Полное собрание сочинений. Том 41

То, что один человек дольше проходил через открытое мне поле зрения, а другой быстро прошел через него, никак не может заставить меня приписать большей действительной жизни первому и меньше второму. Я несомненно знаю, что если я видел проходящего мимо моего окна человека, — скоро ли, или медленно, всё равно, — я несомненно знаю, что этот человек был и до того времени, когда я увидал его, и будет продолжать быть и скрывшись из моих глаз.

Я не верю ни в одну из существующих религий и потому не могу быть заподозрен в том, что слепо следую какому-либо преданию или влияниям воспитания. Но я в продолжение всей моей жизни думал настолько глубоко, насколько был способен о законе нашей жизни. Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое развитие; что в нас есть мысли, стремления, далеко превосходящие возможности нашей земной жизни; что именно то, что в нас есть эти стремления и мы не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они входят в нас из области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на земле, кроме разных видов вещества, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше тело, — всё равно что думать , что работник умер , потому что орудия его износились .

Иосиф Мадзини.

Тот, кто знает, что основа жизни его — дух, вне всякой опасности. Затворяя врата своих чувств в конце жизни, он не испытывает никакого беспокойства.

По Лао-Тсе.

Бог есть жизнь вечная и всемирная в бесконечном времени и пространстве. Он — всё, что есть, и нет другого бога, кроме бога. Всё в нем, и ничто не существует вне его. И потому всякое существование есть проявление его жизни, и всякая жизнь при рождении выходит не из несуществования, а из него и при смерти не перестает существовать, а возвращается к нему.

Анфантен.

Истинная жизнь — вне времени и пространства, и потому смерть может только изменить проявление жизни в этом мире, но никак не уничтожить самую жизнь.

Веру в бессмертие нельзя принять от кого-нибудь, нельзя себя убедить в бессмертии. Чтобы была вера в бессмертие, надо, чтобы оно было, а чтобы оно было, надо понимать свою жизнь в том, в чем она бессмертна.

Верить в будущую жизнь может только тот , кто установил в своем сознании то новое отношение к миру , которое не умещается в этой жизни.

Живи той частью твоей души, которая сознает себя бессмертной, которая не боится смерти. Эта часть души есть любовь.

Все внешние изменения нашей жизни ничтожны в сравнении с теми изменениями, которые совершаются в наших мыслях.

Для того, чтобы могла произойти перемена в чувствах и поступках человека, должна произойти прежде всего перемена в его мыслях. Для того же, чтобы могла произойти перемена в мыслях, человеку необходимо сосредоточиться в сознании своей духовной природы и ее требований.

Эпохи нашей жизни определяются не заметными нам, совершаемыми по нашей воле поступками: браком, получением места и т. п., но мыслями, которые приходят во время прогулки, среди ночи, за едою, в особенности теми мыслями, которые, охватывая всё наше прошедшее, говорят нам: ты поступил так, но лучше было бы поступить иначе. И все наши дальнейшие поступки, как рабы, служат этим мыслям: исполняют их волю.

Торо.

Каждая мысль, на которой останавливается человек, всё равно, выражает он ее или нет, непременно или вредит, или помогает его жизни.

Люси Малори.

Чтобы избегать грехов и побеждать их , прежде всего надо признать то , что корень каждого греха — в дурных мыслях .

Мы все — только последствия того , что мы думаем.

Будда.

Определяет судьбу человека то, как он понимает себя.

Торо.

Беспорядочная мысль делает с нашим умом то же, что сделал бы с нашим домом беспорядочный человек, приглашенный нами пожить у нас.

Люси Малори.

Мы ясно видим изменения, совершающиеся в области вещественной жизни: ездили и возили гужом, — теперь паром, жгли лучину, сало, — теперь газ, электричество; но мы не видим таких же изменений в духовном мире людей. А эти изменения — самые важные.

Мы жалеем о потерянном кошельке с деньгами, но добрую мысль, которая пришла нам или которую мы услыхали или прочли, — мысль, которая, если бы мы запомнили ее, приложили к жизни, могла бы сделать много добра, — мы теряем, забывая, и не жалеем о том, чтò дороже миллионов.

Страдания — необходимые условия роста как физического так и духовного.

Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир.

Ин. гл. 16, ст. 20—21.

Мы жалуемся на страдания. А страдания, всякие страдания всегда нам на благо. Иногда нам видно, что телесные страдания нам на пользу, как это бывает, когда дети растут или когда назревает нарыв и т. п. Но иногда мы не видим пользы от страданий и телесных и духовных, и тогда мы жалуемся. А не знаем того, что все страдания нам на благо: помогают нам становиться лучше и приближаться к богу.

Облегчает горесть страданий, во-первых, живое представление о гораздо худших, чем твои, страданиях других людей, и, во-вторых, сознание того, что перенесение страданий может быть дурное — возмущенное, и хорошее — покорное.

Растем мы вот как. В каждой мысли каждого человека лежит уже высшая мысль; в том характере, который проявляет человек нынче, уже готовится высший характер. Юноша откидывает иллюзии детства, муж откидывает незнание и бурные страсти юношества, старец откидывает себялюбие мужа и становится всё более и более всемирною душою. Он поднимается на высшую и на более твердую ступень жизни. Внешние отношения и условия вымирают, и он всё больше входит в бога и бог в него, — до тех пор, пока не спадает с него последняя одежда себялюбия, и он соединяется с богом, сливает свою волю с его волей и участвует в его величии.