Полное собрание сочинений. Том 35

Сознавая же такое, всё более и более распространяющееся в народе, отношение к себе, власть в наше время уже не опирается на духовные начала: помазанничество, избрание народа или святых людей, а держится одним насилием. Держась же на одном насилии, власть вследствие этого еще более теряет доверие народа. Теряя же доверие, она вынуждена прибегать к всё большему и большему захвату всех проявлений народной жизни и вследствие этого захвата вызывает еще большее недовольство собою.

Власть стала несокрушима и держится уже не духовными разумными основами помазания, избрания, представительства, а держится одною силою. И вместе с этим народ перестает верить во власть и уважать ее и покоряется ей только потому, что нельзя иначе.

И вот с половины прошедшего столетия, с того самого времени, как власть в одно и то же время стала несокрушима и потеряла свое оправдание и свой престиж в народе, начинает среди людей проявляться учение о том, что свобода — не та фантастическая свобода, которую проповедуют сторонники насилия, утверждая, что человек, под страхом наказания обязанный исполнять распоряжения других людей, свободен, а та единая и истинная свобода, которая состоит в том, что каждый человек может жить и поступать по собственному рассуждению, платить или не платить подати, идти или не идти на службу, дружить или враждовать с соседним народом, что такая настоящая свобода несовместима с какою-либо властью одних людей над другими.

По учению этому власть не есть, как это думали прежде, нечто божественное и величественное, не есть также необходимое условие общественной жизни, а есть только последствие грубого насилия одних людей над другими. Будет ли власть в руках Людовика XVI или комитета общественного спасения, директории или консульства, Наполеона или Людовика XVIII, султана, президента, богдыхана или первого министра, везде, где будет власть одних людей над другими, не будет свободы, а будет угнетение одних людей другими. И потому власть должна быть уничтожена.

Но как уничтожить ее? И как, уничтожив власть, устроить так, чтобы без власти люди не вернулись к дикому состоянию грубого насилия друг над другом?

Все анархисты, как называются проповедники этого учения, совершенно согласно между собой отвечают на первый вопрос тем, что власть, для того, чтобы быть действительно уничтожена, должна быть уничтожена не силою, а сознанием людей бесполезности и вреда власти. На второй же вопрос: как должно быть устроено общество без власти? анархисты отвечают различно.

Англичанин Годвин, живший в конце XVIII и начале XIX века, и француз Прудон, писавший в половине прошлого века, на первый вопрос отвечают тем, что для уничтожения власти достаточно сознание людей о том, что общее благо (Годвин) и справедливость (Прудон) нарушаются властью, и что если распространить в народе убеждение о том, что общее благо и справедливость могут быть осуществлены только при отсутствии власти, то власть сама собою уничтожится.

На второй же вопрос: каким образом обеспечится без власти благоустройство общества, и Годвин и Прудон отвечают тем, что люди, руководимые сознанием — общего блага — по Годвину и справедливостью — по Прудону, естественно найдут наиболее разумные, справедливые и выгодные для всех формы жизни.

Другие же анархисты, как Бакунин и Кропоткин, хотя и признают также средством уничтожения власти сознание масс в вреде ее и в несоответствии ее с прогрессом человечества, считают однако возможной и даже нужной революцию, к которой советуют подготавливать людей. На второй же вопрос отвечают тем, что как скоро будет уничтожено государственное устройство и собственность, то люди естественно сложатся в разумные, свободные и выгодные для всех условия жизни.

Почти так же, как и другие, отвечают на вопрос об средствах уничтожения власти немец Макс Штирнер и американский писатель Тёккер. Оба они полагают, что если бы люди понимали, что личный интерес каждого человека служит совершенно достаточным и законным руководителем поступков людей и что власть только препятствует проявлению в должной мере этого руководящего начала жизни людей, то власть сама собою уничтожилась бы и вследствие неповиновения, и, главное, как говорит Тёккер, вследствие неучастия в ней. Ответ же их на второй вопрос состоит в том, что люди, освобожденные от суеверия и необходимости власти, следуя только личному интересу, сами собою сложатся в наиболее правильные и выгодные для каждого общественные формы жизни.

Все эти учения совершенно правы в том, что если власть должна быть уничтожена, то совершиться это может никак не силою, так как власть, уничтожившая власть, останется властью, но совершиться это может только уяснением сознания людей о том, что власть бесполезна и вредна и люди не должны ни повиноваться ей, ни участвовать в ней. Истина эта неопровержима: власть может быть уничтожена только разумным сознанием людей. Но в чем должно состоять это сознание? Анархисты и полагают, что это сознание может быть основано на соображениях об общем благе, справедливости, прогрессе или личном интересе людей. Но, не говоря уже о том, что все эти основы несогласны между собой, самые определения того, в чем состоит общее благо , справедливость , прогресс или личный интерес, понимаются людьми бесконечно разнообразно. Поэтому невозможно предполагать, чтобы люди, несогласные между собой и различно понимающие те основы, во имя которых они противятся власти, могли бы уничтожить столь твердо установленную и искусно защищающую себя власть. Предположение же о том, что соображения об общем благе, справедливости или законе прогресса могут быть достаточны для того, чтобы люди, освободившиеся от власти, но не имеющие никакой причины для того, чтобы жертвовать своим личным благом благу общему, сложились бы в справедливые, не нарушающие взаимную свободу условия, еще более неосновательно. Теория же утилитарно-эгоистическая Макса Штирнера и Тёккера, утверждающих, что следование каждым своему личному интересу установит справедливые отношения между всеми, не только произвольно, но и совершенно противоположно тому, что происходило и происходит в действительности.

Так что, справедливо признавая единственным средством уничтожения власти духовное орудие, учение анархизма, держась нерелигиозного матерьялистического мировоззрения, не имеет этого духовного орудия и ограничивается предположениями и мечтаниями, дающими возможность защитникам насилия, благодаря неверности предлагаемых средств осуществления учения, отрицать истинные основы его.

Духовное же орудие это есть только одно, давно известное людям, всегда уничтожавшее власть и всегда дававшее людям, пользующимся этим орудием, полную, ничем неотъемлемую свободу. Орудие это есть только одно: такое религиозное понимание жизни, при котором человек считает свою земную жизнь только частичным проявлением всей жизни, связывает свою жизнь с бесконечной жизнью и, признавая свое высшее благо в исполнении законов этой бесконечной жизни, считает для себя исполнение этих законов более обязательным, чем исполнение каких бы то ни было человеческих законов.