Полное собрание сочинений. Том 34

Неужели так нужно? Неужели нужно, чтобы люди проживали свою жизнь разделенными на три лагеря: одного — рабов, принужденных для того, чтобы не помереть с семьями от голода, всю жизнь без передышки, без радости работать на других бессмысленную, глупую, унизительную, часто вредную и губительную работу; других — владеющих посредством денег этими рабами, которые, пользуясь их трудом, проводят жизнь в праздности, лености, изнеженности, жестокости и разврате, и третьих — правителей, проводящих жизнь в насилии и обмане, посредством которых они, пользуясь рабством рабов, поддерживают это устройство, заставляя рабов повиноваться своим хозяевам. Правда, существуют постоянные переходы из одного лагеря в другой — рабочие становятся иногда хозяевами или помощниками, участниками хозяев, хозяева переходят в управителей, управители переходят в хозяев, соединяя обе деятельности, но, несмотря на все передвижения по краям этих масс, массы остаются разделенными, не переставая ненавидеть и мучить друг друга и, главное, не переставая страдать.

Неужели это так надо? Неужели нет из этого положения выхода? Большинство людей думают, что действительно нет из этого положения выхода, что хотя такая жизнь противна всем законам божеским и человеческим, иной жизни не может быть, и этого нельзя изменить. Посмотрите, как живут земледельцы всех стран Европы и Америки. Я говорю про тех действительных земледельцев, которые действительно работают землю, а не про тех, которые владеют ею и распоряжаются работами, везде в Германии, Австрии, Англии, Франции, Америке огромное большинство их (за малыми исключениями мелкого незадолженного землевладения) 104 104 Зачеркнуто: (да и те бедствуют) или бездомные, поденные, находящиеся в полной власти хозяев, или наемные батраки, 105 105 Зач.: рабы своих хозяев или, если они собственники земли, то неоплатные должники капиталистов, которым они в виде процентов отдают то, что зарабатывают, и все-таки, не выдержав, лишаются и земли, и дома, и всего 106 106 Зач.: инвен[таря] нажитого.

Так это в Европе и Америке, в России же положение 100 миллионов земледельцев мужиков вот какое: У всех у них земля, но земли, во-первых, так мало, что нигде при усиленном труде ее недостаточно для прокормления с нее семьи. Надо нанимать землю. Владетели земли по мере нужды крестьян возвышают цену, так что всякий раз при найме земли крестьянину поставлен выбор: не иметь пропитания, итти побираться или обязаться заплатить то, что требует землевладелец за землю. Чтобы заплатить, надо продаваться самому и семейным в работу. Так это и делают. Но если бы только это. Кроме найма земли, нужно еще заплатить подати прямые, выкупные, государственные, земские, волостные и подати косвенные в виде налогов на ситец, на железо и на паспорт, на всякую сделку, на вино, на соль, на спички. Но и этого мало: нужны еще требуемые почти законом расходы на церковь, содержание духовенства, на школу. Мало и этого, нужно еще нести повинности натуральные — подвод, чинки дорог, приема прохожих странников, переправы их, в случае болезни, от селения до селения, караулы и исполнение всех тех приказаний, которые отдадутся начальниками, начиная от царя и до урядника. Губернатор и все его чиновники, архиерей и все его подчиненные, все судейские, все дворянские предводители, все земцы, все всякого рода агенты — страховые, ветеринарные и всякие другие, всё это начальники, которые, отрывая от работ, собирают, держат при себе, рассылают крестьян. Но и этого мало. Как только вырастает молодой человек и входит в силу работать так, что мог бы приобрести недостающее в семью, молодого человека этого отбирают в солдаты, и тогда как высшие классы отделываются от этой службы под разными предлогами и благодаря дипломам, эти молодые люди пробывают на службе, вне семьи, года три и больше и возвращаются в семью большей частью испорченные и уже не помощники, а часто расстроители и тяжесть семьи.

И вот, живя в таких условиях, о которых тот, кто не испытал их или особенно внимательно не вник в них, не может составить себе понятия, крестьянин русский, большинство их, 99 на 100, живут так, что для того, чтобы им удовлетворить всем этим требованиям и не умереть с семьей от острой нужды (периодическим недоеданием, недосыпанием и недостаточностью жилищ и одежд страдают и сокращают свою жизнь все крестьяне постоянно), для того, чтобы удовлетворять всем этим требованиям, русский крестьянин, 99/ 100, должен, не доедая, не досыпая, не переставая работать 107 107 Зачеркнуто: летом до 15 часов в день, а зимой средним числом летом и зимой до 12 часов в день при самой скудной пище, дурной одежде и самыми дурными орудиями. И работать он должен начинать с 108 108 Зач.: 8-летнего детского возраста, 109 109 Зач.: особенно девочки, начинающие нянчить с 8 и прясть с 10 лет и также и еще труднее и без отдохновения должна работать его жена, мать, дочь, начиная свою работу с 8 лет и продолжая ее до глубокой старости. Отдыха при такой жизни нет и не может быть, исключая больших и, главное, престольных праздников и свадеб, поощряемых мнимыми руководителями народа, начальством и духовенством, во время которых все, освободившиеся на день, на два от работы люди, забитые неустанной сверхсильной работой, предаются одному доступному удовольствию — самому грубому обжорству, пьянству для того, чтобы по окончании этих оргий опять приниматься за ту же непосильную, безостановочную работу.

И так это идет поколение за поколениями, и положение это на моей памяти идет, всё ухудшаясь и ухудшаясь.

Большинство русского сельского населения находится в том положении, что недостаточная пища, сверхсильный, непрестанный труд всех, от старого и беременной и родившей женщины до ребят, есть давнишнее необходимое условие их жизни. Они находятся в положении измученного пловца, едва поддерживающего себя сверх воды последними усилиями. Стоит ему перестать делать это движение — и он потонет. И он еле держится и делает эти движения. Они и так, при всем напряжении своей работы, понемногу умирают раньше времени, женщины делаются старухами в 40 лет, 50% детей умирает, и все вырождаются, делаются малыми ростом и уродливыми. Но стоит им ослабить напряженность этой работы — и они станут, не доедая и без крова и одежды, умирать еще раньше времени, детей будет умирать уже не 50, а 70 на 100, и все еще станут мельче и безобразнее.

В таком положении находится большинство земледельческого народа. Условия, в которых оно находится, таковы, что ему нельзя бы было существовать и давно бы вырождение это дошло бы до последней степени, если бы не было отхожих промыслов, т. е. того, чтобы народ, согнанный с земли, захваченной землевладельцами, не находил бы возможности, продаваясь в личное рабство богатым, добывать нужные для избавления себя от погибели средства к жизни.