Полное собрание сочинений. Том 26

По рукописям восстанавливаем прежде всего искаженные цензурой места текста. Вслед зa изданием под редакцией К. Халабаева и Б. Эйхенбаума печатаем: «да и попов сколько», стр. 39, строки 18—19, вместо «да и всяких сколько»; после слов: «От купеческого получен, 9543», стр. 42, строки 11—12, добавляем: «От поповского получен, 1517, от монашеского получен, 112»; после слов: «вон 200 000 доставил », стр. 42, строка 13, добавляем: «Из монахов — и то 112 привел». Полагаем, что сверх того исключительно по цензурным соображениям вместо написанного Толстым в исправленной копии «я в святой тебя воде выкупаю», стр. 43, строка 30, напечатано: «Я с тебя шкуру сдеру» и вместо стоящего в обеих рукописях «Поди ты корове под хвост», стр. 57, строка 7, — «Поди ты туда, откуда пришел». Выкупать чертенка в святой воде угрожает набольший дьявол и в рассказе «Как чертенок краюшку выкупал», и замена в пьесе этой угрозы менее характерной и колоритной — содрать шкуру — объясняется, видимо, большей строгостью сценической цензуры по сравнению с цензурой общей. Выражение «Поди ты корове под хвост» в сценическом исполнении также должно было показаться цензуре непристойным, и оно было заменено обесцвеченным «Поди ты откуда пришел», отчего мало оправданной стала ответная реплика 2-го старика: «Чего ругаешься? Эх, ты, дура!» Поэтому оба эти места печатаем согласно с текстом рукописей.

Кроме того, по рукописям вводим следующие исправления к тексту первого издания «Посредника».

Стр. 39, строки 28—29 «Стражи стоят» вместо: «стража стоит».

Стр. 43, строка 12 «Стражи хватают» вместо: «Стража хватает».

Это исправление, оправданное текстом рукописи № 2, вводится на том основании, что в текстах издания «Посредника» читается фраза, в которой сказуемые не согласованы: «(Стража хватает чертенка и секут его)».

Стр. 41, строки 4—5 «И так хлопочат, что где и делать нечего, дела заводят», вместо: «И так хлопочет, что и где делать нечего, дела заводит.

Стр. 44, строка 27 «копыта» вместо: «копыты».

Написание «копыты» в печатном тексте пошло от текста копии, на писанной рукой С. А. Толстой. В автографе — «копыта».

Стр. 46, строка 6 «ржицы» вместо: «ржи»,

Стр. 46, строка 24 «Дать-то — дашь», вместо: «Дать-то-дать».

Стр. 47, строка 12 «даст» вместо: «дает».

Стр. 48, строка 18 «попытать» вместо: «попытаться».

Стр. 51, строка 2 «помолодила», вместо: «помолодело».

Стр. 53, строка 19 «того попоим» вместо: «то попоим».

Стр. 55, строка 25 «сейчас так начнут» вместо: «сейчас начнут».

Стр. 57, строка 16 «что горло-то дерешь»? вместо: «что горло дерешь?

Частица «то» стоит в автографе, но в копии, написанной рукой С. А. Толстой, она пропущена,

Сверх того, на стр. 54, строка 3 явная опечатка: Сцена 4-я исправляем на «Сцена 3-я» и перед словом: «Дед», стр. 58, строка 25, добавляем настоящее: «Сцена 1-я».

————

Начало писания Толстым «Смерти Ивана Ильича» до сих пор не было хронологически точно определено. По соображениям В. И. Срезневского повесть могла писаться всего семь месяцев — с 22 августа 1885 г. по 25 марта 1886 г. Заключение это строится на следующих данных: «в письме к Урусову от 22 августа Толстой, напоминая Урусову о плане повести, про который он ему когда-то прежде рассказывал, говорит, что он хочет дать в повести «описание простой смерти простого человека, описывая из него », т. е. от лица самого Ивана Ильича. Изложение в первом лице в виде записок Ивана Ильича сохранилось в части текста одной из рукописей «Смерти Ивана Ильича». По отношению к другим рукописям эта рукопись представляет первоначальную редакцию; поэтому можно думать, что работа, о которой он говорит в письме к Урусову, и есть именно то, что видим в данной рукописи, и таким образом, что именно тогда, в августе 1885 г. началось писание». 523

Между тем признаки композиции повести в форме дневника сохранилось не в одной, а в трех рукописях, и потому нет нужды датировать первую запись «Смерти Ивана Ильича» августом 1885 года. Форма первого замысла (дневник умирающего) сохранялась довольно устойчиво до поздней стадии работы, когда рассказ в первом лице уступил место объективному повествованию. В силу этого формою Ich-Erzählung'a нельзя аргументировать приурочение начала писания повести к августу 1885 года, так как этот композиционный принцип мог возникнуть и осуществляться значительно раньше и только сохраниться в процессе работы и к указанному моменту. Не более убедительно и указание «Справочника по Толстому» С. Балухатого и О. Писемской, ГИЗ, М.—Л., 1928, стр. 10, где начало писания «Смерти Ивана Ильича» отнесено к октябрю 1885 года (без указания источника или соображений данной датировки).

Между тем именно в октябре 1885 года Толстой сообщает Софье Андреевне, что работа над «Смертью Ивана Ильича», уже тянущаяся несколько лет», теперь приближается к концу . Таким образом оба хронологических приурочения (август или октябрь 1885 г.) не находят подтверждения в материалах истории «Смерти Ивана Ильича».

Обращаясь к этим данным, мы находим в пра-истории повести факт, от которого следует хронологически исходить при определении всех дальнейших датировок «Смерти Ивана Ильича». Это — смерть Ивана Ильича Мечникова, отчасти послужившего Толстому прототипом для героя задуманной повести. Об этом имеется свидетельство самого автора. По поводу посещения Ясной поляны приехавшим из Парижа Ильей Ильичем Мечниковым, Толстой на следующий день рассказывал: «В разговоре мы вспомнили, что я знал его брата Ивана Ильича, — даже моя повесть «Смерть Ивана Ильича» имеет некоторое отношение к покойному, очень милому человеку, бывшему прокурору тульского суда». 524

Приведем также сообщение проф. Н. Ф. Голубова, предшествующее приведенному заявлению Толстого. В публичной лекции о болезни и смерти у Толстого и Зола, напечатанной в «Практическом враче» 1909 года, Голубов говорит: «... Иван Ильич Головин, герой рассказа «Смерть Ивана Ильича», лицо не вполне выдуманное автором. Мне случайно стало известным, что Иван Ильич существовал в действительности, что это брат одного из знаменитейших в настоящее время русских ученых и что он служил в нашей магистратуре. Не знаю, насколько фактически верно описана Толстым семейная и духовная жизнь Ивана Ильича, но болезнь его и обстоятельства смерти были на самом деле таковы, какими они изображены нашим гениальным писателем. Я считаю возможным указать вам даже источник, из которого я почерпнул эти сведения: мне сообщил их, лечивший Ивана Ильича, покойный профессор Захарьин». 525 Наконец весьма ценные указания по истории «Смерти Ивана Ильича» имеются в воспоминаниях Т. А. Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», ч. III (1864—1868, М., 1926). Свояченица Толстого сообщает ряд сведений об «Иване Ильиче Мечникове, тульском прокуроре», о котором Лев Николаевич отзывался: «умен, очень умен». «Иван Ильич Мечников был человек лет 36 — 38. Прошлое его я не знаю. Кажется, он был правовед. Он умер раньше своей жены и послужил Льву Николаевичу прототипом главного героя в повести «Смерть Ивана Ильича». Жена рассказывала мне впоследствии его предсмертные мысли, разговоры о бесплодности проведенной им жизни, которые я и передала Льву Николаевичу. Я видела, как в пребывание Мечникова в Ясной Поляне Лев Николаевич прямо влюбился в него, почуяв своим художественным чутьем незаурядного человека. Повесть «Смерть Ивана Ильича» написана была позднее (Т. А. Кузминская, «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» (1864—1868), ч. III, стр. 153—154, М., 1926).