Полное собрание сочинений. Том 8

_______________________________________________________________________

Морозовъ 5 +

Мокаровъ 5 +

Богдановъ 5 +

Ивановъ 5

Черновъ 5 +

Д. Козловъ 4 +

Фокановъ 5

Румянцевъ 4 +

Баникова 4 +

А. Козловъ 4 +

Ждановъ 4.

————

АТБ — Архив Л. Н. Толстого в Всесоюзной Библиотеке имени В. И. Ленина (Москва).

AЧ — Архив В. Г. Черткова (Москва).

Б, I; Б, II — П. И. Бирюков, «Биография Льва Николаевича Толстого» т. I, Гиз. М. 1923; т. II, Гиз. М. 1923.

БЛ — Всесоюзная Библиотека имени В. И. Ленина (Москва).

ГТМ — Государственный Толстовский музей (Москва).

ИРЛИ — Институт новой русской литературы (б. Пушкинский дом, б. Ленинградский Толстовский музей, б. Рукописное отделение Библиотеки Академии наук СССР (Ленинград).

ЛПБ — Рукописное отделение Государственной Публичной Библиотеки РСФСР имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ПС — «Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым», изд. Общество Толстовского музея. Спб. 1914.

ПТ — «Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой», изд. Общество Толстовского музея. СПБ 1911.

ПТС, I; ПТС, II — «Письма Л. Н. Толстого, собранные и редактированные П. А. Сергеенко», изд. «Книга». I—1910; II—1911.

ТЕ — «Толстовский Ежегодник».

————

По собственному признанию Толстого, он впервые начал занятия с крестьянскими детьми в 1849 году. «Я завел школу с 1849 года», пишет он в статье «Проект общего плана устройства народных училищ» и прибавляет, что школа носила совершенно частный характер, официальное существование ее не было никак оформлено. Н. Н. Гусев допускает возможность небольшой хронологической ошибки в этих словах Толстого и относит начало его занятий с крестьянскими детьми не к 1849 г., а к 1847—1848 гг., когда Толстой вообще занимался в Ясной поляне благотворительной деятельностью среди крестьян. [308]

Об этой первой школе, устроенной Толстым, у нас нет почти никаких сведений. Мы знаем лишь, что Толстой работал в ней не один. Панкратов, автор статьи «Толстой — школьный учитель», приводит в ней воспоминания ученика ранней Толстовской школы — Ермила Базыкина, который учился грамоте у некоего Фоки Демидовича. [309]Об этом Фоке Демидовиче, как учителе Яснополянской школы в 1849 г., упоминает и В. С. Морозов, называя его старым дворовым. [310]

Отъезд в Москву и затем на Кавказ и поступление на военную службу прервали школьную деятельность Толстого, и только значительно позднее, в конце своего заграничного путешествия, 23 июля 1857 г. он записал в дневнике: «Главное, сильно, явно пришло мне в голову — завести у себя школу в деревне для всего околотка и целая деятельности в этом роде». [311]

В этих словах Толстого ясно чувствуется отголосок общественного оживления, особенно ярко проявившегося в начале царствования Александра II именно в области народного образования. С другой стороны, эти педагогические начинания Толстого в значительной мере связаны с его разочарованием в литературной деятельности. Об этом разочаровании в литературе вообще и о своем намерении отказаться навсегда от литературной деятельности он неоднократно упоминает в своих письмах к друзьям: Фету, Боткину, Дружинину и др. В письме к Б. Н. Чичерину от 1 марта 1860 г. Толстой, отвечая Чичерину на его последнее письмо, в котором он уговаривал Толстого не «зарываться» в деревне и не прерывать своей связи с литературой, Толстой писал: «В наши годы, когда уж не одним путем мысли, а всем существом, всей жизнью дошел до сознания бесполезности и невозможности отыскиванья наслаждений, когда почувствуешь, что то, что казалось мукой, сделалось единственной сущностью жизни — труд, работа, тогда неуместны и невозможны искания, тоски, недовольства собой, сожаления и т. п. атрибуты молодости; не скажу: нужно работать, а нельзя не работать, ту работу, которой плоды в состоянии видеть настолько вперед, чтобы вполне отдаваться работе. Кто пахать землю, кто учить молодежь быть честной и т. д. Самообольщение же так называемых художников, которое ты, льщу себя надеждой, допускаешь только из дружбы к приятелю (не понимая его), обольщенье это для того, кто ему поддается, есть мерзейшая подлость и ложь. Всю жизнь ничего не делать и эксплуатировать труд и лучшие блага чужие, за то чтобы потом воспроизводить их — скверно, ничтожно, может быть, есть уродство и пакость, которой я слишком много видел вокруг себя мерзких примеров, чтобы не ужаснуться, и которой ты, обдумав дело и любя меня, не можешь допустить. Что же я делаю? — спросишь ты. — Ничего особенного, выдуманного, делаю дело, которое мне также естественно, как дышать воздухом, и вместе такое, с высоты которого, признаюсь, я часто с преступной гордостью люблю смотреть на vous аutres. Ты полюбишь и поймешь это дело, но рассказать его нельзя, а приезжай, окончив свои странствования, в Ясную поляну, и скажи тогда по правде, не позавидуешь ли мне, увидя то, что я сделал, и то спокойствие, с которым я делаю». [312]

Этот отход от литературы был для Толстого не легок, о чем он сам свидетельствует как в этом, так и в предшествующем письме к Чичерину (от конца 1859 г.); [313]но образовавшуюся пустоту он сумел заполнить, перейдя от художественной деятельности, которая не давала ему внутреннего удовлетворения, к деятельности педагогической, которая удовлетворяла его моральному чувству, давая его деятельности новый смысл, в виде живой и плодотворной работы в области народного образования — в сельской школе.

Занятия в Яснополянской школе, по словам В. С. Морозова, начались «ранней осенью» 1859 г., т. е. «после Покрова» (1 октября), когда в деревнях обыкновенно заканчиваются сельско-хозяйственные работы. Тот же Морозов, один из любимейших учеников Толстого, оставивший интересные воспоминания о нем, очень подробно рассказывает о жизни Яснополянской школы, начиная с первого момента ее открытия; эти воспоминания чрезвычайно ценны для ознакомления с деятельностью Толстого, как народного учителя, всецело увлеченного своей работой. [314]

В письме к И. П. Борисову от 15 февраля 1860 г. Толстой пишет: «Я доживаю зиму хорошо. Занятий пропасть и занятия хорошие, не то что писать повести» (ГТМ). В последних словах чувствуется некоторый иронический отголосок; но без всякой иронии пишет Толстой о своем разрыве с художественным творчеством и с переходом к педагогической, деятельности, в письме к А. В. Дружинину от 14 апреля 1860 г.: «Про себя могу сказать, что мне хорошо. Сначала было тяжело разорвать связь с литературой, задавить в себе честолюбивые потребности высказываться, но теперь, например, всё вокруг меня стало гораздо яснее, проще и ближе ко мне, чем было. Главное — проще. И вы не поверите, как это отрадно. Ногам тяжелее, но прочнее стоишь на земле. Дело не так красиво и свободно, но прочнее и ощутительнее». [315]