Пелам Вудхаус - Несокрушимый Арчи

— Моффам! Дорогой мой!

Голос, прозвучавший у него над ухом из-за спины, отвлек Арчи от размышлений. Причем отвлек настолько эффективно, что он подпрыгнул на целый дюйм и прикусил язык. Повернувшись на своей оси, он увидел перед собой джентльмена средних лет с лошадиным лицом. Джентльмен этот был одет явно в стиле Старого Света. Костюм английского покроя. Висячие усы с проседью в тон котелку, приплюснутому сверху, — но кто мы такие, чтобы судить его?

— Арчи Моффам! Я все утро вас разыскивал.

Теперь Арчи его узнал. Он не видел генерала Маннистера уже несколько лет — собственно говоря, с тех дней, когда встречался с ним в доме юного лорда Сиклифа, приходившегося генералу племянником. Арчи учился с Сиклифом в Итоне, а также в Оксфорде и часто посещал его в дни каникул.

— Приветик, генерал! Наше вам, наше вам! Что привело вас на эти берега?

— Выберемся из толпы, мой мальчик. — Генерал Маннистер увлек Арчи в переулок. — Так-то лучше. — Он прокашлялся, точно от смущения. — Я приехал сюда с Сиклифом, — сказал он наконец.

— Милый старикан Окоселый здесь? Ого-го-го! Лучше некуда!

Генерал Маннистер, казалось, не разделял его энтузиазма. Он выглядел как лощадь, лелеющая тайную печаль. И кашлянул три раза, как лошадь, которая вдобавок к тайной печали страдает еще и астмой.

— Вы найдете Сиклифа изменившимся, — сказал он. — Как давно вы с ним не виделись?

Арчи прикинул.

— Меня демобилизовали год назад. За год до этого я видел его в Париже. У старичка в ноге засел осколок шрапнели или что-то вроде, верно? Во всяком случае, его отправили домой.

— Нога у него зажила совершенно. Но к несчастью, вынужденное безделье привело к катастрофическим результатам. Вы, без сомнения, помните, что Сиклиф всегда был склонен… имел слабость к… фамильный порок…

— Наклюкивался, вы об этом? Перебирал? Лакал, что покрепче, и все такое прочее, а?

— Вот именно.

Арчи кивнул:

— Милый старина Окоселый всегда имел склонность к заздравным кубкам. Помнится, когда я встретился с ним в Париже, он сильно налакался.

— Вот именно. И с сожалением должен сказать, что слабость эта еще усилилась с тех пор, как он вернулся с войны. Моя бедная сестра крайне встревожена. Так что, короче говоря, я убедил его поехать со мной в Америку. Я сейчас атташе при британском посольстве в Вашингтоне, знаете ли.

— Неужели?

— Я хотел, чтобы Сиклиф остался со мной в Вашингтоне, но он ни о чем, кроме Нью-Йорка, и слышать не хочет. Он подчеркнул, что от одной мысли о том, чтобы жить в Вашингтоне, его… как он выразился?

— Корежит?

— Корежит. Совершенно верно.

— Но зачем вообще было везти его в Америку?

— Введение достохвального «сухого закона» превратило Америку (на мой взгляд) в идеальное место для молодого человека с его склонностями. — Генерал поглядел на часы. — Так удачно, что я повстречал вас, мой дорогой. Через час я уезжаю в Вашингтон, а мне надо еще уложить вещи. Я хочу поручить бедного Сиклифа вам на то время, пока меня тут не будет.

— Послушайте, это как же?

— Вы присмотрите за ним. Из надежных источников я узнал, что даже теперь в Нью-Йорке есть места, где целеустремленный молодой человек может найти… э… напитки, и я был бы бесконечно обязан… а моя бедная сестра была бы бесконечно благодарна, если бы вы присмотрели за ним. — Генерал махнул такси. — С сегодняшнего вечера я поселил Сиклифа в «Космополисе». Я уверен, вы сделаете все, что в ваших силах. До свидания, мой мальчик, до свидания.

Арчи продолжил путь. Это, думал он, немножко слишком-слишком. Он улыбнулся горькой, бледной улыбкой при мысли, что и полчаса не прошло с того момента, когда он высказал сожаление, что не принадлежит к числу тех, кто что-то совершает. За эти полчаса Судьба, бесспорно, осыпала его щедрой рукой разными поручениями. Ко времени отхода ко сну он будет активным соучастником кражи, камердинером и товарищем змея, с которым даже не знаком, и — насколько он мог оценить свои обязанности — комбинацией сиделки и частного детектива при милом старине Окоселом.

Когда он вернулся в «Космополис», шел пятый час. Роско Шеррифф нервно расхаживал по вестибюлю с сумкой в руке.

— Наконец-то! Господи Боже, я жду уже битых два часа.

— Извини, старый стручок. Я раздумывал и забыл про время.

Пресс-агент опасливо оглянулся. Поблизости никто не обнаружился.

— Вот он! — сказал он.

— Кто?

— Питер.

— Где? — сказал Арчи недоуменно.

— В этой сумке. Ты что думал, он будет прогуливаться рука об руку со мной по вестибюлю? Ну же! Бери его!

Он исчез. И Арчи, держа сумку, направился к лифту. Сумка тихо закопошилась под его рукой.

Кроме него в лифте поднималась только поражающая взгляд дама иностранной внешности, одетая так, что не могла не быть Кем-то, не то, чувствовал Арчи, она выглядела бы по-другому. К тому же ее лицо показалось ему смутно знакомым. В лифт она вошла на втором этаже, где помещался чайный зал, и весь ее вид говорил, что чаю она напилась в свое удовольствие. Вышла она на одном этаже с Арчи и быстро, походкой гибкой пантеры, исчезла за поворотом коридора. Арчи последовал за ней гораздо медленнее. Когда он остановился перед дверью своего номера, коридор был пуст. Он вставил ключ в замок, отворил дверь и сунул ключ в карман. И уже собирался войти, как сумка снова тихо закопошилась под его рукой.

С дней Пандоры через эпоху супруги Синей Бороды и до нынешнего времени одним из роковых свойств человечества остается потребность открывать то, чему лучше было бы оставаться закрытым. Арчи ничего не стоило сделать еще шаг и отгородиться от внешнего мира, но им овладела необоримая потребность заглянуть в сумку сейчас же, не через три секунды, а сейчас же. Поднимаясь в лифте, он как мог противостоял соблазну, но теперь уступил.

Сумка была простенькой, из тех что открываются, если нажать на такую штучку. И Арчи нажал на нее. Едва сумка открылась, как из нее высунулась голова Питера. Его глаза встретились с глазами Арчи, и над его головой словно бы появился невидимый вопросительный знак. Смотрел он с любопытством, но доброжелательно, будто спрашивая себя: «Кажется, я обрел друга?»

Змеи, они же гады, гласят энциклопедии, составляют подотряд Ophidia класса пресмыкающиеся, или рептилии, и характеризуются длинными, цилиндрическими, лишенными конечностей, чешуйчатыми телами, отличаясь от ящериц тем, что половинки (rami) нижней челюсти у них подвешены к черепу на сильно растяжимых связках. Число позвонков очень велико, они гастроцентричны и процельны. Ну и конечно, при таком раскладе человек может проводить часы, равно приятные и полезные, просто созерцая змею.

И Арчи, без сомнения, так бы и поступил, но задолго до того, как ему достало времени по-настоящему рассмотреть половинки (rami) нижней челюсти своего нового друга и восхититься их сильно растяжимыми связками, и задолго до того, как гастроцентричность и процельность позвонков последнего произвели на него надлежащее впечатление, пронзительный вопль почти у самого его локтя оторвал Арчи от научных грез. Дверь напротив распахнулась, и дама из лифта уставилась на него с выражением ужаса и бешенства, пронзившим его, как нож. Именно этому выражению более, чем чему-либо другому, мадам Брудовская была обязана своей профессиональной славе. В сочетании с низким голосом и гибкой походкой пантеры оно обеспечивало ей примерно тысячу долларов в неделю.