Юрий Авакян - Мертвые души. Том 3

Донос сей заканчивался мрачным пророчеством о том, что из—за халатного отношения к своим обязанностям со стороны Губернского Жандармского Управления и попустительства со стороны оного преступным деяниям Фёдора Фёдоровича губернию в недалёком уже будущем ожидает моровая язва, которая обязательно перекинется и на всё остальное отечество наше. И, наконец, следовал ещё и призыв рассмотреть то, откуда у российского губернатора берутся таковые опасные и вольнодумные идеи и угроза отправить жалобу на бездеятельность Жандармского Управления в самое Петербург.

— И таковым вот манером по два, три послания в неделю, — сказал жандармский офицер, глядя на своих посетителей. – Хорошо, Павел Иванович, что вы решили прямиком обратиться до нас. Ничего не хочу худого сказать о Губернском Полицейском Управлении, но только покуда там раскачаются, покуда дадут ход делу – не одна неделя пройдёт. Мы же немедля примем меры, — и он тут же позвонил в бывший у него под рукою бронзовый колокольчик.

Одним словом, как то и было обещано нашему герою юрисконсультом, к обеду Варвара Николаевича препроводили в острог, к немалому его изумлению и к удовольствию не одного только Павла Ивановича. Так что ещё несколько дней после ареста Вишнепокромова по Тьфуславлю раздавался меж мелкой чиновничьей братии, которой от Варвара Николаевича доставалось более всего, радостный и полный облегчения шепоток.

«Вы слышали?..»

«А вы слышали?»

«Нет, такового просто не может быть!..»

«Есть все же Бог на свете!..», — и прочее в таком же роде.

Однако надобно сказать, что арест Вишнепокромова принёс Павлу Ивановичу, помимо удовлетворения ещё и немалые неудобства, что доставляемы были ему следствием, затеянным по факту мошенничества известного, почитай, уже на всю губернию. И неудобства эти были того свойства, что Вишнепокромов пытаясь оборонить себя, принялся мешать в сие дело всех — и правых и неправых. Всё это забирало нервы у Павла Ивановича, да к тому же и время, и задерживало Чичикова в Тьфуславле на неопределённый срок, когда ему оставалось сделать всего лишь шаг для завершения всего его грандиозного предприятия.

«Бес, бес попутал, — думал Чичиков не находя себе места от той бездельной праздности на которую был обречён, — Бес попутал!..».

А следствие и вправду всё ширилось, и казалось, затянется на неопределенный строк, потому как преступник, в которого в одночасье превратился «Друг Государя и Отечества», принялся плести таковые кружева, что уже не одно лишь мелкое городское чиновничество стало шептаться по углам. Уж обвинил он в афере с «мёртвыми душами» и самого губернатора, и всё высшее чиновничество города, приплетя сюда ещё и казнокрадство, государственную измену и зреющий в губернии заговор против устроения государства Российскаго. И ключом ко всему этому являлись приобретаемые Чичиковым мертвецы, а сам он был голова всему хитросплетению злокозненных интриг, обнаруженных недреманным оком Варвара Николаевича, всегда готового дать отпор врагам родимого Отечества.

Однако все эти наскоки легко отбиваемы были юрисконсультом, предъявившим следственной комиссии выправленные Павлом Ивановичем бумаги, из коих следовало, что все приобретёные им крепостные души как надобно проведены были по суду, освидетельствованы и выведены за пределы губернии, чему минуло уж два месяца. Нынче же все они находились в пути по направлению к Собольской губернии, будучи лишены радости общения со своим новым барином, из—за затеянного Вишнепокромовым мошенничества, чья одна лишь купчая зияла средь всего остального вороха представленных юрисконсультом бумаг, чёрною дырою, из которой сквозила Варвару Николаевичу верная погибель.

Конечно же, по этому делу не раз призывались в Губернское Жандармское Управление все те городские чиновники, с коими Чичиков совершал купчие по приобретению крестьян на вывод. Но все они стояли за Павла Ивановича горою, да к тому же и правильность представленных юрисконсультом бумаг не вызывала сомнений у следственной комиссии. Причастность к сему делу губернатора, поручившегося за Чичикова, также сыграли ему на руку, посему—то попытки Вишнепокромова ворошить прошлое, дабы навесть следствие на прежние его дела ни к чему не привели. По фактам объявленным Варваром Николаевичем в Тьфуславльской губернии не было заявлено ни одной жалобы и, стало быть, всё это было ничем иным, как пустым наветом со стороны Вишнепокромова, на которые тот был большой мастак.

Так что по прошествии двух недель следствие приняло для Варвара Николаевича весьма крутой оборот. Бывшему уж «Другу Государя и Отечества» грозило ни много, ни мало, как лишение дворянского звания, списание в казну всяческаго движимаго и недвижимаго имущества, и отсылка по этапу в ту самую Сибирь, которою пугал он всякого в своих упражнениях по чистописанию, что хранились в Губернском Жандармском Управлении.

Но ни Чичикова, ни юрисконсульта вовсе не устраивал подобный поворот событий, потому как имущество Варвара Николаевича то, что действительно могло быть приписано к казне, глядело весьма и весьма заманчивым куском. Куском, который грех было бы упустить. Вот потому—то и проделаны были юрисконсультом некие беседы с дознавателями и самим арестантом, переписаны какие—то бумаги, после чего и было по взаимному согласию решено, что ежели Варвар Николаевич, заложивши Чёрное, выплатит Чичикову негласно, двести тысяч рублей, то следствие по его делу будет прекращено, а иск нашим героем, столь претерпевшим от Вишнепокромовского вероломства, будет отозван.

Правда, из названной суммы Чичикову должно было перепасть всего шестьдесят тысяч рублей, потому как в сем деле понабралось уж изрядное число ртов, но надо сказать, что Павел Иванович и без того остался доволен. Враг его был посрамлён, повержен, да к тому же ещё и разорён. И признаться, мало в губернии в ту пору можно было сыскать таковых, кто искренне сочувствовал бы Варвару Николаевичу.

Стараниями всё того же юрисконсульта имение Варвара Николаевича заложено было в кратчайший срок, но, тем не менее, на все хлопоты, связанные с закладом, тоже ушло около двух недель, так что помимо своей воли Чичиков провёл в Тьфуславле без малого месяц. Но, в конце концов, деньги были получены, переданы по рукам, кому сколько было обещано, Вишнепокромов выпущен из острога и изгнан прежними его друзьями чиновниками с позором из города. Не сумели они простить ему того, что сидя в каморе он принялся всех их «топить» и «мазать». Ну и поделом ему подлецу!

Так что нынче ничто уж решительно не удерживало Чичикова в Тьфуславле. Впереди предстоял ему неблизкий путь в Собольскую губернию, до верного Леницынского, ещё со студенческой скамьи, друга, к которому у Павла Ивановича уж были припасены все нужные письма и рекомендации. Что же касается нас с вами, дорогие мои читатели, то вот мы и приблизились к тем двум заключительным главам, в которых и должно решиться всё, все нити сей поэмы сойдутся в одно и на все вопросы, надеюсь, получен будет ответ.