Заклятие даоса

— Если бы даже воскрес Дунфан Шо [222] С именем Дунфан Шо связывалось искусство магии. , он не смог бы тебя превзойти в искусстве гадания! — воскликнул изумленный Чэнь и велел налить ворожею десять чарок вина, а потом подарил ему десять лянов серебра.

Только что мы вам рассказали о слепом гадателе Бяне, который по шуму весел узнал, что происходило на лодке, а теперь поведаем вам о другом ворожее, по имени Ли Цзе из Восточной Столицы, который гадал по триграммам [223] Триграммы — комбинация из целых и прерывистых линий (основных комбинаций восемь, поэтому часто говорится о «восьми триграммах»). В старом Китае триграммы использовались как своеобразный магический код для обозначения многих явлений и широко применялись в гадательной практике. . Однажды Ли Цзе отправился в уезд Фэнфу Яньчжоуской области, открыл гадальню и вход украсил оклеенным золотой бумагой мечом Тайэ [224] Тайэ — один из трех легендарных мечей, откованных знаменитым мастером — Плавильщиком Оу (Оу Ецзы), который жил в эпоху Вёсен и Осеней. С мечом Тайэ связывали разные удивительные истории. и вывеской с надписью: «Караю тех собратьев по ремеслу, кто не смыслит в своей науке». Надо сказать, что этот Ли был и вправду очень сведущ в учении о темных и светлых силах [225] Учение о темных и светлых силах ( инь и ян ) восходит к древнекитайской натурфилософии, в основе которой лежало дуалистическое представление о мире. Понятие инь — ян обычно соединялось с учением о Пяти первоэлементах (стихиях), имело широкое распространение в китайской медицине, в гадательной практике. . О его искусстве лучше всего скажут такие слова:

Едва гадатель водрузил вывеску, как заметил приближавшегося незнакомца. Если хотите узнать, как одет был тот, послушайте:

Поклонившись ворожею — владельцу Золотого Меча, — незнакомец попросил его погадать и назвал знаки своего рождения.

— Вашу судьбу предсказать невозможно! — проговорил ворожей, составив картину триграмм.

Сунь Вэнь (так звали незнакомца, который оказался старшим стряпчим из судебного приказа) спросил:

— Отчего ж невозможно?

— В определении вашей судьбы, почтенный, я предвижу много трудностей, — ответствовал гадатель.

— Достопочтенный господин! Дам вам совет: никогда не следуйте по дурному пути, а если у вас есть пристрастие к вину — поскорей избавьтесь от него!

— Я не пью вина, да и дурного, кажется, не делаю.

— Ну, ладно! Тогда еще раз скажите знаки вашей жизни. Быть может, я в чем и ошибся!

Сунь Вэнь повторил все восемь знаков своего рождения. Ворожей снова нарисовал триграммы, но опять прорвал гадание.

— Нет, не могу!

— Говори без утайки! Я ничего не боюсь!

— Очень плохо ложатся триграммы! — вымолвил, наконец, гадатель и написал четыре фразы:

— Что же все-таки показывают знаки? — спросил стряпчий.

— Не скрою, сударь, вас ожидает кончина.

— В каком году это может случиться?

— В этом.

— А в какую луну?

— В нынешнюю…

— А какого числа?

— Сегодня!

— …В какое же время?

— Вас ждет смерть нынче в третью стражу.

— Что ж, коль я должен нынче скончаться, значит, так тому и быть. Но если я останусь цел и невредим, то завтра мы потолкуем с тобой в уездной управе…

— Если я в чем солгал, вы можете вот этим мечом, карающим невежд, отсечь мою голову напрочь!

Слова ворожея рассердили Сунь Вэня. Как говорят: гнев его поднялся из самого сердца, ярость переполнила печень. Он схватил гадателя за шиворот и потянул из лавки на улицу. А как же колдун? О нем можно сказать, не иначе, такими словами:

Как раз в это время из ямыня шли несколько мелких чиновников. Обступив Суня, стали расспрашивать, в чем дело.

— На что это похоже?! — возмущался Сунь. — Я просил его погадать, а он нагадал невесть что — будто нынешней ночью я найду смерть. Посудите сами, почтенные, могу ли я умереть, если нет у меня никакой хвори? Вот и тащу его в управу, чтобы вывели его там на чистую воду!

— Поверишь этим мошенникам — хоть дом продавай! — заметил кто-то из присутствующих, а другой добавил:

— Пасть у гадателя, что ковш без дна!

Все заговорили, загалдели. Одни принялись успокаивать Суня, другие — корить и ругать предсказателя.

— Ай-ай! Учитель Ли! — воскликнул кто-то с укоризной. — Такого уважаемого человека и так обидеть! Никуда не годится твое гадание! Забыл ты, наверное, что еще в древности говорили: бедность и сирость легко угадать, судьбу человека нельзя предсказать! Ты ведь не родственник владыки ада Яньвана или судей загробного царства, а потому не дано тебе предрекать, когда человек появится на свет, а когда опочиет, да еще определять с точностью: в такой-то день, в такой-то час… Придется тебе держать ответ!

Старик вздохнул.

— Верно говорят: если хочешь потрафить, утаивай при гадании правду; коли скажешь ее, непременно кого-то заденешь… Видно, придется мне уходить отсюда. Как в поговорке: если в одном месте не удержался, другое ищи, что тебе по душе.

Ворожей собрал свой скарб и пошел прочь.

Стряпчий Сунь, несмотря на уговоры и утешения друзей, все же чувствовал себя не в своей тарелке. Вернувшись в ямынь, он принялся за свои бумажные дела и после работы побрел домой, охваченный нерадостными думами.

— Что у тебя стряслось? — спросила жена, заметив его сумрачный и встревоженный вид. — Случилось что в управе? Ошибся в каком документе?

— Не пытай меня! — ответил муж в сердцах.

— Наверное, тебе сделал выговор начальник уезда! — не унималась жена.

— Да нет же!

— С кем-нибудь поругался?

— Тоже нет… Сегодня я решил погадать возле нашего ямыня, и ворожей сказал, что нынешней ночью, в третью стражу, я должен умереть.