Автор неизвестен - Халиф на час

И она заставила меня поклясться в этом, и я сказал ей: «Слушаю и повинуюсь!» А затем она взяла с меня клятву, что я не двинусь с места, и, захватив своих девушек, ушла в баню, и, клянусь Аллахом, о братья, не успела она еще дойти до конца переулка, как дверь вдруг отворилась и в нее вошла старуха и сказала: «О Сиди Мухаммед, Ситт Зубейда зовет тебя: она прослышала, как ты образован, остроумен и искусен в пении». — «Клянусь Аллахом, я не встану с места, пока не придет Ситт Дунья!» — ответил я. И старуха сказала: «О господин мой, не допусти, чтобы Ситт Зубейда разгневалась на тебя и стала твоим врагом! Поднимись же, поговори с ней и возвращайся на твое место».

И я тотчас же поднялся и пошел, и старуха шла впереди меня, пока не привела меня к Ситт Зубейде, а когда я пришел к ней, она сказала: «О свет глаза, ты возлюбленный Ситт Дуньи?» — «Я твой невольник и раб!» — ответил я. И Ситт Зубейда воскликнула: «Правду сказал тот, кто приписал тебе красоту, прелесть, образованность и совершенство! Ты выше описаний и слов! Но спой мне, чтобы я тебя услыхала». — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил я. И она принесла мне лютню, и я пропел под нее такие стихи:

И, когда я кончил петь, она воскликнула: «Да сделает Аллах здоровым твое тело и душистым твое дыхание! Ты достиг совершенства в красоте, образованности и пенье! Поднимайся же и иди на свое место прежде, чем придет Ситт Дунья, — она не найдет тебя и рассердится».

И я поцеловал землю меж рук Ситт Зубейды и вышел, и старуха шла впереди меня, пока я не дошел до той двери, через которую вышел, и я вошел и подошел к ложу, и увидел, что Ситт Дунья уже пришла из бани и спит на ложе. И я сел у ее ног и стал их растирать, и Ситт Дунья открыла глаза и, увидев меня, сдвинула ноги и толкнула меня и сбросила меня с ложа. «Обманщик, — сказала она мне, — ты нарушил клятву и не сдержал ее! Ты обещал мне, что не сдвинешься с места, и нарушил обещание и ушел к Ситт Зубейде. Клянусь Аллахом, если бы я не боялась позора, я бы опрокинула ее дворец ей на голову!»

И потом она сказала своему рабу: «О Сауаб, встань, отруби голову этому обманщику и лгуну — нет нам до него нужды!» И раб подошел ко мне и, оторвав кусок от подола, завязал мне глаза и хотел отрубить мне голову. И тогда поднялись невольницы Ситт Дуньи, большие и маленькие, и сказали ей: «О госпожа, это не первый, кто ошибся, не зная твоего нрава. Он не совершил греха, требующего убийства!» — «Клянусь Аллахом, я непременно оставлю на нем след!» — воскликнула она и затем велела побить меня. И меня били по ребрам, и то, что вы видели, — следы этих побоев. А после этого она приказала меня вывести, и меня вывели и увели далеко от дворца и бросили. И я потащился и шел мало-помалу, пока не дошел до своего дома, и тогда я позвал лекаря и показал ему следы побоев, и он стал за мной ходить и постарался меня вылечить. И когда я выздоровел, я сходил в баню, и прошли мои боли и недуги. И я пришел в лавку и взял все, что там было, и продал, и на эти деньги купил себе четыреста невольников, которых не собрал у себя ни один царь, и со мной стали выезжать каждый день двести из них. И я сделал этот челнок, истратив на него пять тысяч золотых динаров, и назвал себя халифом и дал каждому из бывших со мною слуг должность одного из приближенных халифа, и придал ему облик, подобный его облику, и я призывал всякого, кто прогуливался по Тигру, и рубил ему голову без отсрочки. И я живу таким образом целый год и не слышал вести о Ситт Дунье и не напал на ее след».

И когда Харун ар-Рашид услышал слова юноши и узнал, что тот влюблен, увлечен и охвачен страстью, он смутился от волнения и растерялся от удивления и воскликнул: «Слава Аллаху, который создал для всякой вещи причину!»

И затем они попросили у юноши позволения уйти, и тот позволил, и ар-Рашид задумал оказать ему справедливость и одарить его до крайней степени. И они удалились от юноши, направляясь в халифский дворец, и уселись, и переменили бывшую на них одежду, и надели одеяние торжеств. И Масрур, палач мести, встал перед ними, и халиф сказал Джафару: «Ко мне того юношу, у которого мы были прошлой ночью!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»

И затем он отправился к юноше и приветствовал его и сказал: «Отвечай повелителю правоверных, халифу Харуну ар-Рашиду!» И юноша пошел с ним во дворец, окруженный стражниками. А войдя к халифу, он поцеловал землю меж его рук и пожелал ему вечной славы и успеха, и осуществления надежд, и постоянного счастья, и прекращения неудач и несчастий, и отличился он в том, что высказал, сказавши: «Мир тебе, о повелитель правоверных и защитник собрания верных!»

И затем он произнес такие стихи:

И халиф улыбнулся ему в лицо, и ответил на его привет, и обратил к нему око уважения, и приблизил его к себе, и посадил его перед собою, и сказал: «О Мухаммед Али, я хочу, чтобы ты мне рассказал, что произошло с тобою сегодня ночью, — поистине, это чудо и редкостное диво».

И юноша отвечал: «Прости, о повелитель правоверных, дай мне платок пощады, чтобы утих мой страх и успокоилось мое сердце». А халиф сказал: «Тебе будет пощада от страха и печали». И юноша начал ему рассказывать о том, что досталось ему на долю, от начала до конца.

И халиф понял, что юноша влюблен и разлучен с любимой, и спросил его: «Хочешь ли ты, чтобы я вернул ее тебе?» И юноша молвил: «Это будет милостью повелителя правоверных».

И тогда халиф обратился к везирю и сказал ему: «О Джафар, приведи ко мне твою сестру Ситт Дунью, дочь везиря Яхьи ибн Халида!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных!»

И он в тот час и минуту привел ее, и когда она предстала перед халифом, тот спросил ее: «Знаешь ли ты, кто это?» — «О повелитель правоверных, откуда женщинам знать мужчин?» — сказала Ситт Дунья.

И халиф улыбнулся и молвил: «О Дунья, это твой возлюбленный Мухаммед Али, сын ювелира. Мы узнали, в чем дело, и слышали эту историю от начала до конца и поняли явное и тайное, и ничто от нас не скрылось, хотя его и скрывали». — «О повелитель правоверных, — сказала Ситт Дунья, — это было начертано в книге, и я прошу прощения у Аллаха великого за то, что из-за меня произошло, а тебя прошу по твоей милости извинить меня».