Алла Головина - Избранная проза и переписка

А на диванах полушки алые,
Духи д’Орсэ, коньяк Мартель.
Глаза прозрачные, глаза усталые
И нежных губ дразнящий хмель.

Я нынче пенью ярких звезд
Влюблено и покорно внемлю.
Сегодня воткнут Млечный мост
В бесплодную святую землю.

Сегодня иней стелет сеть
Душистей белого левкоя…
Не нужно крыльев, чтоб взлететь,
Любви не надо для покоя.

Рисует призраки мороз.
Звенит глубокая аллея.
И на меня глядит Христос,
И улыбаясь, и жалея.

Ведь этот день был у высот
Тоской земли давно испрошен,
Чтоб раз в году молился тот,
Кто был обманут или брошен.

Месяц тает, пряча острые рога…
Эх, вы росы — голубые жемчуга —

Я бегу, бегу в ласкающую синь,
Ты, тоска, девчонку шалую покинь!

И шаги мои проворные легки,
След чуть виден вдоль сверкающей реки.

Здесь себе на щеки алые плесну,
Помолюсь на лес зеленый и весну.

Отлетит в поля неведомая грусть.
Я без гребня золотого обойдусь.

Пьяный ветер, залетевший на утес,
Мне коронкою уложит пряди кос.

А потом споет мне бархатная рожь,
Что сегодня ты, наверное, придешь…

Легкий шаг мой никто не слышит,
По кошачьему тает бег…
Прошлогодней травою вышит
Неглубокий колючий снег.

И хоть тучи спустились ниже,
Ближе мнится лазурный рай…
Ветер жадно по крышам лижет
Ледяной и звенящий край.

И в объятьи зимы незримом
Кто-то плачет от злой тоски,
Губы нежит мне белым дымом
И целует огнем виски.

Неизмерны мои потери,
Грез своих не могу забыть…
И поверив, хочу не верить,
И любя, не хочу любить…

Погасла в сердце сила,
Душа полна укора:
Я, как княжна Людмила
В плену у Черномора.

Гляжу я на дорогу,
Поднявшись утром рано,
И жду напевов рога
Влюбленного Руслана.

Пылится где-то дымка
Там в далях паутинных,
И шапка-невидимка
Спадает с кос змеиных.

Звенит у стен рапира,
Я плачу и гадаю
На пылкого Ратмира,
Фарлафа и Рагдая.

Пришлец уверен в силе,
И бой горит задором,
Но все, кто приходили,
Убиты Черномором.

Томит меня кручина,
Больней и глубже рана.
Гляжу на путь пустынный,
И нет, и нет Руслана…

Пруд зарос изумрудной ватой
И не видит небесных риз,
Сбоку белые пятна статуй
Взоры клонят печально вниз…

Под стеклянной водою ивы
Дышат влажной холодной мглой…
Там, на дне, я проснусь красивой,
Остроглазой и очень злой.

Возвратится былая сила,
А из сердца уйдет тоска…
Ночь вчера для меня стелила
Голубые ковры песка.

Изогнувшись шатром колючим,
Сосны шлют мне прощальный зной…
Ты, который меня измучил,
Скоро будешь опять со мной.

Я тебе уготовлю муку,
Под заснувший откос маня…
Только сам не кляни разлуку,
Только сам не зови меня.

И не смей говорить ни слова
У стены моему плющу,
Я боюсь, что за это снова,
Как ребенка, тебя прощу.

Есть скала из гладкого камня,
А на ней твой дворец хрустальный.
Ждут мена там покорные слуги,
И награда, я счастье, и отдых.
Я сейчас стою у подножья
И гляжу на балконы я окна.
Жду я белого знака, который
Даст мне веру в мое достиженье.
И когда ты пошлешь мне улыбку,
Помахавши платком из-за стекол,
Помолюсь я на синие дали
И спокойно примусь за работу.
Много высеку в камне ступеней,
Много лестниц сплету из веревок,
А где будут веревки некрепки,
Там помогут мне черные косы.
И когда я достигну вершины,
Станет вдруг мне обидно и больно,
Что по этой готовой дороге
Все проникнут в твой замок хрустальный.
И взглянувши на двери и окна,
Что мне слуги откроют навстречу,
Я останусь у выступа кручи
Сторожить мое белое счастье…

В неделе семь ненужных жутких дней,
В неделе семь мучительных ночей.
Со стороны мне сделалось видней,
Что ты не мой, да и вообще ничей.

Мне одинаково прискучили давно
И мрак, и свет, и солнце, и луна…
Не закрываю в сумерки окно
И никогда не остаюсь одна.

Мои глаза все так же велики,
Упрям бровей ликующий разлет.
И кто моей отведает тоски,
Потом о счастьи больше не поет…

Плывут часы, и жуток их прибой,
И, блеклый шлейф прошедшего влача,
Не знаю, что мне выдумать с собой.
Ведь я, как ты, теперь уже ничья.