Д. Дегтев - Цель - корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

Однако пора вернуться к собственно налету. Около 10.00 первые группы бомбардировщиков достигли порта Кобоны, где никаких мер по рассредоточению кораблей принять не успели. За их приближением наблюдали командующий Ладожской флотилией капитан 1-го ранга Чероков и приехавший с инспекцией сам командующий Балтфлотом вице-адмирал Трибуц. Потом Чероков вспоминал: «Вскоре мы увидели бомбардировщики и истребители. Они подходили к Кобоне с юга, юго-запада и запада группами от 12 до 24 самолетов. Навстречу им взлетели наши „ястребки“. Но их было мало. Открыли огонь зенитчики».

В порту и на рейде начали с грохотом рваться первые бомбы. Основной удар пришелся по стоянке канонерских лодок. Немцы добились прямого попадания в канонерку «Бира». Мощный взрыв разрушил всю ее носовую часть вместе с ходовой рубкой. Погибли 14 моряков, еще 37 членов экипажа получили ранения, в том числе командир канонерки капитан-лейтенант А. И. Дудник. Вскоре корабль уткнулся кормой в мель и полузатонул на мелководье.

На канонерскую лодку «Нора» один за другим спикировали 13 бомбардировщиков. В результате многочисленных взрывов вблизи от корабля в его корпусе и надстройках образовалось около 170 пробоин, были повреждены орудия и механизмы, в котельном отделении возник пожар. 30 членов экипажа получили ранения. Немедленно началась борьба за живучесть. Матросы заделывали пластырями пробоины, помпами откачивали воду. Группа машинистов во главе с механиком корабля инженер-капитаном В. Г. Пыряловым сумели потушить огонь. Пострадала и канонерка «Селемджа» – на ней осколками ранило двух матросов.

Надо отметить, что потопить канонерки, переоборудованные из германских грунтовозных шаланд, было делом нелегким, даже добившись прямых попаданий. Дело в том, что сами немцы, не догадываясь о будущем предназначении судов, сделали их почти непотопляемыми с огромным запасом прочности. По бортам вокруг само-

разгружающегося трюма находились воздушные отсеки, разделенные водонепроницаемыми переборками. Для обеспечения жесткости трюм и отсеки соединялись продольными и поперечными балками, причем как цельнолитыми, так и пустотелыми. Для уничтожения подобной цели нужно было попасть в нее хотя бы тремя 250-кг или 500-кг фугасными бомбами, либо одной бомбой более крупного калибра.

В общей сложности в ходе налета утром 28 мая немецкие самолеты сбросили на порт Кобоны около 300 фугасных бомб всех калибров. Взрывами были разрушены два пирса, склады и линии связи. Помимо канонерок, сильные повреждения получили еще несколько буксиров и барж. На железнодорожных путях сгорели семь вагонов с продовольствием и восемь вагонов с боеприпасами, были разбиты два штабеля мешков с мукой и крупой.

В момент начала налета в порту Кобоны как раз закончилась выгрузка большой партии эвакуированных из Ленинграда. Одновременно шла погрузка продовольствия, готовились к посадке солдаты. И все это сосредоточилось на небольшом пятачке – прибрежной косе и причалах. Места было так мало, что временами возникала давка и неразбериха, никакой организации людскими потоками не было. Когда началась стрельба зениток, а в небе послышался гул самолетов, на косе началась жуткая паника. Люди, буквально затаптывая друг друга, начали пробираться дальше на берег, многие падали, оттеснялись в воду. Вскоре появились первые самолеты. Жительница Кобоны Антонина Горбачева вспоминала: «И снова они что хотели, то и делали: бреющим полетом бомбили, обстреливали... Наши зенитки сопротивлялись, но их было очень мало. Ничего не могли поделать... погибли тысячи людей».

Бомбы взрывались на берегу, в воде, прямо в толпе, разрывая людей в клочья и подбрасывая их останки на десятки метров. В воздухе проносились оторванные руки и ноги, бревна от пирсов, куски берегового гранита. Обезумевшие от ужаса люди с дикими криками метались в разные стороны, наталкиваясь друг на друга, но укрыться все равно было негде. Некоторые самолеты, сбросив бомбы, проносились над портом на небольшой высоте, так что можно было отчетливо видеть лица летчиков, и расстреливали толпу из пулеметов, делая по несколько заходов.

После налета картина была ужасной. Весь берег был изрыт воронками, завален обломками причалов, обгоревшими остаткамиразличного продовольствия, смешанного с кровью и кусками человеческих тел. Из горящих неподалеку нефтехранилищ в небо поднимались огромные столбы черного дыма. В воде, прибитые волнами к прибрежным камням, плавали разорванные мешки, обломки судов и трупы. Раненых десятками отправляли в эвакогоспиталь. Но он быстро переполнился, и людей укладывали прямо на улице. Многие, не дождавшись помощи, прямо здесь и умирали. Трупы и останки погибших складывали неподалеку в огромную кучу.

После завершения налета зенитчики и летчики-истребители ВВС КБФ и Ленинградского фронта заявили в общей сложности о том, что сбили 31 вражеский самолет. Но вопрос, куда они затем почти все подевались, так и остался открытым.

Фактические же потери Люфтваффе составили всего два бомбардировщика: 1и-88А из KG1 и Ju-87R из III./StG1. При этом первый был сбит зенитчиками прямо над Кобоной и, не выходя из пике, врезался в прибрежную отмель, причем его хвост так и остался эффектно торчать над водой невдалеке от причалов. [112]

Вечером того же 28 мая советские радиолокационные станции снова засекли группы немецких самолетов, опять направлявшихся к Ладожскому озеру. Русские летчики, не успев отметить утренние «победы», снова побежали к своим машинам. Всего в воздух по тревоге были подняты 26 истребителей из 4-го Гв. ИАП, 158-го и 159-го ИАП, которые пытались обнаружить противника над восточным берегом озера. Однако целями для 90 бомбардировщиков, которых прикрывал уже 61 Bf-109F из JG54, на этот раз были порт Осиновец и железнодорожная станция Ладожское Озеро, находившиеся на западном берегу.

В итоге истребители, бесцельно барражировавшие на подступах к Кобоне, уже ничем не могли помешать налету. И лишь семь И-16 из 123-го ИАП во главе со старшим лейтенантом Василием Харитоновым встретились с большой группой бомбардировщиков. Выполнив несколько безуспешных атак, они вернулись на аэродром.

Капитан рейда Осиновецкого порта Л. А. Иванов вспоминал: «В небе показалась армада „Юнкерсов“. Мы побежали к землянкам. Там бъши дети, которых за ночь не успели перевезти на другой берег

Ладожского озера. Что потом началось, трудно рассказать... Бомбардировщики волна за волной появлялись над нами, с ревом и воем пикировали на узенькую полоску земли и разбрасывали свой смертоносный груз. Земля ходила ходуном. Мы оглохли от грохота взрывов, задыхались от пыли и гари. Но самое страшное было даже не это. В наших землянках к нам прижимались дети, изведавшие много горя за свой короткий век. Они не плакали и не кричали. Только прижимались плотнее, да вздрагивали своими почти бесплотными тельцами.