Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.
- Название:Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1990
- Город:Москва
- ISBN:5-280-01242-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв. краткое содержание
Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я лунною, светлою ночью
Брожу средь осенних утунов.
Свежа во мне память о милом, —
Наверно, и он меня помнит!
Пою: «На-ни-на! О горы!»
Едва смолк хор, как одна из танцовщиц завела «тхарён»:
Неторопливым шагом прохожу
Я через горный перевал Паксок.
Вот ива, мне знакомая давно.
Не про нее ли сказано в стихах:
«Заезжий дом — в тени зеленых ив,
Прекрасных обновленною красой?»
Я сам к ее высокому стволу
В былые дни привязывал осла.
«Шел утром дождь над городом Вэйчэн,
И уличная пыль увлажнена».
Ручей сверкает брызгами дождя;
Я в нем когда-то ноги омывал.
Привет тебе, великолепный Терем!
Приветствую тебя, Сорочий мост!
Пятнадцатою ночью января,
Когда вы поклоняетесь Луне,
Не забывайте чтить отца и мать!
Они вам подарили плоть и кровь.
Как им воздать за их бесценный дар,
Неизмеримый, словно небеса?
Печален и уныл конец зимы.
Но в Дни холодной пищи [224] Дни холодной пищи — три весенних дня поминовения усопших, когда не разрешалось разводить огонь в очагах. Цзе Цзытуй (VII в. до н. э.) — сановник, обиженный на своего правителя, уйдя со службы, укрылся на горе Мяньшань и отказывался возвратиться ко двору; чтобы вынудить Цзе Цзытуя покинуть свое убежище, правитель приказал поджечь лес на горе Мяньшань, однако сановник предпочел сгореть заживо.
, в феврале,
Когда мы душу Цзе Цзытуя чтим,
Сойдет на горы дальние весна
И оживет сожженная трава.
Пока одни танцовщицы поют песни или декламируют старинные стихи, а другие распевают застольную, выделывая при этом всевозможные фигуры, взглянем на бродяг-музыкантов. Вот они все в ярко-желтых косынках и бамбуковых шляпах швырнули наземь свои дорожные котомки и под неистовый грохот барабанов пустились в пляс, покачивая в такт музыке бедрами и заигрывая с танцовщицами.
Так они прошлись по кругу раз и два и вдруг увидели Нольбу.
— А, вот ты где! — завопили бродяги и, схватив Нольбу за руки и ноги, принялись таскать его по земле, будто соху.
Нольбу показалось, что внутри у него все перевернулось, а глаза вот-вот выскочат из орбит.
— Да что ж это такое? — закричал он истошно. — Велите, что хотите! Только не губите!
В ответ на его мольбу бродяги в один голос заявили:
— Хочешь остаться в живых — отдай нам все крепости на свои поля и земли. А будешь упираться — помрешь, не сходя с места!
С треском открыл взбешенный Нольбу комод и отдал бродягам бумаги, а те поделили их между собой и тотчас исчезли.
Глядя на все это, Заячья Губа решил, что пришла пора уносить ноги, и так сказал Нольбу:
— У меня дома неотложное дело. Я мигом обернусь.
— Э, приятель, — отвечал ему Нольбу, — начатое дело на полпути не бросай! Тыкв у нас осталось еще порядком, а в какой-то из них, говорят, много золота. Неужто мы не найдем его, если распилим одну за другой все тыквы? Отныне я буду добавлять тебе денег за каждую распиленную тыкву.
Тут уж Заячья Губа не мог устоять и снова взялся за пилу.
Плавно ходит пила.
Ну, наддай!
Крак! — и из развалившейся тыквы, стараясь опередить друг друга, стали выскакивать мужланы: Говорун, Упрямец, Нанджуги, Мошка, Жучок, Кунпхёни, Здоровяк, Есуги, Мусуги, Хагони, Погони, Коротышка, Дубинка, Крючок, Злюка, Лоскут, Плакса, Крепыш... Выбравшись из тыквы, мужланы тотчас же схватили Нольбу, крепко-накрепко скрутили его бельевой веревкой и подвесили на дереве. Затем отыскали промеж себя молодчика, ловко орудующего палкой, и приказали ему:
— Бей этого мерзавца что есть силы!
Молодчик засомневался.
— А что, если он окочурится от такой взбучки? Разве получена бумага, что с ним можно обращаться как с убийцей?
Часть мужланов, посовещавшись, решила:
— Не будь такой бумаги, нас бы не стали собирать всех вместе. Потешимся вдосталь над этим негодяем, а напоследок разорвем его на части и разойдемся. Прекрасный способ убить время.
— Правильно! — закричали остальные.
Пока одна половина мужланов готовила казнь Нольбу, в центре внимания прочих оказался Тхольпхёни.
— Пусть каждый, — предложил он, — как умеет, споет одну коротенькую песню. А кто не сможет открыть рта, того накажем штрафным хлебом!
И с этим уговором Тхольпхёни первым начал песню:
Иней выпал предрассветный,
День встает. Проснитесь, дети!
Там, на северной вершине,
Вырос папоротник пышный.
Отправляйтесь спозаранку
Рвать его, наварим нынче
Для вина закуски свежей.
Следом за ним какой-то мужлан запел:
Возможно ли поспорить человеку
Со справедливой волею небес?
Уж если мы безнравственным поступком
Зовем поджог дворца Афан в Саньяне,
То что сказать о княжиче Иди [225] Иди (III в. до н. э.) — потомок правителей княжества Чу, возведенный Сян Юем (см. примеч. 34, 35) на престол, а затем по его же приказу утопленный в реке.
,
Утопленном в реке Биньцзян убийцей?
Затем вперед вышел Кунпхёни и спел песню — смесь из коротких стихов:
«Не каждый мог назвать
Любимую любимой,
Не каждый тосковал
И сетовал в разлуке».
«Неслышно Имчжинган
И Тэдонган струятся,
И грустное «куку»
Звучит с гробницы царской».
«Так нацеди вина
Нам поскорее, мальчик!
Мы нынче будем пить
И будем веселиться!»
Упрямец спел несколько строф из разных стихов с рифмою «ветер»:
«Перед воинами выл
В травах и деревьях ветер».
«Челн, плывущий по Бяньши,
Обвевает дальний ветер».
«С веток персиковый цвет
В сумерках роняет ветер».
«Молит духов Чжугэ Лян
О юго-восточном ветре».
Как связать мне меж собою
Это множество «ветров»?
Здоровяк спел песенку подобного же рода с рифмою «лет»:
«В краю пустынных рек и диких гор
Безмолвие царит уже сто лет».
«Ночной порой, при ветре и луне,
В Цзяннани я тоскую много лет».
«Неразделимы радость и печаль,
Так на земле ведется сотни лет».
«За жизнь свою не может человек
Изведать дважды счастье юных лет».
«Год кончен — миновали холода,
Но не считаю я идущих лет».
За ним снова запел Упрямец — на этот раз его песенка была с рифмою «людей»:
«На зелень ив устремлены глаза
Поток переплывающих людей».
«Цвет тополя вселяет грусть в сердца
Переправляющихся вброд людей».
«На всех — цветы кизила... Лишь меня
Недостает в кругу родных людей».
«Уйдешь на запад из заставы Ян —
Не будет близких у тебя людей».
Далее последовала песня Крючка о временах года:
Весной цветы повсюду расцветают,
А летом в рощах зеленеют листья.
По осени прекрасен клен багряный
И яркие желтеют хризантемы.
Зимой кружатся в воздухе снежинки
И сходят воды, обнажая камни.
Что было бы без четырех сезонов?
Что было бы без верности на свете? [226] Игра слов: слово «верность» звучит почти так же, как сочетание «все времена года».
Интервал:
Закладка:
![Александр Бушков - Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков [litres]](/books/1144744/aleksandr-bushkov-kto-v-rossii-ne-voruet-kriminal.webp)
