Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.

Император одобрил ее мысль:

— Право же, вы, государыня, самая преданная и любящая дочь среди женщин!

Тотчас Сын Неба призвал своих приближенных и повелел в последний день луны устроить в столице пир для всех слепых государства. Об этом вскоре было объявлено по всем провинциям и округам, на каждой улице и в каждом переулке. Всех слепых, без различия возраста, посылали в столицу. Тех, кто был болен, лечили и направляли туда же. Всеми способами пытались проникнуть на этот пир и разные жулики, но их ловили, наказывали палками и изгоняли из столицы, куда день за днем стекались молодые и старые слепцы. Но где же Сим Хаккю? Почему он один ничего не знает?

А Хаккю в это время, разуверившись в милосердии Будды из храма «Пригрезившееся облако», потеряв дочь и лишившись трехсот соков риса, по-прежнему ничего не видел, по-прежнему оставался «слепым Симом». Он не только не вернул себе зрение, но и бедствовал с каждым днем все больше и больше.

Жители Персикового цвета, помня о просьбе купцов и чтя память госпожи Квак, вначале не забывали о Сим Чхон и старались всей душой помочь слепому старику. Жизнь его понемногу улучшалась: он получил от корабельщиков обещанное зерно, стал пользоваться процентами с него, и это избавило его от нужды. Однако ненадолго. Жила в ту пору в селении Персиковый цвет одна женщина по прозвищу мамаша Пэндок, злая и жадная. Прознав, что в дом слепого Сима пришел достаток, она навязалась ему в жены и поселилась с ним под одной крышей. По натуре своей это была женщина подлая — она сделала Хаккю еще более несчастным. Она продавала рис и покупала себе сласти, продавала рис и покупала себе мясо. Она продавала зерно, а на вырученные деньги пила в харчевне вино. Дома она ничего не готовила, а все продукты отдавала на сторону. С пустой трубкой ходила по селу и просила табаку у первого встречного. Она ругалась с соседями и дралась со знакомыми. Днем она спала в беседке, а когда напивалась, то среди ночи принималась орать во все горло или заигрывать с мужчинами. Триста шестьдесят дней в году она ела, не закрывая рта, и высосала все состояние Хаккю, как высасывают хурму. Но слепой Сим несколько лет жил в одиночестве и не имел подруги, поэтому он, желая доброго согласия в семье, день и ночь, не щадя сил, словно исполняя за деньги тяжелую работу, старался сохранить остатки благосостояния. А мамаша Пэндок задумала тем временем промотать оставшееся состояние Хаккю и, приготовив на два-три дня еды, сбежать из дому. И день за днем пожирала она добро бедного Сима, как ворона пожирает спелый арбуз.

Однажды Хаккю позвал свою сожительницу и сказал ей:

— Послушай, у нас ведь было немалое состояние. А люди говорят: «Как плохо они живут!» Так недолго снова пойти с сумой по дворам. В нашем селе мне уже стыдно побираться, тяжело слушать упреки соседей. Что, если нам переселиться в другое место?

— Вы глава семьи. Делайте, как считаете нужным.

— Хорошо сказано! Ты задолжала кому-нибудь в селе?

— Немного.

— Сколько же?

— В ту харчевню, что за деревней, сорок лянов за водку.

— Здорово же ты пила! — заметил неодобрительно Хаккю. — А еще?

— Еще за конфеты племяннику Пультона, который живет на той стороне, — тридцать лянов.

— Здорово же ты ела! Ну, а еще?

— Еще за табак в Аньцуне — пятьдесят лянов.

— Ну и покурила же ты!

— Торговцу маслом двадцать лянов.

— Куда тебе столько масла?

— Волосы смазывала!

Хаккю даже задохнулся от возмущения:

— Честное слово, это никуда не годится!

— А что, разве это много?

Так они разговаривали, и все время, пока Хаккю говорил о своем имуществе, душа его болела и скорбела за дочь. В одиночестве вышел он из дому и побрел тем путем, каким ушла когда-то Сим Чхон. Усевшись на берегу реки, он заплакал, призывая дочь:

— Дочь моя, Сим Чхон! Почему ты не возвращаешься? Если ты погибла в глубоком море Имдансу, попала на небо и встретила там свою мать, то возьми и меня к себе!

В это время к нему подошел канцелярский служка, прослышавший, что слепой Сим горюет на берегу.

— Слепой Сим! Вас требует к себе господин уездный правитель. Пойдемте быстрее!

Услышав это, Хаккю испугался:

— За мной нет никакой вины.

— Говорят, император призывает всех слепых, дает им должность и жалует дом с землей. Так что скорее идите в управу.

Служка привел Хаккю в уездную управу, и там Хаккю сказали:

— В столице устраивают пир для всех слепых. Живо отправляйся в столицу!

Хаккю отвечает:

— Как же я пойду в столицу за тысячи ли: у меня нет ни одежды, ни денег на расходы!

Все в управе знали, как живет слепой Сим, поэтому ему выдали деньги и одежду и велели скорее отправляться в путь. Хаккю — делать нечего — вернулся домой и кликнул сожительницу. А мамаша Пэндок в этот миг радовалась втайне, думая, что слепой Сим непременно утопится в реке с досады на ее мотовство и все оставшееся имущество достанется ей. Но когда Хаккю вошел в дом и позвал ее, она тотчас откликнулась:

— Да-да!

— Послушай, жена! Сегодня я был в управе, и мне сказали, что в столице устраивается пир для всех слепых и что мне тоже нужно идти. Так вот, я пойду, а ты следи за домом и дожидайся моего возвращения.

— Как же это? Вы — глава семьи — пойдете, а я останусь? Ведь говорится же: «Жена должна всюду следовать за мужем!» Нет уж, я пойду вместе с вами!

— Слова твои весьма похвальны! Может, действительно нам отправиться вместе? Знаешь, я поместил у купца Кима из села, что на той стороне, триста лянов денег. Возьмем с собой из них пятьдесят лянов!

— Что вы ерунду говорите! Эти триста лянов я уже взяла и истратила в этом месяце на абрикосы!

У Хаккю перехватило дыхание.

— Да когда же ты успела истратить их на абрикосы, когда я совсем недавно отдал ему деньги?

— Подумаешь, какие большие деньги! Стоит ли так сердиться?

— Не удивлюсь, если узнаю, что ты истратила и те, что я отдал на хранение мамаше Квидок!

А сожительница и глазом не моргнула.

— Ну, конечно, истратила и их: на хлеб да на бобовую похлебку!

Хаккю снова обмер.

— Ах ты, мотовка! Моя дочь, истинно любящая и преданная Сим Чхон, уходя из дому, чтоб умереть в Имдансу, оставила мне деньги, наказывая беречь их для себя, а ты, дрянь этакая, растратила их, эти драгоценные деньги, на хлеб, абрикосы и бобы?

— А что? Разве я не могу есть то, что хочу? — Мамаша Пэндок решила схитрить. — В прошлую луну меня почему-то все время тошнило, рис мне опротивел и захотелось кисленького...

Хаккю, наивный муж, услышав это, забеспокоился:

— Слушай, а может, ты ждешь ребенка? Но если ты будешь есть много кислого, это повредит ребенку. Я буду рад, если ты родишь мне сына или дочь. Ну что ж, в таком случае мы вместе пойдем на пир в императорский дворец!