Джон Апдайк - Иствикские вдовы

Раскрасневшаяся, оживленная и очаровательная Сьюки с победным видом вернулась в гостиную, неся бутылку скотча «Дьюарс» объемом в пинту.

— Нашла! Чертовка Джейн почти все выпила! И ни разу не предложила нам!

Отрывисто бормоча: «Лед? Вода? Сколько? Достаточно?» — Сьюки щедрой рукой смешала два скотча со льдом, между тем как Александра с неодобрительным видом упрямо налила себе чаю. Она выбрала «Сладкие грезы», понятия не имея, каков он на вкус. Оказалось — никакой. Это был вкус воды, слишком горячей, чтобы пить.

— Угощайтесь, — предложила она Кристоферу, протягивая блюдо с тщательно разложенными печеньями.

— О, что вы! Мучное и сладкое? Мне и так нужно сбросить фунтов десять.

— Мне кажется, после определенного возраста плоский живот у мужчины выглядит отталкивающе, — сказала Сьюки. — В Стэмфорде полно этих помешанных на физических упражнениях парней, которые думают, что выглядят в деловых костюмах подтянутыми, а на самом деле после определенного возраста они выглядят высушенными, как мумии. Они не позволяют мужскому организму пройти естественную эволюцию.

Александра, раздраженная вызванной желанием угодить болтовней Сьюки, обратилась к Кристоферу:

— Вы собирались рассказать нам об электронах.

Он мгновенно зажегся, отставил свою сценическую инертность и, начав объяснения, принялся взволнованно и порывисто жестикулировать. По мере того как говорил, он становился все больше и больше похож на Даррила ван Хорна — взрывные, плохо скоординированные движения, захлебывающаяся речь, претензии на авторство теории, которая позволит ему править Вселенной, вырвав ее из рук Создателя.

— Они удивительны, — говорил он. — Из них складывается все, что нас окружает. Возьмите ток силой в один ампер. Угадайте, сколько электронов проходит через сечение провода в секунду? За одну ничтожную секунду? Ну, попробуйте догадайтесь.

— Сто, — воинственно ответила Александра.

— Десять тысяч, — предположила Сьюки, стараясь добросовестно участвовать в игре.

— Держите свои шляпы, дамы: шесть, запятая, два-четыре-два-ноль в восемнадцатой степени — это более шести квинтиллионов! А в кубическом дюйме меди их содержится один, запятая, три-восемь-пять в двадцать четвертой степени — это приблизительно один и одна треть септиллиона. А теперь возьмите водород, простейший атом: один протон и один электрон. Идеальное равновесие, хотя вес электрона составляет лишь тысячу восемьсот тридцать седьмую часть веса протона. Но Боже ж мой, как они сильны! Их отрицательная электростатическая сила вмиг разорвала бы любой кусок меди, достаточно большой, чтобы его можно было увидеть невооруженным глазом, не будь она уравновешена положительным зарядом протона в атоме. — Его руки, пухлые и менее мужские, но более человеческие — кожа, складки, волосы, — чем были у Даррила ван Хорна, воспроизвели в воздухе резкое разрывающее движение. — А как вам такое? Этот несчастный старый медный сосуд, что стоит на столе, не просуществовал бы и наносекунды без протонов и нейтронов. И мы с вами тоже. Вот что я пытаюсь вам втолковать: мы полны электронов, под завязку полны. Потенциально мы — динамит.

Сьюки и Александра были так потрясены его демоническим сходством с Даррилом ван Хорном, что едва слышали, что он говорил. Квинтиллионы, септиллионы, суперсупер-тьмы-тьмущие — что означали эти числа, если каждый человек существует в единственном экземпляре? Одна жизнь, одна душа, один ход в игре.

— Протон своей электростатической силой, — продолжал Кристофер, вытирая большим и средним пальцами слюну в уголках губ, — притягивает электрон, в то время как электроны друг от друга отталкиваются. Одновременно. В противном случае не было бы никакой Вселенной. Ни единой частицы, ни грана материи — только хаотическое бурление высоких энергий; Большому взрыву не было бы нужды происходить. Бог мог сидеть сложа руки. Что следует добавить, так это то, что, когда в теле создается избыток электронов или протонов, они ищут выход, и накапливается электрический заряд. Если электронов оказывается меньше, чем следует, заряд положительный. Если меньше протонов, заряд отрицательный. Когда он истекает в воздух, получается искра. Когда он скапливается в теле, вы испытываете удар-разряд. Не слишком приятное ощущение, как я слышал. С течением времени это оказывает на вас определенное воздействие. Вы постоянно излучаете электричество; ваш мозг, ваше сердце, ваши мышцы реагируют на это. Любая материя состоит из электронов и атомных ядер — протонов и нейтронов, в свою очередь состоящих из «верхних» и «нижних» кварков. Нейтрино, да, они существуют, но лишь непостоянно, а мюоны и тау-частицы и того недолговечней — эти частицы нестабильны. Вот и все, дорогие мои. Электроны — они повсюду, и ток, а также электрическое напряжение существуют везде. И если вы уловили ход моей мысли, то понимаете, что ничего не стоит подтолкнуть электрический ток в ту или иную сторону.

Он выжидательно посмотрел на них.

— Это как любовь, — вдруг объявила Сьюки. — Сила, которая пронизывает всю Вселенную.

— Она у нас слишком романтична, — извинилась за подругу Александра.

Кристофер нахмурился: вмешательство женщин нарушило ход его рассуждений.

— Любовь — это другое. Она не существует в том смысле, в каком существуют электроны. В отрыве от наших душевных порывов и сексуального влечения ее просто нет.

— А ведь вы любили свою сестру Дженни, — заметила Сьюки.

Александре показалось, что он покраснел, как тогда, когда упомянули Джейн и он смущенно уставился в винный ковер.

— Я зависел от нее, — сказал он. — У нас были поганые родители.

— Ваш отец был милейшим человеком. Таким наивным. Таким неприкаянным.

— Сьюки! — Решительный тон Александры предостерег младшую подругу от интимно-сентиментальных откровений о ее бывшем любовнике, отце Кристофера, трагически доведенном до смерти. — Дай ему закончить. Насчет электронов.

— Я не собираюсь забивать вам мозги, — сказал их гость, приложившись к стакану с виски. — Даррил… Мистер ван Хорн…

— Мы знаем, кого вы имеете в виду, мистер Грант, — грубовато перебила его Александра. Она видела, что скотч начинает оказывать свое воздействие на мужчину, манера его поведения менялась, в ней становилось больше самоуверенности, высокомерия, ленивого мужского самодовольства. А ведь они обещали ему лишь чай — чай, который пила теперь только она, несмотря на то что он был безвкусен и быстро остывал.

Брови Кристофера, более жесткие, чем те серебристо-светлые, словно карандашом нарисованные, которые были у Криса-подростка, то чванливо взмывали вверх, то хмуро опускались. Пухлые губы кривились, словно он давал понять невидимому мужскому существу, присутствовавшему в комнате, как болезненно ощущает свое превосходство над этой женской компанией.