Айн Рэнд - Источник. Книга 1

Он увидел, что рука его подняла телефонную трубку, а пальцы набирают номер.

— Нет, еще нет, — пояснил в трубке голос Вейдлера. — Это совещание у нас было запланировано на вчера, но пришлось отложить… Я вцепился в них как бульдог… Могу лишь обещать вам, что завтра будет определенный ответ. Почти обещать. Если не завтра, то придется переждать выходные, но в понедельник ответ будет точно… Вы проявили ангельское терпение, мистер Рорк. Мы очень вам благодарны.

Рорк бросил трубку и закрыл глаза. Он решил дать себе отдохнуть и ни о чем не думать несколько минут, прежде чем начать вспоминать, какого числа пришло извещение об отключении телефона и как ему протянуть до понедельника.

— Привет, Говард, — сказал Питер Китинг.

Он открыл глаза. Китинг вошел в кабинет и, улыбаясь, стоял перед ним. На нем было легкое бежевое весеннее пальто нараспашку, концы пояса висели по бокам, как ручки от сумки. В петлице красовался василек. Он стоял, широко расставив ноги, упершись кулаками в бедра, сдвинув шляпу на затылок. Его черные кудри так ярко и свежо выделялись над бледным лбом, что возникало ощущение, что на них, как на васильке, выступают капли росы.

— Привет, Питер, — сказал Рорк.

Китинг удобно уселся, снял шляпу, бросил ее посередине стола и с легким шлепком опустил ладони на колени.

— Что скажешь, Говард, идут дела, да?

— Поздравляю.

— Спасибо. А с тобой что, Говард? Выглядишь ты ужасно. Конечно, не из-за избытка работы, насколько мне известно?

Он вовсе не собирался говорить в таком тоне. Разговор этот, по плану, должен был пройти легко и дружески. «Ладно, — решил Китинг, — потом переменю тон». Но сначала надо показать, что он не боится Рорка и никогда уже не будет бояться.

— Нет, я не перегружен работой.

— Слушай, Говард, а почему бы тебе не бросить это дело? Вот уж этого он совсем не собирался говорить. Он и сам от изумления открыл рот.

— Какое дело?

— Ну, эту свою позу. Или идеалы, если тебе так угодно. Почему ты не опустишься на землю? Не начнешь работать, как все? Не перестанешь быть идиотом чертовым?! — Он почувствовал, что катится с горы без тормозов. Остановиться он не мог.

— В чем дело, Питер?

— Как ты рассчитываешь выжить в этом мире? Знаешь ли, ведь хочешь не хочешь, а надо жить с людьми. Есть только два способа. Либо объединяться с ними, либо драться. Но ты, похоже, не делаешь ни того, ни другого.

— Верно. Ни того, ни другого.

— А людям ты не нужен. Не нужен ! Тебе не страшно?

— Нет.

— Ты же год не работаешь. И не будешь. Кому придет в голову дать тебе работу? Может, у тебя и осталось несколько сотен, а дальше все, конец.

— Ты не прав, Питер. У меня осталось четырнадцать долларов пятьдесят семь центов.

— Да? А посмотри на меня. Мне плевать, что некрасиво говорить об этом самому. Не в этом дело. Я не хвастаюсь. Какая разница, кто об этом говорит. Но посмотри на меня! Помнишь, как мы начинали? И взгляни на нас сейчас. А теперь задумайся о том, что все в твоих руках. Только откажись от своего идиотского представления, что ты лучше всех, — и принимайся за работу. Через год у тебя будет такое бюро, что ты краснеть будешь при воспоминании об этой дыре. За тобой будут бегать толпы, у тебя появятся клиенты, друзья появятся, ты будешь распоряжаться целой армией чертежников!.. Черт побери, Говард, мне ж в этом нет никакой выгоды. На этот раз я не прошу у тебя ничего для себя. Более того, я даже знаю, что из тебя получится опасный конкурент, но все равно я должен сказать тебе. Говард, подумай хорошенько! Ты будешь богатым. Ты будешь знаменитым. Тебя будут уважать, восхвалять. Тобой будут восхищаться. Ты станешь одним из нас!.. Ну?.. Скажи же что-нибудь! Почему ты молчишь?

Он ожидал встретить презрительно-отчужденный взгляд Рорка, но заметил, что тот смотрит на него внимательно и вопросительно.

Для Рорка это было почти равносильно своего рода капитуляции, — он не прикрыл свой взгляд железной завесой, позволил сохранить выражение озадаченное, любопытствующее — и почти беспомощное.

— В общем так, Питер. Я тебе верю. Я знаю, что, говоря мне все это, ты ничего не выигрываешь. Я знаю и больше того. Знаю, что ты не желаешь мне успеха, — ничего, я тебя не упрекаю. Я всегда это знал — ты не хочешь, чтобы я достиг всего того, что ты мне тут предлагаешь. И все же ты вполне искренне толкаешь меня на то, чтобы я устремился за всем этим. А ты знаешь, что, если я приму твой совет, я достигну всего. И не любовь ко мне тобой движет. Иначе ты не был бы столь сердит — и напуган… Питер, чем я мешаю тебе в моем нынешнем состоянии?

— Я не знаю… — прошептал Китинг.

Он понял, что его ответ был признанием — и признанием ужасным. Он не знал, в чем именно признался, и не сомневался, что Рорк тоже не знает этого. Но все же с чего-то был сорван покров. Они не могли осознать, что это было, но оба чувствовали его присутствие. И поэтому сидели молча, друг напротив друга, удивленные и покорные судьбе.

— Не раскисай, Питер, — мягко, как другу, сказал Рорк. — Мы больше не будем об этом говорить.

Тогда Китинг неожиданно громко произнес, звонко, вульгарно, радостно:

— Да черт же побери, Говард, я ведь говорил с позиции элементарного здравого смысла. Если бы ты захотел работать как нормальный человек…

— Заткнись! — рявкнул Рорк.

Китинг в изнеможении откинулся в кресле. Больше ему сказать было нечего. Он забыл, что хотел обсудить, придя сюда.

— Ну, — сказал Рорк, — так что ты мне хотел поведать о конкурсе?

Китинг встрепенулся. Он не понял, как Рорк догадался, что именно с этим он и пришел. А потом стало легче, поскольку в нем поднялась волна обиды и он забыл обо всем остальном.

— Ах да, — звонко сказал Китинг, и в его голосе звучали нотки раздражения. — Да, я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Спасибо, что напомнил. Конечно, ты должен был догадаться, ведь ты знаешь, что я не какая-нибудь неблагодарная свинья. Я ведь пришел поблагодарить тебя, Говард. Я не забыл, что в этом здании есть и твой вклад, что ты меня консультировал. Я первый готов признать твои заслуги.

— В этом нет необходимости.

— Да дело не в том, что я против, но я уверен, что ты и сам не захочешь, чтобы я рассказал о твоем участии. И уверен, что ты и сам не захочешь ничего говорить, ты же знаешь, люди такие странные, все поймут неправильно, истолкуют самым нелепым образом… Но поскольку я получаю часть призовых денег, по-моему, было бы только справедливо поделиться с тобой. Я рад, что могу помочь тебе как раз тогда, когда ты остро нуждаешься в деньгах.

Он достал бумажник, извлек из него чек, который выписал заранее, и положил его на стол. На чеке была надпись: «Уплатить Говарду Рорку по предъявлении — пятьсот долларов».