Артур Конан-Дойль - Топор с посеребренной рукоятью

Через две недели я вернулся в Бургундию, чтобы проконтролировать работы, которые вступили в завершающую стадию. Мы почти закончили монтаж агрегатов, и пора было приступать к испытаниям, которые предшествовали уже вводу нашего оборудования в действие. Я был страшно занят, и у меня совсем не было времени встретиться с Луизой, с которой я мог только обменяться парой слов у дверей ее шефа. И все-таки однажды я предложил ей позавтракать в кафе, и она согласилась. За завтраком я снова почувствовал глубокое и непреодолимое влечение к ней. Я вполне отдавал себе в этом отчет: я был на пути к тому, чтобы безумно влюбиться в Луизу. Моя командировка должна была продлиться еще две недели. Два-три раза я снова приглашал ее вечером после работы в кафе. В один из таких вечеров, когда мы бок о бок шли по улице, я обнял ее. И она сразу же ответила мне. И затем призналась: она разделяла мои чувства и тоже страдала оттого, что не может свободно со мной встречаться, поскольку я женатый мужчина.

В субботу утром я вернулся в цех, чтобы пробыть там полдня, так как сборочная группа работала также по выходным. Вечером мы с Луизой наметили совместный ужин, и, конечно же, произошло то, что должно было произойти. Я и не представлял себе, что физическая близость может быть настолько сильным и сокрушительным переживанием. С этой минуты я проводил с Луизой каждую свободную секунду. Вскоре я должен был вернуться в Париж. Все переменилось в моем сознании. На этот раз я встретил свою супругу с чувством, мне ранее не ведомым — чувством вины. Я стал тем, кто притворяется, — я, которому так хотелось кричать, что я люблю Луизу. В последующие недели я не раз отправлялся в Бургундию. Однажды, вернувшись в Париж, я во всем сознался жене. Меня мучили угрызения совести, и я смутно отдавал себе отчет в происходящем. Жена уже и прежде догадывалась, что что-то не так. Произошла сцена. Я был готов к этому. Затем она забрала с собой сына и уехала к родителям. Через несколько дней она вернулась, но потом опять уехала. Я не покидал Парижа, но каждый день звонил Луизе.

А в Бургундии в это время развертывалась другая драма. Луиза открылась родителям, с которыми она еще жила (как я сказал, это была совсем молодая девушка). В ее глубоко католической семье испанских эмигрантов держались строгих правил. Родители Луизы крайне отрицательно отнеслись к случившемуся, а вместе с ними и все ближайшее окружение Луизы — ее братья, сестры и даже подруги. Как? женатый мужчина, к тому же с ребенком и на 12 лет старше ее! И с той поры Луиза находилась под постоянным давлением. Она также не вполне отдавала себе отчет в происходящем. А со мной было и того хуже. Моя супружеская жизнь превратилась в повседневный ад, но я был очень привязан к сыну и, в определенном смысле, у меня сохранились чувства к жене. Но я понимал, что в ней растет неуверенность в завтрашнем дне. Мы не были богаты, но я в конце концов начал получать жалованье, которое позволило ей оставить работу и заняться воспитанием нашего сына. И если бы я ушел от нее, то что с нею бы стало? Это никоим образом не могло оставить меня равнодушным. Но была Луиза. Каждый раз, как я вновь видел ее, были те же объятия, то же единство, но теперь мы оба страдали от чувства вины, и мы стали задаваться вопросом, есть ли у нас будущее?

Был конец весны. Наладка машин заканчивалась, все было готово. Я предложил Луизе уехать со мной. Мы начали бы вдвоем новую жизнь. Нужно было, чтобы она поехала со мной. Но в тот момент у нее не было душевных сил уехать. Я вернулся к своей парижской жизни. Через несколько месяцев, совершенно отчаявшись, я бросил все и переехал жить на север Франции. Не для того, чтобы увеличить число километров, отделяющих меня от Луизы, так как это в конечном счете ничего бы не дало: мысленно она постоянно была во мне, но я попросту надеялся, что там она согласится ко мне присоединиться. Но она не смогла сразу же решиться на такой шаг. Я ждал ее. Мы почти каждый день перезванивались. Прошел год. Мы с женой развелись. Подавленный и унылый, я жил в своей квартире один. Это был какой-то кошмар! Тогда-то я и встретил ту, которая стала моей сегодняшней женой. Очень умная и великодушная молодая женщина. Я видел ее несколько раз. Между прочим, на севере мне подвернулась очень интересная работа. Я больше не был таким несчастным. И я вдруг решил жениться на этой женщине. Мы были женаты не более месяца, когда мне позвонила Луиза и сказала, что она наконец решилась уйти из дома и что она теперь свободна. Слишком поздно! Смириться с этим было нелегко: несколько месяцев мы еще продолжали перезваниваться. Затем начали звонить друг другу все реже и реже... Но всеми фибрами души я оставался привязан к ней. Всякий раз, разговаривая с супругой, я думал о Луизе и о том, что мы могли бы жить вместе. Моя жена была беременна. Я прекрасно понимал, что не могу всю жизнь жить, оглядываясь назад. Затем Луиза сообщила мне, что она, в свою очередь, тоже выходит замуж. Больше я о ней почти ничего не слышал. Моя жена сильно помогла мне. Наши отношения прочные, но в глубине души я постоянно ощущаю грусть и горечь: почему мы с Луизой не смогли прожить жизнь вместе?

Несколько лет назад моя фирма направила меня на работу в свой парижский офис. Вот я снова здесь. Все вернулось на круги своя. Мне сорок лет, и я сказал себе, что еще есть время во всем разобраться. Потому что я чувствую, как эта история мешает мне углубить свои отношения с женой.

Таков был рассказ Пьера***. Г-н Друо встретился с Пьером через несколько дней, и тот был полон решимости предпринять путешествие в прошлые жизни. После обычной психофизической подготовки исследователь обратился к высшему сознанию субъекта:

— В своей нынешней жизни вы встретили, узнали и полюбили Луизу. Если вы уже встречались в какой-то другой жизни, в каком-то другом месте, то мы сейчас отправимся прямо туда.

И исследователь провел субъекта сквозь временной туннель и, когда тот увидел себя в окружении белого света, спросил его:

— Что вы видите? Вы в помещении или на улице?

«Это замкнутое пространство. Большой зал. Очень много света».

— Вы один?

«Нет. Много народу. У меня такое впечатление, что я на торжественном приеме. Все люди одеты в вечернее платье. Повсюду подсвечники. Я слышу также музыку: похоже на клавесин».

Исследователь просит субъекта сосредоточиться на самом себе, мысленно пройтись по себе руками и узнать — мужчина он или женщина. Пьер выполняет приказание и говорит:

«Я мужчина. Я чувствую, что у меня высокий рост и незаурядная сила. На мне надета какая-то униформа с брандебурами и черные сапоги».

— На какие мысли это вас наводит?

«У меня впечатление, что я офицер в армии Наполеона».