Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 2

Когда я задумался над услышанным, мне в голову пришло много соображений.

— А какой срок определили? — спросила Генриетта.

— Четыре года, считая от той даты.

— Чуть больше двух лет, считая от настоящего момента, — сказал я. — Что ж, если Клоудиры со своими подручными найдут меня, я за свою жизнь гроша ломаного не дам, поскольку Сайлас Клоудир уже очень старый человек.

Мисс Лидия улыбнулась и заметила:

— На десять с лишним лет младше меня.

Я покраснел и смешался.

— Ты хотел сказать, — продолжала она, — что он не может рассчитывать прожить очень уж долго. А поскольку по кодициллу он должен быть жив в момент твоей смерти, Клоудиры постараются убить тебя до истечения установленного судом срока.

Я кивнул.

— Им необязательно убивать тебя, — сказала мисс Лидия, — если они сумеют доказать, что ты незаконнорожденный.

Я в ужасе уставился на нее, не понимая, что она имеет в виду и что ей известно.

— Видишь ли, Джон, Клоудиры всегда пытались лишить твоего деда статуса наследника на том основании, что он не может доказать свою принадлежность к роду Хаффамов за отсутствием доказательств того, что его родители, Джеймс и Элайза, состояли в законном браке.

Теперь я понял, к чему она клонит.

— Да, — сказал я. — Я помню, мистер Эскрит упоминал об этом.

— Никаких официальных записей никогда не было представлено, а равно никаких свидетелей. Клоудиры же сумели предъявить доказательства того, что Джеймс и Элайза сожительствовали какое-то время до якобы состоявшегося бракосочетания, и это льет воду на их мельницу.

— Теперь понятно, что искал Барбеллион, когда я впервые с ним встретился! — воскликнул я.

Я повторил рассказ мистера Эдваусона об интересе мистера Барбеллиона к церковным записям, касающимся семейства Хаффамов.

— Но бракосочетание состоялось, — сказала старая леди. — Я это точно знаю, хотя и не могу доказать.

Я изумленно уставился на нее. Я еще и рта не успел раскрыть, когда меня перебили.

— Неужто ваши родственники действительно пытаются убить вас? — спросила Генриетта.

— Ну да! — воскликнул я и поведал о том, как Эмма пыталась отравить меня и как со мной обращались в сумасшедшем доме. Мисс Лидию мой рассказ чрезвычайно расстроил, но на лице Генриетты отразилось легкое сомнение.

— Если ваши собственные родственники пытаются убить вас, я не понимаю, почему вы ищете безопасности в этом доме, — сказала она.

Я не знал, стоит ли говорить ей, что, только завладев завещанием, я смогу обезопасить себя от Клоудиров.

Я взглянул на мисс Лидию, и она кивнула и промолвила:

— Мы кое-что утаили от тебя. Джон, расскажи ей.

И вот я рассказал, как Джеффри Хаффам на смертном одре составил новое завещание, когда узнал о рождении моего деда и понял, что теперь имеет возможность лишить наследства своего распутного сына, закрепив имущество за младенцем.

— Однако, — продолжал я, — после смерти Джеффри Хаф-фама Патерностер подменил последнее завещание предыдущим, сначала изъяв кодицилл, как я уже говорил. И он руководствовался теми же соображениями, поскольку, если бы ограничение прав на собственность вступило в силу, Джеймсу пришлось бы жить на содержании у своего сына.

— И возможно, именно Патерностер и был тем негодяем, — вставила мисс Лидия, — который продал завещание моему отцу.

— Так и есть, — подтвердил я.

— Так твой отец купил завещание? — воскликнула Генриетта.

— Да, причем за очень большие деньги. Ибо он понял, что поскольку Джеймс не имел права продавать поместье, значит, и сам он лишится такого права, коли об этом когда-нибудь станет известно. Я узнала обо всем лишь спустя долгое время после смерти отца и сочла сей поступок постыдным.

— Да! — вскричала Генриетта. — Низкий, несправедливый поступок! Но какое отношение это имеет к нам? Все произошло много лет назад. Какое отношение имеют дела давно минувших дней к вашему нахождению в этом доме, Джон?

Однако, прежде чем я успел ответить, мисс Лидия, вперив в нее взгляд блестящих глаз, промолвила:

— Ты же понимаешь, что я считала нужным восстановить справедливость?

— Да, понимаю, но что ты могла сделать? — спросила Генриетта. — Твой отец наверняка уничтожил завещание.

— На самом деле нет, и оно перешло во владение твоего опекуна.

Генриетта вздрогнула.

— О да, — продолжала старая леди. — Персевал в свою очередь стал извлекать выгоду из бесчестного поступка моего отца. И хотя тебе кажется, что это очень давняя история, в действительности все произошло, когда я уже была почти десятью годами старше, чем ты сейчас. Как известно Джону, случившееся отравило и даже сократило жизнь его деду и родителям. Но как ты узнаешь, история эта продолжала оказывать вредоносное влияние на ход событий и имеет самые неприятные последствия для вас обоих.

Она говорила так серьезно, что я спросил:

— Что вы хотите сказать?

— Ты ведь не понимаешь, почему мой отец, а потом его брат и теперь мой племянник не уничтожили завещание?

— Да, — согласился я. — Этот вопрос уже давно не дает мне покоя. Оно же лишает Момпессонов права владения поместьем?

— Позволь мне попробовать объяснить, — сказала старая леди. — Я говорила тебе, что утверждение подлинного завещания безуспешно оспаривалось, каковую попытку предприняли Клоудиры — мистер Николас Клоудир и его сын, Сайлас. Потерпев неудачу в данном деле, они возбудили в канцлерском суде тяжбу, которая длится по сей день. Теперь они оспаривали законность приобретения моим отцом хафемского поместья у Джеймса, и он боялся — а после него боялись сначала Огастес, потом Персевал, — что однажды они добьются успеха. А в таком случае единственным способом сохранить право Момпессонов на имущество будет представить суду завещание.

— Но почему ваш отец и мой опекун опасались, что проиграют процесс? — спросила Генриетта.

— И каким образом предъявление завещания может спасти Момпессонов? — добавил я.

— О господи, — вздохнула мисс Лидия, — я плохо объясняю. Дело в том, что, когда мистер Патерностер продавал завещание моему отцу, у них вышла крупная ссора из-за цены, и в отместку мистер Патерностер впоследствии предупредил отца, что кодицилл также по-прежнему существует.

Я понимающе кивнул, поскольку уже давно знал про чертов кодицилл, но Генриетта опять казалась озадаченной.

— Однако мои родственники никогда не были уверены, что он действительно существует и что это не просто жестокая шутка Патерностера. На самом деле, думаю, они окончательно убедились в существовании кодицилла, только когда твоя бедная матушка, Джон, прислала копию документа моему племяннику, в подтверждение своего права на ежегодный доход.