Удивительные истории нашего времени и древности

Поскольку Куай Цзингун вел дома только хозяйственные дела, то Сяньюй Тун посоветовал ему уединиться и взяться за книги.

Три года прослужил Сяньюй Тун правителем Тайчжоу. Слава о нем разнеслась далеко за пределы Тайчжоу, и он был повышен в должности — назначен на пост военного инспектора в округ Хуэйнин. Затем он вторично получил повышение и стал главным судьей в провинции Хэнань. Служил он, как всегда, прилежно и ревностно. Ему было уже восемьдесят лет — правда, он чувствовал себя куда бодрее иных молодых, — когда он снова получил повышение и был назначен губернатором провинции Чжэцзян.

«На шестьдесят втором году жизни я выдержал экзамен на цзиньши, и хоть путь моей учебы был долог и тернист, но зато служебный оказался гладок: пока что все обходилось без волнений и бурь, — рассуждал про себя Сяньюй Тун. — Нынче я дослужился до губернатора. Какого же почета и какой славы еще желать? Я всегда честно и усердно относился к службе и не посрамил себя на доверенных мне постах. Было бы вполне разумно, собственно, на этом и остановиться. Но я еще не отблагодарил господина Куая за все то добро, которое он мне сделал. Назначен я теперь как раз в Чжэцзян, на его родину. Кто знает, может, смогу ему быть полезным».

И, выбрав *благоприятный день, он отправился к месту нового назначения. На всем пути его ожидали торжественные и почетные встречи и проводы, но это, разумеется само собой, и об этом говорить нечего.

Не один день прошел, пока он добрался до *Ханчжоу.

Куай Юйши к тому времени уже дослужился до должности помощника правителя области, но из-за болезни глаз ему пришлось устраниться от дел и вернуться на родину. Узнав, что Сяньюй Тун назначен губернатором в их провинцию, Куай Юйши взял с собой двенадцатилетнего внука и отправился к нему в Ханчжоу с визитом. И хоть Куай Юйши являлся учителем-экзаменатором Сяньюй Туна, но был он моложе его на двадцать с лишним лет. Теперь этот почтенный полуслепой старик в отставке вызывал сочувствие, а Сяньюй Тун в свои восемьдесят лет выглядел бодро, словно молодой, и вступал в должность губернатора. Нет, не возрастом определяются успех и процветание! Куай Юйши часто об этом думал и, как бы в ответ своим собственным мыслям, вздыхал.

Поистине:

Прибыв в Ханчжоу, Сяньюй Тун собрался было послать человека проведать о здоровье Куай Юйши, но тут ему доложили, что Куай Юйши сам явился к нему. Сяньюй Тун, крайне обрадованный, поспешил встретить гостя, пригласил его в свои личные покои и приветствовал, как подобает приветствовать учителя. Куай Юйши подозвал внука.

— Поклонись господину! — сказал он мальчику.

— Кто это? Кем он вам приходится? — спросил Сяньюй Тун о мальчике.

— Вы меня спасли когда-то, потом выручили сына из беды, и благодарность к вам всегда остается при мне. Ныне счастливая звезда опять засияла над нашей провинцией. Я уже стар, болен, и недолго мне жить на свете. Сын учился, но ничего из этого не получилось, и теперь все мои надежды на этого мальчика, моего внука. Зовут его Куай У. Мальчик довольно смышлен, и вот я специально привел его с собой, чтобы просить вас позаботиться о нем.

— Я уже в таком возрасте, что служба — не моя тропа, и если я приехал сюда на должность, то только потому, что до сих пор еще не сумел в полной мере отблагодарить вас за все, — говорил Сяньюй Тун. — А раз вы поручаете моим заботам своего мальчика, то случай этот как раз мне теперь и представляется. Будет ли у вас спокойна душа, если внук ваш будет жить здесь, при мне, и заниматься вместе с моими внуками?

— Если вы сами станете его обучать, я смогу *умереть с закрытыми глазами.

И, оставив двух отроков на услужение внуку, Куай Юйши простился и ушел.

Куай У действительно оказался очень способным мальчиком. Он прилежно учился и так преуспел, что осенью того же года Сяньюй Тун рекомендовал его к очередным экзаменам для талантливых отроков. Куай У, выдержав экзамены, был принят в училище, зачислен на стипендию, но жил и занимался по-прежнему у Сяньюй Туна. Так прошло три года, и Куай У обрел познания, необходимые для прохождения дальнейших экзаменов.

«Ну что ж, этот мальчик уже может держать экзамены, и, если он выдержит, это будет моя благодарность Куай Юйши», — сказал как-то себе Сяньюй Тун.

Он дал юноше триста ланов серебром, как говорится, «на кисти и бумагу» и сам проводил его к деду. Они прибыли в Сяньцзюйсянь три дня спустя после кончины Куай Юйши. Совершив обряд поклонения и оплакав покойного, Сяньюй Тун обратился к Куай Цзингуну:

— Не наказывал ли учитель чего-нибудь перед кончиной?

— Он сказал, что жалеет, что сам выдержал экзамены в молодые годы, а потому любил молодых и не ценил стариков, и что совершенно случайно ему встретился такой высоконравственный ученик, как вы. Говорил, что после вас у него было много молодых учеников, одни более способные, другие — менее, одни вознеслись высоко, другие нет, но ни один из них так не заботился о нем и не помог ему так, как вы. Он завещал нам, чтобы все мы, и сыновья его, и внуки, никогда не относились свысока к людям преклонного возраста.

— Стремясь всем трем поколениям вашей семьи воздать за добро, которое мне сделал мой учитель, я именно и хотел, чтобы люди поняли, что поддерживать пожилых тоже стоит и нельзя любить молодых и не ценить стариков, — сказал Сяньюй Тун, улыбаясь.

Вскоре он простился и уехал.

Вернувшись в Ханчжоу, Сяньюй Тун написал прошение об отставке. Императорским указом ему было разрешено уйти на покой, и он возвратился на родину. Там он жил в тиши и свободное от занятий с внуками время проводил с почтенными старцами за вином и сочинением стихов.

Восемь лет спустя его старший внук Сяньюй Хань среди первых выдержал областные экзамены, и когда прибыл в Пекин на столичные экзамены, то встретил там Куай У, который тоже выдержал у себя в области на цзюйжэня и теперь, как и он, приехал на столичные экзамены.

Внуки старых друзей, теперь молодые одногодки по экзаменам, стали вместе готовиться к предстоящим испытаниям. И когда был объявлен список выдержавших, оба они поздравляли друг друга с получением звания цзиньши.

Да, Сяньюй Тун пятидесяти семи лет выдержал областные экзамены, в шестьдесят один год — столичные, прослужил двадцать три года, дошел до высокого ранга, получил немало пожалований и наград и отплатил за добро трем поколениям семьи благодетеля. Уйдя в отставку и возвратясь на родину, ему еще довелось увидеть, как его внук выдержал столичные экзамены.

Сяньюй Тун прожил девяносто семь лет, и последние сорок лет были для него годами процветания и славы.