Илья Глазунов - Россия распятая

Ему у меня больше всего понравился все-таки этюд «Наблюдение», правдивее остальных (а он в духе скорее передвижников – Сурикова).

Оставил пить чай, в разговоре стал более мягок, т. е. задушевнее. Говорил, что главное – это понимать то, что делается у нас в стране, и помогать этому чем можем – искусством.

Я говорил, «да-да». Мне хочется узнать поглубже его. Либо он мастер, натасканный по Эрмитажу, – и все, либо настоящий художник… «Нет большого мастера, который бы не копировал» – от Репина до Ренуара.

Жена – балерина. Споры о том, что опыт не передается и т. п. Я говорил, желая растормошить М. Умно-мальчишески рассказывал о себе и т. п. Говорят, что он читает библию. Хочет (вернее, я хочу) сходить в Эрмитаж со мной «как-нибудь». И «как-нибудь» показать свои академические работы…

Помнить одно, главное. Мыльников – Мыльниковым, а мое «я» – художественное и ученическое – должен быть я сам…

Сейчас научиться рисовать. О контурах. Они – все, прав Делакруа.

18 апреля

Утром СХШ. Рисовал и писал, стараясь что-то сделать… Думал о Репине, о непосредственности и о Веласкесе.

Вечером делал композицию – писал немцев с Виктора. При переделке своего немца с движением Виктора почувствовал вдруг радость, прилив сил – попал, попал! Мазал до 9 часов, не обращая внимания на весенние стоны птицы и натурщицы Гали.

Вечер. Пуссен в Академии. Дивный ритм и законченность. Подумать об этом. «Публичка». Гете. «Поэзия и правда». Мне, очевидно, сейчас нужно читать. Или это всегда нужно. Такой покой, такая доброжелательность, такая ясность с образами. У него так непохожа жизнь. Грубо думал: вот его бы в наше время с борьбой за кусок хлеба, в трамвай бы его. «Людям свойственно забывать добро». Но в то же время всего заполняет покой и тихая радость, что я живу.

19 апреля – четверг

Утром СХШ. Писал, ища страсти и забвения, как праздника. Что-то вышло… 8 часов. Дочь Шаляпина (Дом писателей, по протекции Зои Ал. Никитиной).

Слезы иногда вскипали, а сердце щипало. Вот они выразители всего народа – Суриков, Репин, Шаляпин, Горький. Картины Волги сменяли одна другую… А Шаляпина трогательно закончила речь о Волге. В ее каюте грузчик заметил фото «знакомого артиста»… Собравшиеся грузчики просили «написать отцу поклон от казанских грузчиков», которые помнят и любят Шаляпина.

4 мая

…Да, да, доброжелательность… но быть художником-мыслителем. Среди шума знать свое и собирать его. Не трястись по-детски из-за слоновьей мухи. Разум. Не уставать…

Страсть в искусстве слепа без точки приложения И умения – ремесла…

6 мая

…Опять боль, боль. Одиночество. Безделье. Что я сделал? Что сделаю? Мне грустно и тревожно. Выход из этого – развивать душу, закалять ее знанием. Думаю о том, что познание дает силу и волю. Очень плохо, что у меня и в самом деле есть балованность ребенка – хотеть, что нельзя, «запретную игрушку». Боль, боль и мысль: я человек, как Бетховен, и много могу…

7 мая

СХШ. Заметил, что настал перелом… Смотрел картины галереи в библиотеке Академии художеств. Точность отношений пятен с контуром – вот принцип красоты и правды… Смотрел дивного Рембрандта – прекрасно полное выражение сущности человека. Тянет к многим автопортретам.

Нет ничего увлекательнее написания лица с соответствующей мыслью… Изображать объективно, как есть, Суриков велик, как Рембрандт, тем, что они делали, как есть.

Дело показать – а что в этом – интеллект художника. «Вот ты стремишься нравиться, ты потерпишь крушение». Эпиктет. Думать об этом.

14 мая

Скованность от Ани из Варшавы проходит. Работаю с увлечением. Приходят мысли о полезности работы к сроку, на заказ – выкладываешь все и делаешь это быстро, с подъемом, со страстью.

Мысли о себе и людях. Я во многом завишу от людских мнений. Шаткость. Бороться с этим. Был у коллекционера с животом, как куб, всунутым в чулок. Борода. Русское радушие. Недопонимание искусства. Картины пятипроцентного достоинства, но очень мило. Дочь с собаками и книгами – «Питательная еда», «Рукоделие», «Интегралы» и т. п. Потом смотрел Головина. Пришел Оленев (папа Музы О.) – в духе старого Арлекина, который мало смеется, но от старого смеха сеть мудрых горьких морщинок вокруг глаз…

Ругали Мыльникова – он-де под влиянием Брэгвина (первый раз слышу – смотрел и ничего, интересно).

Я увлечен композицией. Компоновать!!!

Пишу с усталой головой. Безумно устаю. Решил делать все по порядку и последовательно. Прочесть «Этику» Спинозы. Думать и думать. О задуманности работ и выдержанности. Все делай сам – ни на кого не рассчитывать, и не ждать, и не обижаться: «яблоня дает яблоки, смоковница – финики».

31 мая

…Тревога и смятение уходят прочь, если их волей влить в искусство. Рисую микеланджеловского раба. Портреты… Понял что-то цельное – пишу лучше и хорошо. Компоную… Ближе к жизни, имея компас – свое мнение о жизни – из себя, из подсознательной жизни. Ни на минуту не переставать думать об искусстве – моем счастье и жизни. Теперь, когда я вкладываю что-то свое и иногда намеком выражаю это в картине, – приходят счастье и сила.

5 июня

…Главное – мое искусство… Я не занимался, прежним усердием (весь день). Но успехи явные. С каждым портретом я иду дальше. Как и в этюдах, – я что-то понял и иду, уверенно схватывая общее.

Мыльников. Хлопки по плечу и вечная занятость. Портреты хвалит. Каждый раз говорит «шаг вперед». Я думаю о композиции. Очень хочу делать по-настоящему.

Вынашивать вещи в голове. Не надейся на других, а на свою силу.

6 июля

…Читал сегодня старых мастеров об искусстве. Понял, что должен упорно и просто учиться: рисовать, писать – старательно, в поту… И думаю, мне нужно посвятить себя тому, что всегда ощущал главным – композиции.

Копировал классиков. Рафаэль. Немного понял конструкцию стоячей фигуры. Нужно идти дальше.

7 июля

Держу экзамены в Академию. Народу – тьма. – Большинство левых – бездарь, но я уверен, что я почти также. Сказали, что у меня лучше всех. Я не стал допытываться – в шутку или нет, но повеселел… Копирую в музее, это очень нужно.

Уже 1952 год. Быстро летит время…

«Зуб» [67]говорит: писать дневник нельзя в зрелом возрасте. Это она думает потому, что нельзя вскрыть всех противоречий – или же принято вскрывать.

Я хочу быть правдивым. Сейчас странное состояние. Мне 21 год. К этому времени люди меняются – узел жизни, как я читал, 7, 14 и т. п.

Женщины. Раскрытие души. Женщина опустила меня на обычную, реальную, «будничную. почву.

Моя жизнь удивительна от сознания своей свободы от всего. О, юность! Прочел сегодня милые записи 1948-49 гг. М. Войцеховский. Я его видел сегодня. Больной, безумный шизофреник. Больно бьет жизнь. Для меня пафос – покорять людей, чтобы я мог их любить. Живу в общежитии. Кругом простые люди. Жизнь, как у всех, или это опускание? Молюсь на свое внутреннее чистилище. В мечтах шевелятся замыслы больших картин. Уверенность, несмотря на свою неуверенность. Может быть, это дала сейчас моя «Ноа-Ноа» [68]с ее поющим роялем? Свою неуверенность я отдаю ей, в ее горячие и ласковые глаза артистки.