Чарльз Диккенс - Том 13. Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I — ХXX)
- Название:Том 13. Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I — ХXX)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественная литература
- Год:1959
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Чарльз Диккенс - Том 13. Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I — ХXX) краткое содержание
Полное название романа — «Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт».
Книга рассказывает о судьбе судоходной фирмы, владелец которой разочарован тем, что у него нет сына для помощи в ведении дел на работе. Он первоначально отвергает любовь своей дочери, но в конце концов мирится с ней перед смертью. В сюжете много тем, характерных для Диккенса, таких как браки, жестокое обращение с детьми, предательство, обман и отношения между людьми из разных классов.
Чарльз Диккенс начал писать книгу «Домби и сын» в Лозанне (Швейцария), перед возвращением в Англию.
Иллюстрации: «Физ» (Х. Н. Браун)
Перевод: Александра Владимировна Кривцова
Комментарии: Евгений Ланн
Том 13. Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I — ХXX) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Ах, как обрести его? Как постигнуть тайну очарования, которое только-только зарождается? Здесь были дочери, которые, вставая поутру и ложась спать вечером, уже владели сердцами своих отцов. Им не приходилось преодолевать сопротивление, страшиться холодности, смягчать хмурые взгляды. Когда наступало утро и окна открывались одно за другим, когда роса просыхала на цветах и траве, а детские ножки начинали бегать по лужайке, Флоренс, глядя на веселые лица, думала: чему может она научиться у этих девочек? Слишком поздно ей учиться у них; каждая могла безбоязненно подойти к своему отцу, подставить губы и получить поцелуй, обвить руками шею отца, наклонившегося, чтобы ее приласкать. Она не могла бы сразу решиться на такую вольность. О, возможно ли, что все меньше и меньше оставалось надежд по мере того, как она присматривалась все пристальнее и пристальнее?
Она прекрасно помнила, что даже та старуха, которая ограбила ее, когда она была маленькой, чей облик и чье жилище и все, что она говорила и делала, запечатлелось в памяти Флоренс с неизгладимой яркостью, как всякое ужасное событие, пережитое в раннем детстве,— даже та старуха говорила с любовью о своей дочери, и как страшно вскрикнула она, терзаемая безысходною болью разлуки со своим ребенком! Но ведь и ее родная мать — так думала Флоренс — любила ее горячо. И иногда, если мысли ее стремительно обращались к пропасти между нею и отцом, Флоренс начинала дрожать, и слезы выступали у нее на глазах, когда она представляла себе, что мать жива и тоже перестала ее любить, ибо нет в ней той неведомой прелести, которая, естественно, должна была бы вызвать любовь отца, и не было ее с самой колыбели. Она знала, что такое измышление оскорбляет память матери, что оно неверно и нет оснований для него, и, однако, она так хотела оправдать отца и возложить всю вину на себя, что не могла противиться этой мысли, когда она, подобно грозной туче, проносилась у нее в голове.
Вскоре после Флоренс приехала в числе других гостей хорошенькая девочка года на три-четыре моложе ее, сирота, в сопровождении тетки, седой леди, которая часто разговаривала с Флоренс, очень любила (впрочем, и все это любили) слушать по вечерам ее пение и в таких случаях всегда садилась с материнским участием поближе к ней. Через два дня после их приезда Флоренс сидела жарким утром в беседке в саду, задумчиво глядя сквозь листву на группу детей на лужайке, плела венок одной из этих малюток, общей любимице и баловнице, и услышала, как эта леди и ее племянница разговаривают о ней, прогуливаясь по тенистой аллее около беседки.
— Тетя, Флоренс сирота, как и я? — спросила девочка.
— Нет, милочка. У нее нет матери, но отец жив.
— Сейчас она носит траур по своей бедной маме? — с живостью спросила девочка.
— Нет, по единственном брате.
— Больше у нее нет братьев?
— Нет.
— И сестер нет?
— Нет.
— Мне ее очень, очень жаль! — сказала девочка.
Так как вскоре после этого они замолчали и остановились посмотреть на лодки, Флоренс, которая, услышав свое имя, встала, собрала цветы и хотела идти им навстречу, чтобы они знали о ее присутствии, снова села и принялась за работу, думая, что больше ничего не услышит; но через секунду разговор возобновился.
— Здесь все любят Флоренс, и, конечно, она этого заслуживает,— с жаром сказала девочка.— Где ее папа?
Тетка после короткого молчания ответила, что не знает. Тон ее остановил Флоренс, которая снова встала, и помешал ей тронуться с места; свой венок она поспешно прижала к груди и обеими руками держала цветы, чтобы они не рассыпались по земле.
— Он в Англии, тетя? — осведомилась девочка.
— Кажется. Да, да, он в Англии.
— Он бывал когда-нибудь здесь?
— Вряд ли. Нет.
— Он приедет сюда повидаться с ней?
— Вряд ли.
— Тетя, он хромой, слепой или больной? — спросила девочка.
Цветы, которые Флоренс прижимала к груди, начали падать на землю, когда она услышала эти слова, сказанные с таким недоумением. Она крепче прижала их, и ее лицо склонилось к ним.
— Кэт,— сказала леди, снова после короткого молчания,— я тебе все расскажу о Флоренс так, как сама слышала; думаю, что это правда. Но никому не говори, дорогая моя, потому что здесь, быть может, этого не знают, а твои разговоры причинили бы ей боль.
— Я никому не скажу! — воскликнула девочка.
— Уверена, что не скажешь,— отозвалась леди.— Тебе я могу доверять, как самой себе. Так вот, Кэт, я боюсь, что отец Флоренс мало ее любит, очень редко видит ее, никогда не бывал ласков с ней, а теперь даже сторонится ее и избегает. Она нежно любила бы его, если бы он ей позволил, но он этого не хочет, хотя она ничего дурного не сделала, и все добрые люди должны крепко любить ее и жалеть.
Еще несколько цветов, которые держала Флоренс, упали на землю; те, что остались у нее, были влажны, но не от росы; и голова ее опустилась на руки, державшие эти цветы.
— Бедная Флоренс! Милая, хорошая Флоренс! — воскликнула девочка.
— Ты понимаешь, для чего я тебе рассказала об этом, Кэт? — спросила леди.
— Для того, чтобы я была очень ласкова с ней и постаралась ей понравиться. Не правда ли, для этого, тетя?
— Отчасти,— сказала леди,— но это не все. Хотя мы видим, что она весела, приветливо улыбается каждому, готова услужить всем нам и принимает участие во всех развлечениях, вряд ли она по-настоящему счастлива. Как ты думаешь, Кэт?
— Мне кажется, нет,— ответила девочка.
— И ты понимаешь,— продолжала леди,— почему при виде детей, у которых есть родители, любящие их и гордящиеся ими, а таких здесь сейчас много, она втайне грустит?
— Да, милая тетя,— сказала девочка,— я это очень хорошо понимаю. Бедная Флоренс!
Снова посыпались на землю цветы, а те, что она прижимала к груди, трепетали, словно от зимнего ветра.
— Моя Кэт,— сказала леди тоном серьезным, но очень спокойным и ласковым, который с первой же секунды произвел такое сильное впечатление на Флоренс,— из всех живущих здесь детей ты для нее самая подходящая подруга, которая не причинит ей зла; ты не будешь, помимо своей воли, как это делают более счастливые дети…
— Нет никого счастливее меня, тетя! — воскликнула девочка и, по-видимому, прильнула к ней.
— …Ты не будешь, милая Кэт, напоминать ей об ее несчастье. Поэтому я бы хотела, чтобы ты, стараясь с ней подружиться, приложила к этому все усилия и помнила, что твоя утрата — в ту пору, когда, слава богу, ты еще не могла понять всей ее тяжести,— дает тебе права на бедную Флоренс.
— Но с вами, тетя, я никогда не была лишена родительской любви,— возразила девочка.
— Во всяком случае, дорогая,— сказала леди,— твое горе легче, чем горе Флоренс, потому что не может быть на свете сироты более одинокой, чем та, у которой отец жив, но отказал ей в любви.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: