Джеймс Джойс - Улисс [ЛП]

Птица сидела на ветви тополя как прирученная. Похожа на чучело. Как тот свадебный подарок нам от олдермена Хупера. Кыш! И ухом не ведёт. Знает, что рогаток тут нет, не сшибут. Сдохших животных жалче. Милая Милли хоронила птичку в коробке от кухонных спичек, веночек сплела из фиалок, и кусочки разбитого фарфора на могилку.

А это сердце Спасителя: предъявлено. Про дураков говорят, носит сердце на рукаве. Если чуть развернуть и выкрасить красным будет как настоящее. Ирландия верна или что там насимволизировали. Вид у него не слишком довольный. На кой мне такое. Будут птицы слетаться, клевать, как мальчик с корзиной плодов, но он сказал нет пусть бояться мальчика. Аполлон это был.

Ох, сколько ж их тут! И все ходили когда-то по Дублину. Ушли с верой. И мы такими, как ты сейчас, когда-то были.

А иначе разве всех упомнишь? Глаза, походку, голос. Ну, голос, да: граммофон. Иметь граммофон при каждой могиле, или держать дома. После обеда по воскресеньям. Поставь-ка старого беднягу прапрадедушку. Кхраакха! Привепривеприве жаснорад кхраак жаснорад опять привеприве жаснора чизкш. Напомнит голос, как фотография лицо. А то ведь лет через пятнадцать лица не вспомнить. Кого например? Например, того малого, что умер, когда я работал у Виздома Хелиса.

Ртстрстр! Цокнул камешек. Постой-ка.

Он внимательно посмотрел вниз в каменную нишу. Какая-то тварь. Погоди. Лезет.

Разжирелая серая крыса семенила вдоль стенки ниши, задевая камушки. Давний клиент: празапрадедушка: знает ходы-выходы. Серая тварь живо метнулась под блок постамента, ввилась под него. Хороший тайник для клада. Кто тут проживает? Покоятся останки Роберта Эмери. А Роберта Эммета хоронили тут при свете факелов, верно? Обходит владенья.

Хвост уже втянулся.

Кто-то из ихней братии очень скоро управится и со свежеусопшим. Обгложут кости хоть кому. Для них это просто мясо. Ну, а что такое сыр? Труп молока. Я читал в ПОЕЗДКАХ ПО КИТАЮ, что, по мнению китайцев, от белых людей исходит трупный запах. Кремация лучше. Попы насмерть против. Конкурирующая фирма. Оптовые партии мусоросжигателей и торговцы голладскими печками. Во время чумы. Ямы с известью, чтоб их разъедала. Камеры смерти. Пепел к пеплу. Или ещё хоронят в море. Где там у персов Башня Молчания? Птицам на пропитание. Земля, огонь, вода. Утонуть, говорят, самая легкая. Видишь всю свою жизнь мгновенно. Но обратно в жизнь не вынырнуть. Не получается хоронить в воздухе однако. Из летательного аппарата. Интересно, разносится ли весть, когда опустят новенького. Подпольная связь. Мы этому от них научились. Меня б не удивило. Имеют регулярное питание. Мухи являются прежде, чем умрёт как следует. Учуяли Дигнама. Вонь им нипочём. Солебледная слоёная масса трупа: запашок и вкус как у белых сырых турнепсов.

Впереди заблестели ворота. Возвращение в мир живых. Хватит с нас. Всякий раз приближает тебя к. Последний раз я был тут на похоронах м-с Синико. Ещё бедного папы. Смертоносная любовь. А случается раскапывают ночью с фонарем, я читал о таком, добраться до свежезарытых покойниц, и столбняк бывает от могильных царапин. После такого аж мурашки. Я явлюсь тебе после смерти. Как умру, повстречаешь моё привидение. Призрак будет преследовать тебя после моей кончины. Есть ещё один свет после смерти, называется ад. Как прикажешь понимать твой тот свет, написала она. Мне он тоже ни к чему. Есть немало ещё чего повидать, услышать, почувствовать. Ощущать тёплое существо рядом. А они пусть спят в своих червивых постелях. Меня туда не манит. Тёплые постели: тёплая полнокровная жизнь.

Мартин Канинхем выплыл из боковой аллеи в скорбном собеседовании.

Адвокат, по-моему. Знакомое лицо. Ментон. Джон Генри, адвокат, специализируется на векселях и расписках. Дигнам был в его конторе. А давным-давно у Мэта Дилона. Оживлённые вечеринки у весельчака Мэта. Холодная дичь, сигары, бокалы Тантала. Право, золотое сердце. Да, Ментон. Выложил свой платок в тот вечер как играли в шары, потому что я вкатил ему. Чистая случайность, мне повезло: шар неровный. Оттого-то и засела в нём неприязнь. Ненависть с первого взгляда. Молли и Флоя Дилон под руку у сирени, смеялись. Мужчинам хуже чем острый нож, если такое да при дамах.

Шляпа сбоку примялась. В экипаже наверно.

– Извините, сэр,– сказал м-р Цвейт рядом с ними.

Они остановились.

– У вас на шляпе вмятинка,– сказал м-р Цвейт, указывая.

Джон Генри Ментон замер на секунду-другую, уставившись на него.

– Вот тут,– помог Мартин Канинхем, тоже показывая.

Джон Генри Ментон снял котелок, выровнял вдавленность и заботливо пригладил ворс о рукав пиджака. Нахлобучил шляпу обратно.

– Теперь порядок,– сказал Мартин Канинхем.

Джон Генри Ментон дёрнул головой книзу, в знак признательности.

– Благодарю,– сказал он кратко.

Они пошли к воротам. М-р Цвейт понурившись приотстал на несколько шагов, чтоб не слышать. Мартин баки забивает. Такого твердолобого он вокруг пальца окрутит, тот даже и не поймёт.

Глаза как устрицы. Да пусть его. Может потом разозлится, если дойдёт. Но раунд за мной.

Благодарю. Какие мы великодушные сегодня поутру!

В СЕРДЦЕ ИРЛАНДСКОГО ГРАДА

Перед столпом Нельсона трамваи тормозили, поворачивали, меняли маршруты. Отправлялись к Блекроку, Кингстону и в Далки. На Ратгар, Клонскей, к Тёрну, к Палмерстон-Парку и Верхнему Рэтмайну, к Ринсенду и Сандимот-Тауэр. К Гарольд-Кросс.

Хриплогласый диспетчер Трамвайной Компании Дублина отрявкивал их:

– Ратгар и Тёрн!

– Пошел, Сандимот-Грин!

Слева и справа, параллельно, звеня и бряцая, двухъярусный и одноярусный катили по рельсам, сворачивали на нижнюю линию, скользили параллельно.

– Отправленье, Палмерстон-Парк!

ВЕНЦЕНОСЦЫ

У крыльца главного почтампта чистильщики зазывали и ваксили. Запаркованные в улице Норт-Принс алые почтовые автомобили Его Величества с королевскими инициалами на бортах, К. Э., гулко принимали швырки мешков с письмами, открытками, почтовыми карточками, посылками, застрахованными и оплаченными, для местной, британской и заморской доставки.

ДЖЕНТЕЛЬМЕНЫ ПРЕССЫ

Грузчики в громоздких ботинках выкатывали гулко погромыхивающие бочки из складов Принца и вбухивали их на телегу. О телегу бухали гулко погромыхивающие бочки, выкаченные из складов Принца грузчиками в громоздких ботинках.

– Вот оно,– сказал Ред Мюрей.– Александр Ключчи.

– Вырежьте для меня, пожалуйста,– сказал м-р Цвейт.– Отнесу в редакцию ТЕЛЕГРАФА.

Снова скрипнула дверь кабинета Ратледжа. Дейви Стефенс, почти карлик из-за непомерной накидки, в кудряшках увенчанных фетровой шляпой, вышел со свитком бумаг под мышкой, королевский курьер.