Джеймс Джойс - Улисс [ЛП]

метранпаж перевёл свою почесывающую руку к нижним ребрам и там тоже слегка поскрёб.

– Вся соль,– сказал м-р Цвейт,– в этих ключах. Вы же понимаете, советник, эмблема парламента острова Мэн. Намёк на самоуправление. Туристы, знаете, с острова Мэн. Притягивает, знаете, глаз. Ну, как – получится?

Я бы мог его, наверно, спросить как произносится это voglio . Но если не знает ему будет неловко. Не стоит.

– Это можно,– сказал метранпаж.– Картинка при вас?

– Могу принести,– сказал м-р Цвейт.– У него была такая же в газете Килкени. Он и там держал заведение. Я выйду спрошу его. Вы знаете как это сделать. И ещё небольшой абзац, привлечь внимание. Как обычно, знаете. Лицензированное заведение высшего класса. Давно назревшая потребность. И так далее.

метранпаж на секунду задумался.

– Это можно,– сказал он.– Пусть закажет повтор рекламы на три месяца.

Наборщик принёс ему сигнальный экземпляр страницы. Он молча начал проверять. М-р Цвейт стоял рядом, слушая гулкий пульс шатунов, взглядывая на молчаливых наборщиков над их ящиками.

ОБ ОРФОГРАФИИ

Надо твёрдо знать орфографию. Кристалл, искусство. Мартин Канинхем забыл нам поутру выдать свои каламбурчики. Накали булавку, наколи козявку, на, коли охота. Вот ведь чушь. Мыл и он миллион. Клад бы ещё найти, на кладбище.

Теперь симметрично, я мог бы ему сказать, когда он нахлобучил свою. Благодарю. Надо было б ввернуть что-нибудь насчёт старой шляпы или ещё чего. Нет. Сказал бы так. Вот, теперь как новенькая. Посмотреть потом на его рожу.

Сллт. Ближайший станок выплюхнул с сллт первую кипу газет сложенных вчетверо. Сллт. Почти по человечьи он сллт призывал внимание. Прямо-таки вот-вот заговорит. Та дверь тоже сллт своим скрипом, прося притянуть плотнее. Всякая всячина, по своему, говорит. Сллт.

ЗАМЕТКИ ИЗВЕСТНОГО СЛУЖИТЕЛЯ ЦЕРКВИ

метранпаж вдруг передал сигнальную страницу обратно, сказав:

– Погоди. Где письмо архиепископа? Должно было быть в ТЕЛЕГРАФЕ. Где как там его?

Он повёл взглядом вокруг себя по своим гулким бессловесным станкам.

– Монкс, сэр?– спросил голос от наборного ящика.

– Ага. Где Монкс?

М-р Цвейт поднял свою вырезку. Пора на выход.

– Значит, я найду картинку, м-р Наннети,– сказал он,– а вы разместите на хорошем месте, я знаю.

– Монкс!

– Да, сэр.

Три месяца повтора. Хочет сперва меня осадить. Посмотрим. Разместить в августе: надо будет втолковать: месяц конной выставки. Болсбридж. Туристы съедутся.

ОТЕЦ НОВОСТЕЙ

Он прошёл через зал наборщиков, минуя старика, ссутуленого, очкастого, зафартученого. Старый Монкс, родитель новостей. Сколько всего пропустил через руки за свою жизнь: извещения о смерти, реклама забегаловок, речи, бракоразводные процессы, найденные утопленники. Теперь его строка-верёвочка подходит к концу. Трезв, серьёзен, малость отложено в сберегательном банке, по-моему. Жена хорошая кухарка и уборщица. Дочка выстукивает на машинке в приёмной. Неказиста, но дело знает.

МАГИЯ ПРЕВРАЩЕНИЙ

По пути он приостановился посмотреть как наборщик аккуратно раскладывает шрифт. Сначала прочитывает задом-наперед. Ловко у него получается. Тут надо руку набить. мангиД. киртаП. Бедный папа читал свой талмуд задом-наперёд, водя пальцем, чтоб я следил. Исход. Через год в Ерусалиме. Милый, О, милый! Вся эта долгая история, что вывела нас из земли египетской в дом рабства – аллелуя. ШЕМА ИЗРАЕЛ АДОНАИ ЭЛОХЕНУ. Нет, это другая. Потом двенадцать братьев, сыны Иакова. А ещё ягнёнок и кот, и пёс, и палка, и вода, и мясник, потом ангел смерти убивает мясника, и убивает быка, и пёс убивает кота. Звучит малость глупо, покуда не разберёшься как следует. Это означает справедливость, но получается, что все пожирают друг друга. Что, вобщем-то, и есть жизнь. До чего ловко он их раскладывает. Практика выводит в мастера. Пальцы словно сами видят.

М-р Цвейт вышел из гремящего шума по галерее на площадку. А теперь? Съездить к нему трамваем? Лучше сперва позвонить. Номер? Такой же как у дома Цитрона. Двадцать восемь. Двадцать восемь и две четверки.

И СНОВА О МЫЛЕ

Он шёл вниз по лестнице. Кой дьявол исчеркал тут все стены спичками? Как будто на спор. И в этих типографиях воздух всегда такой спёртый, жирный. Тепловатый клейстер у Томса по-соседству, когда я заходил.

Он достал свой носовой платок высморкаться. Лимоном? Ах, да я ж туда мыло. Переложу из этого кармана. Засунув платок обратно, он вытащил мыло и перепрятал, застегнул в заднем кармане брюк.

Какие у твоей жены духи. Я ещё мог бы зайти домой: трамвай: забыл что-то. Увидеть как наряжается. Нет. Сам знаешь. Нет.

Резкий всплеск хохота донёсся из конторы ВЕЧЕРНЕГО ТЕЛЕГРАФА. Знаю кто. А что такого? Заскочил на минутку позвонить. Нед Ламберт, вот кто.

Он неслышно вошёл.

ИРЛАНДИЯ, ИЗУМРУД В СЕРЕБРЯНОМ МОРЕ

– Явление призрака,– мякушно бормотнул профессор Макью пыльному стеклу окна. М-р Дедалус, от пустого камина обратив насмешливое лицо к Неду Ламберту, желчно выговорил:

– Муки Христовы, да с такого и на жопу икота нападёт.

Нед Ламберт, сидя на столе, продолжил чтение:

– А посмотрите на извивы журчащего ручейка, что бежит, пенясь, взапуски с нежнейшим зефиром, а местами одолевая скалы, что преграждают ему путь к сумятице вод синего нептунова царства, и он то искрится под блеском яркого солнца, то устремляется в тень, ниспосланную на его задумчивую грудь лиственым сводом лесных великанов.

– Ну, как, Саймон?– спросил он поверх края газеты.– Это ли не высокий стиль?

– Хлебнул из следующей бутылки,– отозвался м-р Дедалус.

Нед Ламберт, со смехом, хлеснул газетой по своим коленям, повторяя:

– Задастая грудь листвястых сводов. Это же надо!

– А Ксенофонт глядел на Марафона,– сказал м-р Дедалус, снова взглядывая на камин и на окно,– а Марафон глядел на море.

– Довольнорикнул профессор Макью от окна.– Не желаю больше слышать эту галиматью.

Он доел горбушку хлебца, который пощипывал держа в руках и, изголодалый, приготовил ещё кусочек.

Словесный понос высоким штилем. Мочепенистым. А Нед Ламберт, как видно, устроил себе выходной. Похороны выбивают человека из ежедневной колеи. Говорят, он пользуется влиянием. Старый Чатертон, вице-канцлер, ему внучатый дядя, или пра-прадядя. Под девяносто, говорят. Для ожидающего наследство, излишнее, пожалуй, долголетие. Живёт на зло. Нет, пусть сперва сам туда отправится. Подвинься, Джонни, дядя ляжет. Их честь Хеджес Айрон Чатертон. Наверное, выписывает ему чек-другой в шквалистые дни. Жареный голубь по ветру. Аллилуя.

– следующая спазма,– сказал Нед Ламберт.

– Что это?– спросил м-р Цвейт.