Тома Ларионова - Жизнь прекрасна. Дневник

Как всегда день начала с зарядки, потом приняла душ и приготовила овсяную кашу, которую в более молодые годы терпеть не могла. А что делать, если желудок уже не хочет вредной пищи? Нужно прислушиваться к своему организму! С утра открыла ежедневник, чтобы записать туда, чем хочу заняться в городе. Хорошо, что нет никаких обязательных дел! Вот она, свобода выбора! Схожу на центральный рынок пешком через парк, куплю фрукты и овощи, но в вещевые ряды не пойду. В прошлый раз приглядела себе красивый свитерок цвета персика, но сразу не купила, не было наличных денег. Никогда не думали, что настанет такое время, что практически везде будем расплачиваться какой-то пластиковой карточкой, а необходимость в бумажных деньгах постепенно исчезнет. Ко многому приходится привыкать. Потом, после рынка, приехала в квартиру и заглянула в шифоньер – я насчитала там пять свитеров! Да, не новые, но вполне приличные даже для выхода в театр и филармонию. Когда после выходных с мужем вернулись на усадьбу, я заглянула в другой шкаф. И что? Там с десяток свитеров разных расцветок, с длинным рукавом и до локтя, толстых и тонких, ажурных и с вышивкой. Некоторым лет пятнадцать, но я их люблю и раза два в год надеваю. И я задала себе вопрос – а нужен ли мне ещё один, но новый, свитер? Если посмотреть с практической стороны, то не нужен! А с точки зрения женщины, стремящейся выглядеть лучше? Есть такое понятие, как хочется! Вопреки логике и практицизму. А куда девать те, которые есть?

Вот я и подошла к вопросу одежды для женщины серебряного возраста. Что предлагает психолог из Штатов Памела Блэр, автор книги «Мифы о возрасте женщины»? Она предлагает начать ограничивать себя в одежде и не покупать лишних вещей. Но тут я с ней не согласна! Что, теперь моя участь – донашивать то, что уже есть? Она периодически чистит свой гардероб, раскладывая те вещи, которые не носит на три кучки – одна для благотворительного фонда, другая для продажи и третья для раздумий. В принципе, мы с дочерью тоже так делаем, но у меня есть одна категория вещей, которая должна храниться как семейная реликвия. Во как! Мне от моей бабушки Паши не осталось ни одной старинной вещи: ни вышивки, ни рушника, ни салфетки, ни платья. А ведь, как я потом узнала от тёти Тамары, бабушка воспитывалась в зажиточной семье кубанских казаков. Помещица. И платья нарядные у неё когда-то были. Только не могла она их сохранить, потому что их семью во время коллективизации раскулачили и сослали в Сибирь. (Но это другая история). Своё подвенечное платье ей пришлось продать по пути к новому месту жительства, о чём она сожалела. И потом, насколько я помню, у бабушки было мало нарядов: сарафан с блузкой на выход, байковый халат для дома, вязаная кофта и юбка.

Наверное, гены сыграли своё – я с детства обожаю длинные бальные платья. Я даже мечтала выйти замуж в платье, которое видела на картине «Неравный брак», висевшей у бабушки над кроватью. Но этой мечте не суждено было сбыться… В 1972 году, перед нашей свадьбой, в магазинах платье для невесты днём с огнём не найдёшь, да и белую ткань тоже. Удалось достать в одном из магазинов Новосибирска жатую плотную ткань, из которой можно было пошить только платье прямого покроя. Зато уже вошли в моду длинные! И я сама его пошила и весь перед до самого пола расшила жемчугом! Вот такая рукодельница! Так что, первое длинное платье у меня появилось в двадцать лет. Потом кто-то подарил мне чёрный бархат, из которого я тоже сшила длинное платье, в котором ходила в театры. Мы учились с мужем в университете в Академгородке, а в театр ездили в Новосибирск. И подол платья я закалывала булавками, чтобы не выглядывало из-под пальто. На розовую свадьбу я тоже шила длинное платье из искусственного шёлка – на светлом фоне розовые розы. Только ткани всегда было в обрез, пышное платье не получалось, раскраивала так, чтобы вышло хотя бы чуть расклешенное книзу. Потом мода на длинное прошла, были платья с юбкой до середины голени – миди. Постепенно в магазинах появлялись разнообразные ткани, но жили мы скромно, лишнего я позволить себе не могла. И только когда дети выросли и покинули родной дом, у меня появилась не только идея создать коллекцию платьев в русском стиле, но и возможность покупать новые ткани. Начала я с главного: пошила из парчи настоящее царское платье с вышивкой и стоячим воротником. Потом было серебряное для графини, купеческое из посадских платков, чёрное с пышной юбкой для княжны, сиреневое с отделкой лебяжьим пухом, льняное с вышивкой для девушки-крестьянки… Когда у нас в городе проходил региональный конкурс среди портных-любителей «Серебряная нить», я в царском платье, уже будучи на пенсии, гордо вышагивала по подиуму. И попала на местное телевидение. В этом конкурсе я участвовала три года подряд и занимала призовые места, от первого до третьего. Ездила на заключительный этап конкурса в Москву к Вячеславу Зайцеву, но в финал не прошла. Но ведь это событие было в моей жизни! И на память потомкам остался диплом участника конкурса.

Шить я начала в детстве. В одиннадцать лет перешила себе из бабушкиного старого платья сарафан. В восьмом классе для школьных вечеров я пошила три платья – розовое, голубое и песочного цвета. Ткани были штапельные, по два рубля за метр, но всё равно деньги на них выделяла бабушка из своих скудных поступлений. Мачеха считала, что школьной формы и домашнего халата достаточно для пятнадцатилетнего подростка. Сейчас уже вспоминаю об этом отстранённо, будто и не было пролито по поводу отсутствия одежды море слёз. А чтобы родители не отобрали то, что я сама сшила, мои так называемые нарядные платья хранились у бабушки, и никто не знал о них. В старших классах, когда уже родились две сестры, и дома не было места для меня, я ночевала у бабушки и от неё ходила не только в школу, но и на школьные вечера. Вот такой секрет был у нас с бабушкой!

Наверное, чтобы компенсировать то, чего не получила в детстве, я во взрослой жизни старалась одеваться по моде. Сначала шила по выкройкам из «Работницы» и «Крестьянки», потом из «Бурды». Во всех коллективах, где довелось работать, считали меня первой модницей и просили сшить что-то подобное. И я шила, потому что содержать двух детей только на зарплату было очень и очень трудно. Рукоделие – тоже досталось по наследству. Бабушка умела шить, мама и все тётки, я и моя дочь продолжили традицию. А вот София? Не знаю, такого рвения, как у меня, у неё нет. Время другое? Нет необходимости, когда бабушка и мама с детства обшивают единственную дочку и внучку? Когда я ей сказала, чтобы она пробовала начать шить, она ответила, что не обязательно быть на меня похожей. Она – сама по себе! Вот так сейчас отвечают подростки! Где преемственность поколений? (Улыбающийся смайлик).