Кэтрин Эддисон - Император-гоблин

– Ты слишком много на себя берешь, кузен, хотя сам еще сегодня утром предупреждал меня об опасности такого поведения.

Майя подумал, что ради этого момента стоило десять лет терпеть издевательства Сетериса. Кузен открыл рот и несколько секунд беззвучно шевелил губами, словно рыба, выброшенная на берег.

– Не забывай, – напомнил себе Майя. – Злорадство может отравить твою душу.

– Я тебя воспитал! – с негодованием воскликнул Сетерис.

– Допустим.

Сетерис несколько раз моргнул и медленно опустился на колени.

– Ваша светлость, – пробормотал он, потом, повинуясь жесту Майи, покорно сел в соседнее кресло.

– Благодарим вас, кузен, – кивнул Майя. Он догадывался, что поклон и вежливое обращение ничего не значат, и Сетерис искренне возмущен высокомерием своего бывшего подопечного и просто ждет подходящего момента, чтобы вернуть себе главенствующее положение.

«У тебя ничего не выйдет, – подумал Майя. – Если я чего-то и добьюсь за время своего царствования, так это избавления от теб я. Я не позволю тебе управлять мною».

Дверь приоткрылась, и Ксевет объявил:

– Заведующая дворцовым хозяйством Эчело Эсаран, ваша светлость.

– Благодарим вас, – ответил Майя. – Найдите лорд-канцлера, пожалуйста.

– Да, ваша светлость, – поклонился Ксевет и снова скрылся.

Эсаран на вид можно было дать лет сорок пять. Короткая стрижка, принятая у слуг, подчеркивала резкие черты лица и добавляла женщине аскетизма. Униформу она носила с достоинством императрицы. Экономка грациозно опустилась на колени перед Майей. Ни выражение лица, ни положение ушей не выдавали ее мыслей.

– Мы приносим извинения за наше неожиданное прибытие, – начал Майя.

– Ваша светлость, – приветствовала его женщина.

Когда Майя услышал этот холодный, жесткий голос, у него упало сердце. Он понял, что экономка была всецело предана его отцу.

«Мне не нужны новые враги!» – воскликнул он про себя. Увы, вслух он не мог сказать ничего подобного. Поэтому он продолжал:

– Мы не желаем надолго отрывать вас от выполнения ваших обязанностей. Прошу вас, передайте всем слугам нашу благодарность и наши… наши соболезнования.

Он не мог сказать, что разделяет их скорбь, потому что это было бы ложью – а кроме того, женщина с холодными глазами знала, что он вовсе не скорбит.

– Ваша светлость, – повторила она. – Будут ли еще какие-нибудь приказания?

– Это все, благодарим вас, Эсаран.

Она поднялась и вышла. Майя помассировал переносицу и сказал себе, что экономка – первая, но едва ли последняя обитательница Двора, которая возненавидела его просто за то, что он занял место отца. Нельзя обижаться на нее за враждебное отношение – с его стороны обида была бы проявлением слабости и глупости.

«Обида – еще одна роскошь, которую ты не можешь себе позволить», – подумал он, стараясь не встречаться взглядом с Сетерисом.

Ксевет, ушедший на поиски лорд-канцлера, довольно долго не возвращался. Но Майя умел терпеть и ждать. Этому его учила мать, а потом Сетерис. Кроме того, ему нужно было о многом подумать. Он сидел, выпрямив спину, сложив руки на коленях, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица и не шевелить ушами. Он думал обо всем, чего не знал, чему его не учили. Ведь никто не мог представить, что трон императора, у которого было трое здоровых сыновей и внук, унаследует четвертый – нелюбимый, брошенный ребенок.

«Мне понадобится наставник, – решил Майя, – но это будет не Сетерис».

Сетерис почувствовал, что потерпел поражение в безмолвном поединке, разыгравшемся в Черепаховой Комнате, и первым нарушил молчание:

– Ваша светлость?

– Да, кузен?

Он заметил, что Сетерис сглотнул, а его уши безвольно обвисли, и насторожился. Все, что приводило Сетериса в замешательство, неизбежно вызывало у Майи интерес.

– Мы… мы просим позволения поговорить с нашей супругой.

– Разумеется, – сказал Майя. – Вы можете послать за ней Ксевета, когда он вернется.

Сетерис покорно склонился, но настойчиво продолжил:

– Ваша светлость, мы надеялись… представить ее вам лично.

Майя задумался. Ему почти ничего не было известно о жене Сетериса, Хесеро Неларан. Он знал лишь, что она неустанно, но тщетно пыталась убедить императора вернуть Сетериса ко двору и еженедельно писала мужу письма, в которых подробно излагала последние столичные сплетни. Сетерис говорил о ней очень редко, только если пребывал в особенно хорошем расположении духа, или если ему хотелось обсудить за завтраком дворцовые скандалы. Поэтому Майя решил, что это был брак по расчету, что супруги не любили друг друга, хотя кузен, возможно, и не испытывал по отношению к Хесеро такой ненависти, какую император питал к четвертой жене. Однако, видя неподдельное волнение Сетериса, Майя понял, что ошибался.

«Не следует наживать себе врагов, если в этом нет необходимости», – подумал он, вспомнив суровый взгляд меррем Эсаран и представив предстоящую беседу с лорд-канцлером. Вслух он ответил:

– Мы с удовольствием познакомимся с вашей супругой. После того, как дадим аудиенцию лорд-канцлеру.

– Да, ваша светлость, – согласился Сетерис, склонив голову.

Они снова замолчали. Прошел час после ухода Ксевета, и Майя задался вопросом: неужели лорд-канцлер так хитро спрятался? Это было бы крайне странно и неприлично со стороны чиновника, занятого организацией государственных похорон. Очевидно, Чавар просто хотел выиграть время, а заодно унизить императора в глазах придворных.

«Такая тактика навредит ему самому, – подумал Майя. – Он не может тянуть время бесконечно. Таким образом он не вынудит меня пойти на уступки, зато рискует быть отстраненным от должности за неуважение к императору. Возможно, он считает, что я не пойду на такой шаг, но я не позволю ему руководить мною и диктовать свою волю. Допустим, он не испытывает ко мне никакого расположения, но ведь и я ему ничем не обязан. Я его даже ни разу не видел».

Погрузившись в мрачные мысли, Майя не сразу услышал шум и топот на лестнице, которые, судя по всему, свидетельствовали о приближении Чавара.

– Он что, привел с собой армию? – пробормотал Сетерис, и Майя прикусил губу, чтобы скрыть улыбку.

В дверях появился слегка запыхавшийся Ксевет.

– Лорд-канцлер, ваша светлость.

– Благодарим вас, – с достоинством ответил Майя и перевел взгляд на дверь.

Сам того не осознавая, он ожидал увидеть копию официального портрета отца – высокого надменного мужчину с холодными глазами. Оказалось, что его представления далеки от истины. Чавар был невысоким и полным по эльфийским меркам. Он двигался порывисто, возбужденно жестикулировал и, прежде чем преклонить колено перед Майей, буквально навис над ним.