Юрий Рытхэу - Сон в начале тумана

Джон с юношеских лет не признавал бога и не ходил в церковь. Отец считал, что каждый человек имеет право жить так, как хочет, и не должен мешать другому. Родители Джона ходили в церковь, но Джон сильно подозревал отца в том, что тот не верит в бога и посещает воскресное богослужение только потому, что было так принято.

А здесь, на берегу Ледовитого океана, Джону вдруг захотелось войти в прохладный полумрак собора и вместо этого бездонного неба увидеть купол и радужную пыль, пляшущую в разноцветных солнечных лучах, льющихся через цветные витражи.

Разговор с богами закончился. Орво обратился к людям. Мальчишки, подставив подолы, обходили тех, кто держал в руках блюда с жертвенным угощением. Наполнив подолы, ребятишки наперегонки кинулись к своим ярангам, чтобы обрадовать своих матерей и сестер остатками с божественной трапезы.

Токо заметил Джона и что-то сказал Орво, кивнув в его сторону. Старик поманил Джона.

– Скоро спустим байдары в море, – с радостью в голосе произнес Орво. – Смотри туда, – он показал на покрытое снегом и торосами море. – Смотри выше, на небо. Видишь темную полосу? Это чистая вода отражается. Далеко еще, но задует добрый южак, и море станет ближе к Энмыну…

– И за тобой придет корабль, – добавил Токо.

– Ну, пока придет корабль, я еще с вами похожу на охоту, а глядишь, и моржа застрелю, – весело ответил Джон.

Вокруг них столпились люди. Джон с любопытством заглянул в одно из блюд. К его разочарованию, пища богов ничем не отличалась от человеческой. Это были кусочки вяленого оленьего и нерпичьего мяса, аккуратно нарезанные кубики сала, какие-то травы. Орво набрал в свою заскорузлую ладонь жертвенного угощения и протянул Джону.

– Теперь мы перенесем байдары к морскому берегу и плотно обложим снегом, – громко чавкая, объяснял он Джону. – Солнце понемногу будет топить снег, а вода смочит кожу. Она станет мягкая и упругая. А когда байдары будут готовы, лед уйдет с наших берегов…

– Но как вы узнаете, когда именно надо спускать байдару? Почему не вчера, не завтра, а именно сегодня?

– Это очень просто, – улыбнулся наивному вопросу Орво. – Ровно через шесть дней, как изнутри на заструге, с той стороны, что глядит на солнце, появляются тонкие ледяные иголки…

Джон продолжал допытываться:

– А осенью, когда еще нет сугробов, как угадать день, что довольно плавать по морю?

– Это и ребенок знает, – засмеялся Орво. – Когда созвездие Одиноких Девушек [14]станет наискось от Песчаной Реки.

– Ясно, – уверенно сказал Джон, не желая выглядеть перед чукчами невеждой, хотя ровным счетом ничего не понял.

Шагая к ярангам вместе с Токо, он думал о том, что этот народ далеко не так прост, как ему показалось вначале. У них и свой календарь, и свое представление о движении небесных светил. А что касается медицины и хирургии, тут остается только восхищаться. Джон усмехнулся про себя, вспомнив, с каким недоверием он отнесся к шаманке, спасшей его от верной смерти, вспомнил он и о том, как путал Токо с Армолем и как все чукчи Энмына казались ему на одно лицо. Да, у них была своя культура, приспособленная к выпавшим им на долю суровым условиям. Эти люди сумели сохранить все лучшие человеческие черты там, где не всякий зверь мог бы выжить…

Джон поглядел на Токо и попытался представить его в другой одежде, в другой обстановке. Он посадил его в Порт-Хоупском католическом соборе, одетого в вельветовый жакет, в брюках, башмаках и в белом воротничке. Но получилась такая нелепая и смешная картина, что он не смог сдержать улыбку.

– Весело тебе? – спросил Токо.

– Скажи мне, – обратился к нему Джон, – ты бы мог жить в другом месте?

– В каком другом? – не понял Токо.

– Например, в той земле, откуда я родом.

Токо молча шагал. Вопрос был задан всерьез, и надо было ответить на него основательно.

– Если не будет ничего другого, – медленно произнес Токо. – Когда нельзя найти другого выхода. А может быть, и не выжил бы.

– Ну почему же? – возразил Джон. – Вот я ведь живу на вашей земле.

– Потому что у тебя есть надежда, что ты вернешься, – ответил Токо. – Ты здесь как в гостях. Придут корабли, увезут тебя на теплую родную землю, к родным и близким. Пройдет время, и твоя жизнь здесь будет тебе как смутный сон. Знаешь, бывает такой сон, который плохо помнишь… Сон в начале тумана…

– Сон в начале тумана? – переспросил Джон и, подумав, возразил: – Нет, того, что я здесь пережил, я никогда не забуду… Токо, я хотел спросить тебя: что бы ты сказал, если бы я навсегда решил остаться с вами, на вашей земле?

– Ты бы мог жить и с нами, – задумчиво ответил Токо, – но у тебя есть надежда возвратиться, и у ближних твоих она тоже не пропала. Потом, быть может, ты вернешься к нам. Нам нужна дружба с белыми, потому что они знают и умеют больше нашего. Они выдумали такие вещи, которые облегчают жизнь человеку.

– Я боюсь, что общение с белыми людьми, кроме дурного, ничего не принесет вашему народу, – жестко произнес Джон.

– Вот сколько я ни общаюсь с тобой, а ничего плохого от тебя не слышал, – с улыбкой ответил Токо.

В чоттагине пылал костер. Пыльмау натаяла снежной воды и подала Джону для умывания. Двумя короткими деревянными держалками, заменявшими пальцы, Джон взял чистую белую тряпочку, намочил в воде и несколько раз обтер лицо. Умылся и Токо, обретший эту привычку от своего белого друга.

После умывания мужчины принялись завтракать.

– Нужен лахтак, – все чаще повторяла Пыльмау, обращаясь к мужчинам. – Ничего нет на подошвы. Если не добудете лахтака, босыми будете ходить.

Охотники уходили на припай. Долгожданный южный ветер заблудился в других краях, и лед прочно держался у скалистых берегов.

Полетели утиные стаи через дальнюю косу.

Токо разбудил Джона ранним утром. Они позавтракали холодным нерпичьим мясом. На дорогу Пыльмау положила им в кожаный мешок несколько кусков вареной нерпятины. Джон удивился и спросил:

– Как же так – еду берем? А в море идем – маленького кусочка не можем прихватить.

– Таков обычай, – ответил Токо. – На утиную охоту запас еды берем, а в море – грех.

– А не думаешь ли ты, что некоторые ваши обычаи попросту мешают вам жить? – спросил Джон, помогая запрягать собак.

– Есть такие правила жизни, что одному человеку мешают, зато всем вместе нужны, – глубокомысленно ответил Токо, отбив охоту у Джона к этому разговору.

Дорога шла берегом моря. Джон и Токо выехали далеко не первыми – на снегу уже образовалась накатанная полозьями дорога. Приближаясь к проливу Пильхын, охотники нагнали нарты. Армоль прихватил с собой младших братьев. Мальчишки держали на коленях эплыкытэты [15]и перебирали костяшки из моржовых зубов. Они с улыбкой смотрели на Джона, увешанного двумя эплыкытэтами.