Array Коллектив авторов - Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

Вина тут, конечно, не в кинематографе.

Видели ли вы Рейнский водопад? – Читали ли вы описание Рейнского водопада? (можно было бы спросить: убийство и описание убийства, но подальше от жестоких зрелищ). Не подлежит сомнению, что вид водопада вам врежется в память сильнее описания. Шиллер опишет лучше нас с вами Рейнский водопад потому, что он лучше нашего видит. И все-таки описание Шиллера легче изгладится из памяти, чем наше собственное видение. Теперь представьте себе, что мы способны видеть так же глубоко и всесторонне, как способен был видеть Шиллер, или что наш наблюдательный спутник помогал нам лучше смотреть. В этом случае наше видение будет непобедимо и восторжествует над любым литературным отражением, как бы оно ни было замечательно. Другими словами: зрение вернее слуха. Собственное впечатление сильнее и памятнее чужого.

Литература и театр (настаиваю – и театр, хотя это звучит парадоксально) обращены к нашему слуху и являются отражением впечатлений автора. Кинематограф по природе своей обращен к нашему зрению и призван питать нас непосредственными впечатлениями. Орудием литературы и театра является слово; орудием кинематографа может быть образ, и только образ. Между тем по великому недоразумению кинематограф упорно продолжает быть литературно-театральным: рассказывает вместо того, чтобы показывать. Пытается творить безнадежное дело. Обращается к слуху, не располагая словом! Уходит от своей великой цели, от своей оригинальности, от магии своей в область, где он бесплоден и призрачен.

Разница между рассказом и явлением видения – не в сюжете, разумеется. Одно и то же событие может быть и рассказано, и показано. Разница в средствах изображения. Рассказы есть постепенное развертывание образа, его медленное всестороннее раскрытие в последовательном ряде частностей; видение есть явление мгновенное, целостное, неделимое и одностороннее. Рассказ требует последовательности, логики, архитектуры, как хорошая литературная фраза; видение – вне последовательности, вне логики, вне архитектуры, как единичная буква, как отдельный нотный знак.

Особенность и сила кинематографа в этой одному ему присущей возможности творить первичные образы, воздействующие на чувство, воображение и мысль зрителя непосредственно, с неотразимой силой впервые явленного человеку видения. Задачей создателя фильма будет, следовательно, такая разработка данного сюжета, при которой все элементы действия предстанут на экране в целостной форме острых, свежих, выпуклых видений, внутренняя связь и внешнее чередование которых в результате сообщат зрителю живое ощущение лично переживаемого опыта. Магический кристалл, сквозь который он узрит жизнь собственными глазами, сам сделает выводы из виденного, явится соучастником творческого синтеза… Такая кинематографическая лента не будет коллекцией призраков, гаснущих при первом дуновении действительности, а оставит глубокий, плодотворный след. Кинематограф, вооруженный неисчерпаемыми возможностями чудесной техники, тогда обретет свою великую функцию всечеловеческого орудия культуры, проводника мыслей, возбудителя чувств, сеятеля красоты. Станет тем универсальным искусством человека, которое для всех народов мира одинаково,

И не только о «непонятной муке», но и о радости непонятной, о тайне мира и бытия.

Наша концепция кинематографа подводит нас непосредственно к первостепенной проблеме о сценарии, режиссере и авторе. Но это требует специальной статьи.

Синема есть искусство

(в 1925 году доказывать это излишне).

Время настало для выяснения и изучения эстетики новой формы искусства; законов его.

Наша тема: «синема – живопись» – лишь частный вопрос огромнейшей темы:

«Искусство ХХ века».

Сравнительное рассмотрение отдельных искусств дает много данных для определения материала, которым каждое из них оперирует…

Выяснение же «материала» искусства – это ключ к познанию его самого, как «l’ art pure» 59 59 «чистого искусства» ( фр .). .

На основании сравнений можно и делать выводы, и ставить проблемы.

……………………………………………………

Возьмемся за конкретные, реальные факты: что делает художник (представитель искусства старинного) в новой области, в фильме?

Сразу же: в синема красок нет / быть может, только «вчера» и «сегодня», а «завтра»…?… (но мы говорим лишь о фактах конкретных)

Без красок, без многокрасочности – до крайности ограничен художник, до «черного – белого», т. е. до схемы и схимы…

Итак:

ДЕКОРАЦИИ:

к ним эскизов, как в театре, не пишут, ибо их выполнение немыслимо, т. к. декорации только ставит художник (это и все)

освещение от него не зависит, выбор плана, т. е. композицию декорации в кадре, делает без него режиссер.

Еще больше ограничен художник …

*для фильм фантастических призывают его только для выдумки, для остроты, для «приправы»… В фантазии может еще развернуться художник, показать изобретательность, творчество, но… фильм этих на всю продукцию мира не больше 5%,

*для фильм исторических – требуют – реконструкции реальности, исторической правды по учебнику краткой истории, т. е. творчество сходит на нет…

*для фильм современных – необходим не художник, а декоратор-обойщик.

КОСТЮМЫ

*для фильм фантастических – художник рисует еще…

*для фильм исторических делаются по гравюрам и документам…

Здесь художнику делать нечего.

*для фильм современных – его и не спрашивают…

ПЛАКАТ

остается как вид прикладного искусства, но художник связан и здесь;

выбор сюжета происходит по фотографиям, которые нужно «раскрасить» и представить в «зазывающем» виде…

Но все же:

только в плакате – остается художник – художником.

__________________________

В общем итоге:

художник-творец

сходит на нет…

он passif, а actif 60 60 пассивен … активен ( фр .). компилятор – архитектор – ремесленник.

Откровенно нужно признать, что в синема настоящий художник (в понятии чистом) совершенно не нужен … (и вполне правильно: одни декорации, костюмы не делают фильмы).

Что выше сказано и скажется ниже, конечно, взято в чертах обобщающих, но реальная правда в них есть.

Но попробуем разобраться в теме: «синема – живопись» отвлеченно, не в плоскости сегодняшнего дня синема…