Оскар Лутс - Осень

В общем: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало».

Как-то вечерней порой, когда я был дома один и от нечего делать стриг себе ногти, в дверь позвонили, да гак громко, что я даже вздрогнул. Открыв двери, я увидел перед собой свисающую до пола шубу, внутри которой что-то пискнул тоненький женский голосок, затем спросил, дома ли госпожа Тали.

«Нет», — ответил я.

«Ах, как жаль», — послышалось откуда-то изнутри шубы, словно из-под кочки.

«А в чем дело?»

«Госпоже Тали прислали письмо и книгу».

«Я могу ей все передать. Я — Тали, ее муж».

«Ах так, ах так! Да, тогда будьте добры, дорогой господин, передайте что письмо и книгу госпоже, но… сразу, как только она придет домой».

«Будет сделано. Еще что-нибудь?»

«Нет, больше ничего, дорогой господин. Всего доброго».

Я запер дверь, вернулся назад в комнату, отложил завернутую в газетный лист книгу куда-то в сторону и стал разглядывать конверт с письмом при свете настольной лампы. «Многоуважаемой госпоже В. Тали… улица, дом…» Гм, гм! А в левом верхнем углу конверта: «Срочное!»

Тоже мне — важность! Я бросил письмо туда же, где лежала книга. Видали, срочное! Но… но что-то похожее на спешность во всем происходящем, несомненно, все-таки было, с чего же иначе посыльная настаивала, чтобы я передал присланное госпоже сразу, как только она придет домой. А не взглянуть ли, право, что это за книга такая? Ладно, письмо — письмом, но книгу-то все же можно бы и посмотреть. Гм, «Невидимая рука» — никчемный детективный роман, каких на туалетном столике Вирве валялось множество… Что за спешка могла быть из-за такой дряни? Нет, основанием для срочности было все-таки письмо, а вовсе не это великое литературное произведение…

И слышишь ли ты, Микк, отрада моя? Я вскрыл это письмо. Ибо, если ты, душа, вступил однажды на путь ревности и подозрений, то он приведет тебя и к какой-нибудь гнусности.

«Дорогая Вирве! — прочел я. — Возвращаю тебе твою книгу. Чрезвычайно увлекательная. В особенности понравилось мне одно место, стр. 48. Непременно прочти его еще раз, тогда ты увидишь… Но прочти сразу! Приветствую и целую

— Йоханна».

Страница сорок восьмая…

Я снова заклеил конверт, взял книгу и внимательно прочел сорок восьмую страницу. Там не было ничего интересного, а тем более, увлекательного… Ну, путешествовала какая-то молодая пара, прибыла в какой-то город и остановилась в семь часов вечера в отеле «Централь». Даже и на предыдущей, да и на последующей страницах я не обнаружил ничего такого, что могло бы возбудить интерес хоть у одного из читателей.

Что же это в самом деле значит? — ломал я себе голову. А не скрыта ли в письме и в книге какая-нибудь закавыка? Ой, если бы эта «шуба» была в тот момент еще в пределах досягаемости, пожалуй, я бы тряс ее до тех пор, пока… Нет, так или этак, я выжал бы из нее, кто отправитель письма.

Допустим, эта Йохана была одной из подруг Вирве, но… но что она подразумевала под сорок восьмой страницей «Невидимой руки»?

Внезапно меня осенило: картина была проста и ясна! И как раз в тот момент, когда я решил эту загадку, пришла Вирве.

«Тебе принесли какое-то письмо и книгу», — я указал на угол стола.

«Аг-га. По почте?»

«Нет. Почту приносят лишь в первой половине дня».

«Кто бы это мог быть?» — Жена распечатала письмо и стала его читать. Я следил за выражением ее лица, словно через микроскоп, Она владела собой мастерски, но ведь даже и мастера всех мастей допускают иной раз ошибки. Чуть заметная тень скользнула по румяному с мороза лицу Вирве, и ее глаза… Она уже знала, кто есть кто, вопрос состоял лишь в том, где и когда.

Небрежно бросила она письмо обратно на стол и взяла в руки книгу. «Вот еще, — она снисходительно усмехнулась (эта усмешка была мне уже знакома!), — стоило ли эту пустую книжонку присылать обратно».

«Это кто же прислал?»

«Из маминой родни. Тоже по фамилии Киви».

«Мужчина или женщина?»

«Женщина. Старая дева».

И тут Вирве вновь совершила большую оплошность: стала перелистывать эту пустую книжонку, к которой якобы потеряла всякий интерес — в моем присутствии искала сорок восьмую страницу!

Я смотрел на жену с напряженным интересом: сумеет ли она так же быстро, как я, разгадать это замаскированное приглашение? О-о, Вирве справилась с этим еще скорее. «Да, — она вновь усмехнулась, — все эти старые девы впадают в детство! Иной раз их даже жаль становится. Сами они, правда, уверяют, будто не пожелали выйти замуж, но на самом-то деле их никто не брал. Не так ли?»

«Ну да, — ответил я с видом человека умудренного в житейских делах, — они не умели мужчин удерживать. С мужчинами дело обстоит так: перед ними никогда не следует раскрывать все карты».

«Смотрите, смотрите, как хорошо ты знаешь мужчин!» — жена бросила на меня несколько удивленный взгляд.

А как же! Разве сам я не был мужчиной. Жена вскинула брови и одарила меня еще одним взглядом, который означал следующее: «Ну да, мужчина, только довольно-таки наивный да и темноватый».

Вирве взяла письмо и книгу и, направляясь в другую комнату, поинтересовалась: «А разве ты в город не пойдешь?»

«Нет. У меня сегодня еще много работы».

«Ладно. В таком случае я не стану тебе больше мешать, пойду, право, и погляжу, как поживает эта старая дева. У нее всегда очень вкусное печенье».

Каждый человек хоть в чем-нибудь достигает совершенства. Я чуть было не брякнул — и это тоже было бы большой ошибкой! — что иные научаются сверхловко врать, но — вовремя прикусил язык.

Действительно, умение Вирве придать лжи вид правдоподобия было достойно восхищения.

''Сейчас времени… половина седьмого, — сказала она, возвратясь в комнату, и взглянула на стенные часы. — Если я не появлюсь к ужину, — обронила она словно бы между прочим, — не делай из этого истории, ты же знаешь, где находится еда. Чай вскипяти на примусе».

Справлюсь.

«Прекрасно! Ну так всего доброго! Я бы не задержалась надолго, но старенькая Йоханна всякий раз никак не хочет отпускать меня. Ей одной скучно'».

«Разумеется, одной ей скучно», — согласился я и поглядел вслед уходящей… можешь уже и сам представить, в каком душевном состоянии!

— Позволь, дорогой мой, — внезапно обращается Леста к своему другу, — я что-то не понимаю, о чем это ты говоришь.

— Погоди еще немного, — Тали усмехается, — скоро поймешь!

Стало быть, я смотрел вслед своей уходящей жене и спрашивал сам себя: «Интересно, а черт проглатывает целиком или тоже изгрызает… тех, кто попал в число его жертв? Нет, он непременно изгрызает прежде, чем проглотить, — решил я, — одного поменьше, другого побольше».

Затем я тоже влез в пальто, нахлобучив на голову вместо зимней шапки летнюю шляпу, вышел из дому и взял курс на отель «Централь».