Чарльз Диккенс - Барнеби Радж

Радуясь успеху своих переговоров и в душе немало потешаясь над миссис Варден, мистер Честер повел ее вниз так же торжественно. Затем, снова проделав церемонию поцелуев (причем, конечно, не обошел и Долли), он удалился, окончательно покорив сердце мисс Миггс когда осведомился, «не угодно ли этой молодой леди» посветить ему в передней.

— Ах, мэм! — сказала Миггс, воротясь со свечой. Ах, мэм, вот это настоящий джентльмен! Говорит, как ангел небесный, — а какой красавец! Осанистый, важный такой, как будто презирает землю, по которой ходит, а на самом-то деле ласковый, снисходительный, глазами так и говорит: «Не бойтесь, я даже земле под ногами не сделаю вреда». И подумайте только — принял вас за мисс Долли, а мисс Долли — за вашу сестру! Ну на месте хозяина я, ей-богу, приревновала бы вас к нему!

Миссис Варден пожурила служанку за такие суетные речи, сказав — правда, весьма кротко и даже с улыбкой, что она — глупая и легкомысленная девушка, что ее восторженность переходит всякие границы и она болтает, не думая, только поэтому не стоит на нее сердиться.

— А мне что-то кажется, — сказала Долли задумчиво, — что этот мистер Честер так же, как и Миггс, говорит не то, что думает. Несмотря на его вежливость и любезные слова, я почти уверена, что в душе он просто смеялся над нами.

— Если вы еще раз посмеете сказать это, мисс, и в моем присутствии поносить людей у них за спиной, я прикажу вам немедленно взять свечу и идти спать… Да как тебе не стыдно, Долли! Ты меня просто поражаешь. Сегодня вечером ты ведешь себя вообще безобразно. Где это слыхано, — тут разгневанная дама залилась слезами, — где это слыхано, чтобы дочь говорила родной матери, что над ней смеются?

Вот какой непостоянный нрав был у миссис Варден!

Из дома слесаря мистер Честер отправился в модную кофейню в Ковент-Гардене [50], где долго сидел за обедом, безмерно забавляясь воспоминаниями о своих сегодняшних подвигах и восторгаясь своей ловкостью. Появившееся на его лице под влиянием этих мыслей ясное и благостное выражение до того пленило прислуживавшего ему лакея, что тот почти готов был умереть за этого человека с лицом апостола, решив, что такой клиент стоит доброго десятка других. Разубедился в этом лакей только тогда, когда подал мистеру Честеру счет и за свои немалые хлопоты подучил весьма скромные чаевые.

После обеда мистер Честер засиделся еще за игорным столом — он не был азартным игроком, нет, ему просто доставляло удовольствие ставить несколько золотых монет в угоду царившему в его кругу безрассудному увлечению, и он с одинаковым благоволением взирал на выигравших и проигравших — поэтому домой он вернулся поздно. Мистер Честер, уходя, обычно наказывал слуге если только Пик в этот вечер не был ему нужен — ложиться спать, не дожидаясь его прихода, и оставлять на лестнице свечу. На площадке горел фонарь, у которого мистер Честер всегда зажигал свечу, когда возвращался поздно, и, так как у него был при себе ключ от двери, он мог приходить, когда ему вздумается.

На этот раз он тоже открыл стеклянную дверцу тускло горевшего фонаря, в котором фитиль под шапкой гагара был похож на распухший нос пьяницы и, когда к нему поднесли свечу, от него полетели во все стороны рубиновые искры, так что зажечь свечу удалось не сразу. Возясь с этим делом, мистер Честер вдруг услышал на лестнице какие-то звуки, доносившиеся сверху и заставившие его насторожиться: это было похоже на громкий храп. Он прислушался внимательнее — да, где-то ясно слышалось тяжелое дыхание спящего. Видимо, кто-то забрался на открытую лестницу и уснул там. Когда свеча, наконец, разгорелась, мистер Честер открыл свою дверь и затем тихонько стал подниматься по лестнице, держа свечу высоко над головой и зорко осматриваясь по сторонам — ему было любопытно увидеть, что это за человек вздумал ночевать в таком неудобном месте.

Положив голову на площадку и раскинувшись всем своим могучим телом, занявшим полдюжины ступеней, наверху, как труп, случайно брошенный здесь пьяными носильщиками, лежал Хью. Лежал на спине, и длинные волосы, как перепутанные дикие травы, разметались по деревянному изголовью, а из широкой, бурно дышащей груди вылетали звуки, такие необычные в этом месте и грубо нарушавшие ночную тишину.

Наткнувшись на него так неожиданно, мистер Честер хотел уже разбудить его пинком, но, глянув в лицо спящего, вдруг замер и, нагнувшись над ним, заслоняя свет рукой, внимательно всмотрелся в его черты. Не удовлетворившись этим, он продолжал пристально изучать лицо Хью, все ближе поднося свечу и так же старательно заслоняя свет рукой.

В это время спящий вдруг проснулся и, не дрогнув, не шевельнувшись, открыл глаза. В их неподвижном взгляде было, вероятно, что-то притягательное, потому что мистер Честер не мог отвернуться. Так они некоторое время смотрели друг на друга, пока мистер Честер, наконец, не прервал молчания, спросив вполголоса у Хью, как он здесь очутился.

— А мне показалось, что я еще сплю и вы мне снитесь, — сказал Хью, медленно приподнимаясь и все так же пристально глядя ему в лицо. — Странный я видел сон. Хоть бы он не был в руку!

— Отчего ты так дрожишь?

— От… от холода, должно быть, — буркнул Хью и, встряхнувшись, поднялся. — Я еще не разберу, где это я…

— А меня-то узнал? — спросил мистер Честер.

— Как не узнать, — отвечал Хью. — Я же говорю: вы мне снились. Слава богу, что мы с вами не в том месте, которое мне приснилось.

Говоря это, он осматривался вокруг и несколько раз поднял глаза вверх, словно ожидал увидеть у себя над головой то, что давеча видел во сне. Затем протер глаза, снова встряхнулся и пошел за мистером Честером в его квартиру.

Мистер Честер зажег свечи на туалетном столе, подкатил кресло к камину, в котором еще тлели угли, и, помешав их, пока не вспыхнул яркий огонь, сел перед ним, приказав своему гостю подойти и снять с него сапоги.

— Ты, видно, опять пил, приятель? — сказал он, когда Хью, опустившись на одно колено, исполнил его приказание.

— Провалиться мне на этом месте, хозяин, если я с самого полудня хлебнул хоть глоток! Я прошел двенадцать миль пешком и дожидался вас здесь невесть сколько времени.

— И ничего лучше не придумал, как спать на лестнице и храпеть так, что весь дом трясся? — сказал мистер Честер. — Не можешь видеть сны у себя в конюшне на соломе, олух ты этакий, непременно тебе для этого понадобилось прийти сюда? Подай-ка мне туфли, да ходи поосторожнее, не стучи так.

Хью молча принес домашние туфли.

— И вот что, мой молодой друг, — продолжал мистер Честер надев их, — в следующий раз постарайтесь видеть во сне не меня, а какую-нибудь собаку или лошадь — ведь эти твари вам лучше знакомы, чем люди. Налейте себе стаканчик — бутылка в шкафу на том же месте — и выпейте, это вас взбодрит. Но только один стакан! Хью послушался — на этот раз гораздо охотнее — и, выпив, подошел к мистеру Честеру.