Александр Дрозд - Моё наслаждение

Проходит немного времени – и туман рассеивается. Снова галеон, уже разбитый о рифы, и нет никого – только тело короля. Я подхожу к нему, кладу руку на его укутанную тканью голову. Так не должно было быть, я падаю ниц у его тела, что недавно дышало и было горячим. Внезапно понимаю – я вижу ту же сцену, что и раньше, смотрю глазами ребёнка и чувствую его внутреннюю боль. Я ощущаю этот запах, запах горечи, что напоминает испорченное мясо. И снова туман, он подкрадывается со всех сторон, издавая этот гнилостный запах, он странного тёмно-зелёного, скорее болотного, цвета; обвивающий и пугающий меня до глубины души неестественным, то ускоряющимся, то замедляющим свой ход движением. Весь корабль покрывается его ядовитым смрадом; угнетающе обвивает туман все мое естество, одолевая изнутри своим страхом так, что невозможно сделать движения. Словно муха нахожусь я в паутине страха, как вырваться из его когтей, не имею понятия. Запах вливается своей зеленью мне в разум, я чувствую страх, который охватывает всё мое существо.

Немыслимо зло, что почувствовал я, увидев себя со стороны, ибо туман стал моим продолжением. Я вижу месть, открывающую непостижимые простому человеку горизонты. Теперь нет порядка, зато есть свобода. Словно пират, отверженный миром, захватываю мироздание, получая великую эйфорию от происходящего, свободу от человеческих предрассудков и ангельских убеждений. Я смеюсь над страхом, который победили месть и злость, охватившие мой разум. Никчемные душонки бывших героев, слабых и смешных, трепещут в страхе своём перед ползущим гадом, шипящим на них ради забавы, ведь все виновны и прокляты перед богами своими. И знамя моё стало цвета тени, что будет всегда рядом с ними, будет преследовать их, напоминая о моём существовании.

«Что мне терять?» Внезапно я подумал о матери. «Это мой выбор, не жди меня, но знай: с тобой я буду рядом. Наркотический дурман овладел мной, дав то, чего я так долго ждал: свободе, овладевающей мной, нет предела, такова моя суть. Прости. Может, я жесток, но, насколько один человек ради добра может натворить зла, настолько, следовательно, моя злость к окружающему миру и жестокость – не иначе как моё жертвоприношение – во имя добра. Так надо. Крест водружаю на себя, испепеляя пламенем мести моей, все, что преградой станет на пути, полетит до самого ада – вместе со мной».

И воссев там, на трон великого пандемониума, велю найти всех, кто находится в геенне огненной; будь то разбившиеся о скалы, павшие своей смертью или в сражениях, погрязшие в грехах, виновные и наказанные лишь душою своей – будут наказаны вновь. Отмщением казнены, пожирая души ближнего своего, отдавая части себя на съедение другому. Не дам возможности на спасение, чтобы ощутили на себе боль и потерю, питаясь лишь надеждой конца, что не может быть в бесконечности. Лишь волею судьбы насытившись местью, вознесусь над происходящей для моего глаза картиной, останусь в раю, которым будет для меня ад.

Да, я буду пиратом, среди честных, ползущим предателем себя самого, так как честен буду, разве не честность провожает людей на их грехи чёрного знамени, цвета мести и траура, нейтральной полосы между двумя мирами, становящейся для кого-то точкой отправления, и чаще всего точкой конечной. Я умру, но душа будет вечна, так надо, так придумано до нас. И потекут мои слёзы по несчастным, омывая их, грешников, пламенем, уничтожая преграды на пути до света всевышнего, до самого рая. Взирая на мир тысячами глаз, замечая лишь густой, тёмно-зелёного, скорее болотного, окраса туман».

Не увидев заключения, я проснулся – от ужаса, всколыхнувшего меня, осознав, что это всего лишь сон. Я уже не мог спать, задумавшись над видением, я осознал, что никогда не задавался вопросом о своём отце, и не интересовался его жизнью. И даже сейчас нет мне до него никакого дела.

На горизонте вставало солнце. Похожим на увиденный во сне пейзаж видом начинался новый день, очередной бессмысленный день, в котором нет нечего совершенного. Лишь сон, что я видел, не давал мне покоя, но и это пройдёт. Со временем.

Не важно, сколько прошло времени, что произошло за все наши пропущенные друг для друга годы, как много мы потеряли, как мало осталось в прошлом. И я хотел бы забыть эти несколько врезавшихся в память мгновений, но все равно вызываю их образ в своей голове. Я, таким образом, издеваюсь над самим собой за свои ошибки, за поступки, непростительные мне, словно и после смерти буду идти – и думать о тебе. Нет, я не жалуюсь, привычной стала мысль о тебе, и не о чем думать, когда всё что нужно от жизни – это иметь возможность увидеть тебя. Жаль, что понял я это слишком поздно, но всему своё время. Меняются пейзажи; времена года, по смыслу своему одинаковые во всём, неразумные, но целеустремлённые; шаги, теряющие такт от усталости. Я иду, не понимая, что стою на месте. Возможно, это рок – избегать паршивого бытия, оканчивающегося в подобных ситуациях разве что пулей, а может и хуже, оставаясь в живых, с нетерпением дожидаться собственной кончины от неосуществлённого смысла своей жизни. Ведь смысл оказывается во власти круговорота вопросов: возможно ли? зачем мне это? вдруг это самовнушение? и самовнушение ли это?

…Неистребимый плод фантазии, одолевающий помимо сердца всё существо моей души вплоть до разума, разрушающий действительность и умение владеть собой.

Уже три недели иду по прямой, боюсь каждого шума, каждого живого человеческого звука, скитаюсь по залитым кровью полям и сёлам, где не осталось жизни – иначе не могу. Я беглец, дезертир, загнанный своей надеждой, желанием найти смысл моего существования в угол, я пытаюсь найти этот смысл в твоих глазах. Не знаю пути, продвигаюсь сквозь вечную тьму в редкие моменты, когда светит солнце, выискиваю свет его, который подскажет мне направление. Страха нет. Но мне боязно от мысли, что не смогу пройти свой путь до конца, и ещё я трясусь от мысли о самом пугающем: увидеть тебя не такой, какой думал увидеть, не такой, какая ты есть в моей голове.

Думаю о тебе – и спрашиваю небеса: «Думаешь ли ты обо мне в этот момент, хочешь ли видеть меня, помнишь, или не вспоминаешь, и что будет при нашей встрече?». Уверенный в своём превосходстве, как напыщенный, горделивый петух, самонадеянно уверяю себя, что может быть иначе, чем в кошмарах.

Все потаённые фантазии, рождаемые желанием, лишают терпения, открывается второе дыхание, хочется как можно скорее найти тебя. Предвкушаю сладость губ твоих, страсть, что очарует нас, впрыскивая в наши вены великую любовь. Как же я похож в эти мгновения на четырнадцатилетнего мальчишку, никогда не видевшего в жизни женщины во всей красоте, не имеющего понятия, как ты божественна своими изгибами линий, нравом львицы, которая прячется в душе у каждой женщины, грациозно, как кошка, выгибая спину. Желание обладать каждой клеткой твоего тела доводит до сумасшествия, омрачает возможность преобладать над тобой, вызывает лишь массу негативных эмоций и агрессию, выплёскиваемые на родных мне людей. Но возраст уже не тот и успокоить свои нервы не на ком, просто иду, спотыкаюсь от овладевшей мною усталости, тороплюсь, насколько это возможно.