Теодор Драйзер - Сестра Керри

— Нет, я не могу, — ответила Керри. — Во всяком случае, не сегодня. У меня завтра рано утром репетиция.

— О, к черту репетицию! Пойдем поужинаем! Я постараюсь отделаться от приятеля, и мы с тобой поговорим по душам.

— Нет, нет, я не могу! — стояла на своем Керри. — Ты меня и не проси, я никогда не ужинаю так поздно.

— В таком случае мы просто побеседуем, — не сдавался, однако, Друэ.

— Только не сегодня, — повторила Керри и покачала головой. — Мы побеседуем в другой раз.

Она заметила, что по лицу его скользнула тень. Друэ начал понимать, что обстоятельства изменились. Тогда Керри подумала, что человек, который когда-то любил ее, заслуживает, пожалуй, лучшего обращения.

— Приходи завтра ко мне в отель, — сказала она, стараясь смягчить свой отказ. — Ты пообедаешь у меня.

Друэ просиял.

— Хорошо, — сказал он. — Где же ты теперь живешь?

— В отеле «Уолдорф», — ответила Керри, называя недавно построенный фешенебельный отель.

— В какое время?

— Ну, скажем, в три.

На следующий день Друэ явился, но Керри без малейшей радости дожидалась его прихода. Однако, видя его таким же сияющим и благодушным, как всегда, она отрешилась от своих опасений за исход этого обеда. Друэ по-прежнему много болтал.

— Шикарно они здесь все устроили, а? — заметил он.

— Да, неплохо, — ответила Керри.

Наивный эгоист, он сразу же пустился в подробное описание своей служебной карьеры.

— Я в скором времени открою собственное дело, — заявил Друэ. — Я могу получить кредит на двести тысяч долларов.

Керри слушала его, стараясь быть по возможности любезной и внимательной.

— Скажи, — спросил вдруг Друэ, — а куда же девался Герствуд?

Керри слегка покраснела.

— Думаю, он где-нибудь здесь, в Нью-Йорке, — ответила она. — Впрочем, я его давно не видела.

Друэ некоторое время сидел задумавшись и не произнося ни слова. Он не знал, играет ли бывший управляющей баром какую-нибудь роль в жизни Керри сейчас. Ее слова успокоили его. По-видимому, Керри, как и следовало, по его мнению, отделалась от Герствуда.

— Да, — заметил он наконец, — такой поступок нельзя назвать иначе, как непоправимой ошибкой.

— Какой поступок? — спросила Керри, не догадываясь, что последует за этим.

— О, ты прекрасно знаешь! — ответил Друэ и сделал рукою жест, точно отстраняя всякие сомнения на этот счет.

— Нет, я ничего не знаю, — настаивала Керри. — Объясни, пожалуйста, что ты хочешь сказать?

— Да та история в Чикаго… Ну, помнишь, когда он уехал оттуда? — добавил Друэ.

— Я, право, не знаю, о чем ты говоришь, — недоумевала Керри.

Неужели этот человек мог так грубо намекать на ее бегство с Герствудом?

— Вот как?.. — недоверчиво протянул Друэ. — Разве ты не знаешь, что он прихватил с собой десять тысяч долларов, когда удирал из Чикаго?

— Что?! — воскликнула Керри. — Ты хочешь сказать, что он украл десять тысяч долларов?

Теперь Друэ, в свою очередь, был озадачен.

— Так ты этого не знала?

— Разумеется, нет! — ответила Керри. — Я и понятия не имела об этом.

— Гм, забавно! — произнес Друэ. — Но так оно и было, можешь не сомневаться. Все газеты писали об этом.

— Сколько, ты говоришь, он взял? — спросила Керри.

— Десять тысяч долларов. Впрочем, я слыхал, что большую часть денег он потом отослал назад.

Керри рассеянным взглядом смотрела на роскошный ковер. Все эти годы после ее вынужденного бегства из Чикаго предстали перед ней в новом свете. Ей вспомнились сотни мелочей, подтверждавших эту историю. Она невольно подумала, что Герствуд взял деньги только ради нее. Вместо ненависти рождалась мягкая жалость. Бедняга! Какой, должно быть, ужас все время жить под гнетом совершенного проступка.

А Друэ, разгоряченный вкусным обедом и вином, придя в прекраснейшее настроение, воображал, что снова начинает завоевывать расположение Керри. Правда, она теперь высоко взлетела, но все-таки ему казалось, что он сумеет войти в ее жизнь. «Ах, какая женщина! — размышлял он. — Как она хороша, как элегантна! И знаменита!» Теперь, в блеске сценической славы, на фоне роскошной обстановки отеля, Керри ему казалась еще более желанной, чем когда-либо.

— Помнишь, Керри, как ты волновалась, когда выступала в любительском спектакле? — напомнил он ей.

Керри улыбнулась.

— Ты так играла в тот вечер — никого лучше тебя я на сцене не видел, — сентиментально вздохнул Друэ и слегка наклонился к ней. — Я думал тогда, что мы с тобой великолепно уживемся.

— Напрасно ты это говоришь, — довольно холодно заметила Керри.

— Неужели ты не позволишь мне сказать тебе?..

— Нет, — оборвала его Керри и встала. — К тому же мне пора собираться в театр. Придется мне покинуть тебя. Пойдем.

— О, еще минутку! — просил Друэ.

— Нет, я не могу, Чарли! — мягко ответила Керри.

Друэ очень неохотно встал из-за стола и проводил ее к лифту. На прощание он спросил:

— Когда я снова увижу тебя?

— О, как-нибудь увидимся! — равнодушно отозвалась Керри. — Я пробуду здесь все лето. До свиданья!

Лифтер уже открыл дверцу.

— До свиданья! — откликнулся Друэ, провожая ее глазами, пока она, шурша платьем, входила в кабинку.

Он печально спустился в вестибюль: недоступность Керри разожгла его прежнюю страсть. Вся веселая роскошь отеля как будто говорила только о ней, Друэ считал, что она слишком сухо обошлась с ним.

А голова Керри была занята совсем иными мыслями.

В тот вечер она и прошла мимо поджидавшего ее возле «Казино» Герствуда, не заметив его.

На следующий вечер, подходя к театру, она столкнулась с ним лицом к лицу. Он ждал ее, еще более обессилевший, но исполненный решимости повидаться с нею, хотя бы для этого пришлось послать ей записку. И опять она не узнала Герствуда в этой жалкой, оборванной фигуре. Она даже испугалась, увидев возле себя какого-то изголодавшегося нищего.

— Керри, — полушепотом произнес Герствуд, — я хотел бы сказать тебе несколько слов…

Керри быстро обернулась и тотчас узнала его.

И если в душе ее еще теплилось какое-то чувство к нему, то сейчас при виде этого человека оно мгновенно погасло. Но она вспомнила, что говорил ей Друэ об украденных Герствудом деньгах.

— Боже! Это ты, Джордж! — воскликнула она. — Что с тобой?

— Я был болен, — ответил он, — и только что вышел из больницы. Ради бога, дай мне немного денег!

— Ну, конечно, — ответила Керри, и губы ее задрожали. Она с трудом сдерживала волнение. — Но что с тобой такое? — снова спросила она.

Керри открыла сумочку и достала оттуда все содержимое: одну бумажку в пять и две по два доллара.

— Я уже говорил тебе, что был болен, — сварливо повторил Герствуд, почти возмущаясь ее откровенной жалостью. Оказалось, что ему трудно принимать помощь из этих рук.