Теодор Драйзер - Сестра Керри

Керри шла по залу с горделивым видом, ничуть не уступавшим осанке миссис Вэнс, и, подойдя к столику, опустилась на стул, предложенный, ей метрдотелем. Она подмечала каждую мелочь окружавшей их обстановки, вплоть до подобострастных поклонов официантов, за которые так охотно платят американцы. Выражение лица метрдотеля, пододвигавшего каждому по очереди стул, и жест, которым он приглашал сесть, — уже одно это стоило несколько долларов!

Едва они уселись, на сцену выступила излюбленная богатыми американцами показная, расточительно-дорогая и нездоровая гастрономия — предмет изумления и недоумения всего культурного мира. Пространное меню предлагало вниманию посетителей бесконечное разнообразие всяких блюд, которых хватило бы на прокорм целой армии, а цены сразу показывали, что думать о благоразумных тратах более чем смешно. Десятки разных супов от пятидесяти центов до доллара за порцию, сорок сортов устриц, по шестьдесят центов за полдюжины, закуски, рыбные и мясные блюда, — и все по таким ценам, что простому смертному вполне достаточно было бы этой суммы, чтобы заплатить за ночлег в приличном отеле. Доллар пятьдесят и два доллара наиболее часто встречались в этом изящно отпечатанном прейскуранте. Конечно, Керри заметила это, и, увидев цену жареного цыпленка, она вдруг вспомнила другое меню и другой день, когда она впервые обедала в хорошем ресторане в обществе Друэ. Это воспоминание мелькнуло на миг, точно грустная мелодия забытой песни, и тотчас же исчезло. Но даже в этот краткий миг она успела увидеть другую Керри — бедную, голодную, потерявшую всякое мужество, для которой Чикаго был холодным, неприступным миром, где она бродила в тщетных поисках работы.

Стены зала представляли собой зеленовато-голубые прямоугольники в пышных золоченых рамах с замысловатой лепкой по углам: над фруктами и цветами из гипса безмятежно витали жирные купидоны. По потолку раскинулся сложнейший золотой узор, сходившийся в центре к бросавшей целый сноп огней люстре из электрических лампочек, перемежающихся со сверкающими призмами и золочеными гипсовыми подвесками. Паркет, вощенный и натертый, был красноватого оттенка; куда ни посмотри — всюду зеркала, высокие, светлые, с граненой кромкой; зеркала отражали мебель, лица, огни — десятки и сотни раз.

Столики сами по себе не представляли ничего особенного, но на скатерти и на салфетках красовалось «Шерри», на серебре — «Тиффани», на фарфоре — «Хэвиленд», а маленькие лампочки под красными абажурами на каждом столике отбрасывали розовый свет на лица, на туалеты и на стены и удивительно украшали зал. Официанты придавали ресторану еще большую элегантность и изысканность своей манерой кланяться, бесшумно приходить и уходить, обмахивать столик и ставить тарелки. Каждому гостю они оказывали исключительное внимание. Слегка согнувшись, склонив голову набок и отставив локти, официант повторял за гостем:

— Черепаший суп, так. Одну порцию, слушаю. Устрицы, полдюжины, так. Спаржа, слушаю. Оливки…

Та же процедура повторилась бы с каждым в отдельности, если бы Вэнс не заказал сразу для всех, предварительно выслушав советы и пожелания каждого. Керри, широко раскрыв глаза, смотрела на собравшееся в зале общество. Так вот она, жизнь нью-йоркского высшего света! Вот как проводят богатые люди дни и вечера! Ее бедный маленький ум не мог не распространять отдельные увиденные ею сцены на все общество. Каждая шикарная леди, должно быть, днем бывает среди толпы на Бродвее или в театре, а вечером в ресторане. Она, должно быть, окружена роскошью и блеском, у подъезда ее ожидает экипаж с лакеем у дверцы. А ей, Керри, это не дано. За два долгих года она ни разу не была в таком месте, как это. Зато Вэнс был здесь в своей стихии, как был бы и Герствуд в прежние дни. Не стесняясь ценами, он заказал суп, устрицы, жаркое, гарнир и потребовал также несколько бутылок вина, которые официант поставил возле столика в плетеной корзинке.

Эмс довольно равнодушно разглядывал толпу, повернувшись к Керри в профиль. У него было красивое лицо: высокий лоб, довольно крупный нос и мужественный подбородок. Рот, тоже большой, но хорошей формы, свидетельствовал о доброте, темно-каштановые волосы были разделены сбоку пробором.

Керри угадывала в нем что-то мальчишеское, и все-таки это был вполне взрослый человек.

— Знаете, — сказал вдруг Эмс, поворачиваясь к ней после довольно долгого задумчивого молчания, — мне иногда кажется, что стыдно тратить столько денег подобным образом.

Керри взглянула на него, слегка удивленная его серьезным тоном. Этот человек, по-видимому, задумывался о вещах, которые ей никогда не приходили в голову.

— Почему же? — спросила она, заинтересованная его словами.

— Потому что здесь платят больше, чем все это на самом деле стоит. Платят за показной шик.

— А я не понимаю, почему бы людям не тратить деньги, если они у них есть, — сказала миссис Вэнс.

— Во всяком случае, это никому не приносит вреда, — поддержал ее Вэнс.

Он все еще изучал меню, хотя уже передал официанту обильный заказ. Эмс опять смотрел в сторону, и Керри снова загляделась на него. Ей казалось, что этот молодой человек думает о странных вещах. Было что-то мягкое во взгляде, каким он обводил ресторан.

— Взгляните-ка на туалет вон той женщины, — сказал он, вновь поворачиваясь к Керри и легким кивком указывая направление.

— Где? — спросила Керри, следя за его взглядом.

— Вон там, в углу, довольно далеко от нас. Вы видите ее брошку?

— Боже, какая огромная! — воскликнула Керри.

— Я давно не видел такого безвкусного нагромождения бриллиантов, — сказал Эмс.

— Да, пожалуй, брошка слишком велика, — согласилась Керри.

Ей почему-то захотелось понравиться молодому человеку, — этому предшествовало смутное сознание, что он намного образованнее ее и, наверное, умнее. Керри, надо отдать ей справедливость, понимала, что люди могут стоять в умственном отношении выше ее. За свою жизнь она мало встречала людей, походивших, по ее представлению, на ученых. А этот сидевший рядом с нею сильный молодой человек с ясным, открытым взглядом, очевидно, хорошо разбирался в вещах, которые она не совсем понимала, хотя и относилась к ним одобрительно. «Как хорошо для мужчины быть таким!» — подумала она.

Разговор перешел на книгу «Воспитание девушки» Альберта Росса, которая пользовалась в то время большим успехом. Миссис Вэнс читала книгу, а ее муж видел рецензии в газетах.

— Сколько шуму может наделать роман! Об этом Россе говорят без конца, — заметил Вэнс, глядя на Керри.

— А я о нем никогда не слыхала, — честно призналась Керри.

— Я читала его, — сказала миссис Вэнс. — Он написал много интересных вещей. Но лучше всего его последний роман.