Луи-Фердинанд Селин - Интервью с профессором Y

– А сколько у вас уже страниц?

– … семьдесят две!.. давайте тогда об Академии…

– В Академии вообще ничего не происходит… они там только и умеют, что говорить! красиво! правда есть там одна шельма, этот Мориак… он всегда напоминал мне жука-богомола!.. точнее, там целая стая таких богомолов!.. они даже как-то устроили костюмированный бал!.. это был кошмар!.. они все подражали Мориаку!.. и "делали" это замечательно!.. они вышагивали как Мориак!.. получали свои Нобелевские премии!.. Мориак приходил ко мне на улицу Лепик!.. я хорошо его запомнил!.. он действительно был похож на богомола!.. вылитый!.. полное отсутствие лба… такие жесты, как у насекомого… его ко мне привел Фернандес[33]… "И это Франсуа Мориак?" – я не верил своим глазам… "Но послушай, у него же совсем нет лба?.. его что, оперировали?.." "Нет! что ты!.." Фернандес его хорошо знал… "Значит, это врожденное?.. он что, микроцефал?.." и в самом деле, у него отсутствуют фронтальные доли!.. Фернандес был с ним близко знаком, он спросил меня, что я думаю о его голосе… "Ты считаешь, это рак?.." а голос у него и вправду был очень хриплый… представляете, кажется именно это и помогло ему войти в Академию[34]!.. "Он не протянет и двух… трех месяцев!.." этих слов оказалось достаточно!

– А вы не сгущаете краски, всячески насмехаясь над Академией?

– Ну что вы! что вы! подумать только, ее основал еще Ришелье! какой уж тут смех!

– Но вы-то сами тоже уже изрядно поистрепались! уверяю вас! там есть академики гораздо менее древние!

– Вы как всегда правы, полковник Каквастам! Однако сколько у нас уже страниц? еще не достаточно?

– Давайте посчитаем… восемьдесят!.. а чем все-таки они вас так обидели в этой Академии? признавайтесь!

– Да ничем!..

– Может вы сами хотели бы туда попасть?..

– Ах! нет!.. боже упаси!.. старцев наряжают в клоунские наряды и делают посмешищем в глазах молодежи… а в Гонкуровской Академии и того хуже, их хоронят заживо…

– Я вставлю все это в интервью? вы думаете, это кому нибудь будет интересно?

– Может быть, и нет… какая разница!.. Гастон ведь сказал мне: "Поторопитесь! пусть про вас снова заговорят!.." я вот и делаю, что могу…

– Может быть, нам снова вернуться к вашей "эмоциональности"? к пресловутой "эмоциональной выразительности" вашего стиля?

– Вы полагаете, это будет интересно?

– О! нет, я так не считаю… нет!.. абсолютно! Более того, я могу вам кое-что сказать… рассказать, что думают об этой вашей "эмоциональной выразительности"… во всех слоях общества!.. в простом народе… среди артистической богемы!.. в кругу военных!..

– Валяйте! откройте же мне наконец глаза!.. прошу вас!

– Мне известно мнение культурных людей… и вообще представителей разных кругов!

– Я весь внимание! это очень интересно!

– Знаете, что все думают о ваших грязных романах?.. о вас лично?.. о ваших методах?

– Валяйте!

– О вашей бесцветной наружности?.. о ваших претензиях "не участвовать в этих играх"?..

– Ну так что? что?

– Да то, что во всей французской литературе еще не было такого Тартюфа, как вы! вот!

– О! я ожидал большего, вы меня разочаровали!.. полковник!.. мне уже все это говорили!.. десятки!.. сотни раз!.. и в куда более живых и ядовитых выражениях!.. просто разящих наповал!.. а вы, вы жуете какое-то мочало!

– Неужели?

– Я все это уже слышал!..

– А как насчет того, что достойно восхищения?.. давайте обратим свой взор в другую сторону… наужели вами никто никогда не восхищался?.. разве вам нечем гордиться?

– О! да! полковник! о! а как же! я вижу, полковник Резеда,что вы начинаете меня понимать!.. улавливать нужный тон! браво! вы и не представляете, как здорово вы это сформулировали!.. мне и вправду есть чем гордиться! например, тем, что произошло неподалеку от Гибралтара!

– Подождите! я записываю… одну минутку!.. так! моя записная книжка! мой карандаш!..

– Сколько там страниц?

– Девяносто!.. ну так что насчет Гибралтара?.. как там с Гибралтаром?

– Да, Гибралтар! полковник!.. перед самым Гибралтаром!.. мы сделали пробоину в небольшом английском судне, сторожевом корабле "Кингстон Корнелиан"… мы протаранили его прямо посередине! продырявили его корпус и сердце… на скорости в двадцать один узел! представляете! одиннадцать тысяч тонн! он даже и "уф" сказать не успел! все произошло так быстро, наш толстяк впилился в этого малыша.

– Ну и ну! надо же!

– Вот вам и "ну и ну"! я был корабельным врачом на "Шелле"[35]! если бы вы только видели, полковник, эту "Шеллу"!.. вся в броне, от носа до кормы! мы разрезали этого нахала пополам! все его снаряды взорвались одновременно!.. он тоже вырвал у нас шестнадцать метров! шестнадцать метров вдоль корпуса!.. но зато он него самого, простите, остались только пузыри на воде! от корпуса и всего остального! корпуса и остального!.. такого не было со времен Трафальгарского сражения… и напрасно нам сигналили с берега!.. куда там! слишком поздно! мы унеслись на скорости двадцать два узла, полковник!

– Не говорите так громко! не так громко, прошу вас!

Он сам уже перешел на шепот.

– И все произошло при свидетелях?

– Еще бы! и при скольких! можете не сомневаться! в 11 часов вечера…в одном кабельтове от крепости!.. на нас было направлено по меньшей мере сто прожекторов!.. на нас смотрела вся крепость! там было светлее, чем в Эпиней! в студии в Эпиней[36]!

– Здорово!

– Как во время съемок!..

– Значит, вы этим гордитесь?

Он уже не записывал…

– Да нет!.. не особо, но все это было именно так!.. точно так же, как было и то, что шестью годами позже, я провел два года в заключении в тюрьме Вестерфангстель, в павильоне К, в Копенгагене, в Дании… вместе с "приговоренными к смерти датчанами"…

– И поделом!

– Ну да, лакей! да! конечно! естественно!.. более того, они заставили меня провести еще пять лет на берегу Балтики в маленьких и очень специфических хижинах… при двадцати… двадцати пяти градусах ниже нуля!.. причем я сам все еще и оплачивал!.. увы!.. оплачивал все сам!

– Но почему?.. почему?..

– Да кто его знает… из принципа, наверное!

– Значит, они такие, эти датчане?

– Да, правда туристам они этого не говорят!

– И туристы ничего не замечают?

– Нет! им пускают пыль в глаза, и все! нет больших болванов, чем туристы! какими амбициозными ослами они отправляются в путешествие… такими же ослами и возвращаются, только амбиций у них становится еще больше!.. а от общения с Агентствами окончательно едет крыша…

– И о чем же им говорят датчане?

– Об Андерсене, Гамлете, Киркегоре…

– А по-вашему, у них есть еще что-нибудь?

– Дампе, например! (Якоб Якобсен)[37], их Мирабо[38], которого они сначала приговорили к смерти, а потом держали двадцать лет в каталажке!

– Разве они никогда не говорят об этом Дампе?