Оноре Бальзак - Первые шаги в жизни

— Ну же, мой мальчик, берите! — крикнула Оскару Фанни Бопре и сделала знак взять двести франков, поставленные Флориной и Натаном.

Актриса не скупилась на шутки и насмешки по адресу проигрывающих. Она оживляла игру выходками, которые казались Оскару весьма странными; однако радость заглушила эти размышления: после первых двух туров они выиграли две тысячи франков. Оскару очень хотелось сделать вид, что ему неможется, и уйти, бросив свою партнершу на произвол судьбы, но честь пригвоздила ею к месту.

Три последующих тура лишили их всего выигрыша. Оскар почувствовал, что на спине у него выступил холодный пот, он окончательно протрезвел. В последние два тура была проиграна их общая тысяча; Оскару захотелось пить, и он осушил один за другим три стакана ледяного пунша. Актриса, болтая всякий вздор, увела бедного клерка в спальню. Но там сознание собственной вины охватило Оскара с такой силой, — Дерош казался ему видением из кошмара, — что он упал на роскошную оттоманку, стоявшую в темном углу, и, прикрыв глаза платком, плакал! Как актриса, Флорентина сразу заметила эту выразительную позу, говорившую об искреннем страдании, подбежала к Оскару, отняла у него платок, увидела, что он плачет, и увела его в будуар.

— Что с тобой, мой маленький? — спросила она.

В этом голосе, в этих словах, в этой интонации Оскару послышалась та материнская нежность, которая нередко таится в ласковости подобных женщин.

— Я проиграл пятьсот франков, которые патрон дал мне, чтобы внести завтра в суд… Теперь мне остается только утопиться, — сказал он. — Я опозорен…

— Вот глупыш! — отозвалась Флорентина. — Сидите здесь, я сейчас принесу вам тысячу. Постарайтесь отыграться, но рискуйте только пятьюстами, чтобы сохранить деньги патрона. Жорж чертовски ловко играет в экарте, держите на него пари…

Оскар был в безвыходном положении и принял предложение хозяйки.

«Ах, — подумал он, — только маркизы могут быть так великодушны… Красива, благородна, несметно богата… вот счастливец этот Жорж!»

Он получил от Флорентины тысячу франков золотом и решил держать пари на своего мистификатора. Когда Оскар подсел к нему, Жорж уже выиграл четыре раза подряд. Игроки с удовольствием встретили нового участника пари, потому что все инстинктивно держали за старого наполеоновского офицера Жирудо.

— Господа, — сказал Жорж, — вы будете наказаны за измену. Я сегодня в ударе. Давайте, Оскар, разгромим их!

Жорж и его партнер проиграли пять раз подряд. Спустив всю свою тысячу, Оскар, которым овладел азарт, стал играть сам, и случилось, как это бывает нередко с новичками, что он начал выигрывать; однако Жорж совсем сбил его с толку своими советами; он подговаривал Оскара сбросить карты, не раз вырывал их у него из рук, и эта борьба двух воль, двух вдохновений мешала удаче. К трем часам утра, после многих превратностей, нежданных выигрышей и проигрышей, Оскар, продолжавший потягивать пунш, дошел до того, что у него осталось всего-навсего сто франков. Тогда он поднялся в отчаянье, с отяжелевшей головой, сделал несколько шагов и рухнул в будуаре на софу, где и заснул мгновенно мертвым сном.

— Мариетта, — говорила Фанни Бопре сестре Годешаля, приехавшей в два часа ночи, — хочешь завтра пообедать здесь? Будет мой Камюзо и папаша Кардо. Мы хорошенько подразним их.

— Вот как? — воскликнула Флорентина. — Мой старый чудак мне ни словом об этом не обмолвился!

— Он приедет утром сказать тебе, что намерен спеть «Мамашу Годишон», — ответила Фанни Бопре, — надо же бедняге отпраздновать твое новоселье.

— Ну его к черту с его оргиями! — воскликнула Флорентина. — Они с зятем — хуже чиновников или директоров театра. А впрочем, Мариетта, здесь можно отлично пообедать, — сказала она примадонне, — Кардо всегда заказывает обед у Шеве, приезжай и ты со своим герцогом Мофриньезом, мы подурачимся, и они под нашу дудочку попляшут, как тритоны!

Услышав имена Кардо и Камюзо, Оскар сделал усилие, чтобы стряхнуть с себя сон, но только пробормотал что-то и снова упал на атласную подушку.

— А ты, видно, запаслась на ночь, — смеясь, сказала Фанни Бопре Флорентине.

— Ах, бедный малый! Он опьянел от пунша и от отчаянья. Это второй клерк из конторы, где служит твой брат, — пояснила Флорентина, — он проиграл деньги, которые патрон дал ему на деловые расходы. Он хотел утопиться, и я одолжила ему тысячу франков, а эти разбойники Фино и Жирудо вытянули их у него. Бедный мальчик!

— Но его надо разбудить, — сказала Мариетта, — с моим братом шутки плохи, а с их патроном и подавно.

— Ну, разбуди его, если можешь, и уведи, — сказала Флорентина, возвращаясь в гостиные, чтобы проводить уезжающих.

Оставшиеся принялись танцевать так называемые характерные танцы, а когда рассвело, утомленная Флорентина легла, совершенно позабыв об Оскаре; да и никто из гостей о нем не вспомнил, и он продолжал спать как убитый.

Около одиннадцати часов утра клерка разбудил грозный голос; узнав своего дядю Кардо, он решил спасти себя тем, что притворился спящим и зарылся лицом в роскошные желтые бархатные подушки, на которых провел ночь.

— Что это, Флорентина, — говорил почтенный старец, — как ты неразумно, гадко ведешь себя — танцевала вчера в «Развалинах», а потом всю ночь у тебя был кутеж? Так ты очень скоро потеряешь свежесть, не говоря уже о том, что это просто неблагодарность — праздновать новоселье без меня, с какими-то чужими людьми, не сказав мне об этом! Кто знает, что тут происходило!

— Старое чудовище! — воскликнула Флорентина. — Да ведь у вас есть ключ, и вы можете войти ко мне в любое время, в любую минуту. Бал кончился только в половине шестого, и у вас хватает жестокости будить меня в одиннадцать?

— В половине двенадцатого, Титина, — смиренно заметил Кардо. — Я поднялся ранехонько, чтобы заказать Шеве чисто кардинальский обед… Однако твои гости все ковры попортили; кого это ты принимала?..

— А вам не следовало бы жаловаться: Фанни Бопре сказала, что вы будете у меня с Камюзо, и я, чтобы угодить вам, пригласила Туллию, дю Брюэля, Мариетту, герцога де Мофриньеза, Флорину и Натана. Таким образом, вы будете обедать в обществе пяти самых красивых женщин, какие когда-либо выступали на сцене! И они протанцуют вам па-де-зефир.

— Но такой образ жизни — просто самоубийство! — воскликнул папаша Кардо. — Сколько побито бокалов! Какой погром! В передней просто ужас…

Вдруг милый старец смолк и оцепенел, словно птица, зачарованная змеей. Он заметил на оттоманке юношескую фигуру, облаченную в черное сукно.

— О, мадемуазель Кабироль!.. — пролепетал он наконец.

— Ну, что еще? — спросила танцовщица.

Она устремила свой взгляд в ту сторону, куда смотрел папаша Кардо, и, узнав второго клерка, расхохоталась; этот смех не только вызвал полное недоумение старца, но и заставил Оскара приподняться, так как Флорентина, взяв его за руку и глядя на ошеломленных дядю и племянника, снова разразилась смехом.