Генри Джеймс - Осада Лондона

Этот эпитет, отчетливо произнесенный устами леди Димейн, не вызвал в душе Литлмора никакого протеста. Он внезапно ощутил потребность сказать ей правду — ту неприкрытую правду, что он сказал Руперту Уотервилу в ответ на его первый вопрос в Комеди Франсез.

— Я не считаю миссис Хедуэй добропорядочной, — произнес он.

— Я была уверена, что вы это скажете, — леди Димейн говорила, чуть-чуть задыхаясь.

— Ничего больше я сказать не могу… ни единого слова. Это просто мое мнение. Не думаю, чтобы оно вам помогло.

— А я думаю, что поможет. Мне хотелось услышать его из ваших уст. Это совершенно пленяет дело, — возразила леди Димейн. — Я вам чрезвычайно обязана, — и она протянула ему руку, после чего он молча проводил ее до дверей.

Литлмор не испытывал ни неловкости, ни раскаяния в своих словах; он испытывал лишь облегчение. Возможно, потому, что знал: они ничего не изменят. Дело менялось лишь для него одного — в том, к чему в конечном итоге все сводилось: правильно ли он поступил. Надо было только сказать леди Димейн, что скорее всего миссис Хедуэй будет ее сыну превосходной женой. Но это уж действительно ничего бы не изменило; Литлмор попросил сестру, чрезвычайно удивленную краткостью его беседы с леди Димейн, уволить его от расспросов, и некоторое время миссис Долфин пребывала в приятной уверенности, что английскому обществу не грозят ужасные американки, могущие бросить тень на ее родную страну.

Однако заблуждение ее было недолговечным. Ничто ничего не изменило; возможно, поздно уже было что-либо менять. В первых числах июля лондонское великосветское общество услышало не о том, что сэр Артур Димейн намерен жениться на миссис Хедуэй, а что пара эта без особой огласки вступила в брачный союз, которому, как можно было надеяться, на этот раз не грозило быть расторгнутым миссис Хедуэй. О леди Димейн не было ни слуху ни духу, она сразу же удалилась в свое загородное имение.

— Полагаю, что тебе следовало поступить иначе, — сказала, побледнев, миссис Долфин. — Конечно, теперь все выйдет наружу.

— О да, и она еще больше войдет в моду, чем раньше, — с циническим смехом ответил ей брат. После краткой беседы со старшей леди Димейн он не чувствовал себя вправе навестить младшую и так никогда не выяснил — да и выяснять не хотел, — простила ли она его, достигнув наконец предела своих мечтаний.

Уотервил — как ни странно — был скандализирован ее успехом. Он считал, что надо было воспрепятствовать браку миссис Хедуэй с доверчивым джентльменом, и употребил в разговоре с Литлмором те же слова, что и миссис Долфин. Он полагал, что Литлмору следовало поступить иначе.

Уотервил говорил с таким жаром, что Литлмор пристально взглянул на него… настолько пристально, что заставил его покраснеть.

— Вы что же, сами хотели жениться на ней? — осведомился он у своего младшего друга. — Мой дорогой, да вы в нее влюблены! Вот в чем, оказывается, дело!

Однако, покраснев еще пуще, Уотервил с негодованием отверг его подозрения. Спустя некоторое время, как он узнал из письма, в Нью-Йорке стали спрашивать: кто такая, собственно, эта миссис Хедуэй?

Бессмертные — ироническое прозвище членов Французской академии, куда Ожье был избран в 1857 году.

Ниже говорится, что этот город расположен на территории Нью-Мексико. Однако города с таким названием есть лишь в Калифорнии и Техасе. Сопоставление деталей позволяет предположить, что имеется в виду техасский Сан-Диего.

Речь идет о статуе сидящего Вольтера (1781) французского скульптора Жана-Антуана Гудона (1741–1828); другой авторский экземпляр этой статуи находится в Ленинграде, в Эрмитаже.

В последнем действии донья Кларинда, раскаявшись, покидает с братом-авантюристом Падую, где происходит действие комедии.

Журнал «Ярмарка тщеславия. Еженедельная выставка политических, общественных и литературных товаров» (1868–1929); при нем выходило приложение «Альбом Ярмарки тщеславия» (1869–1912).

Фактотум — слуга для разных поручений.

«Фигаро» — одна из ведущих французских газет.

Пиккадилли — одна из главных улиц в фешенебельном районе Лондона.

Поблизости от посольств Великобритании и США. Вокруг Триумфальной арки селились в Париже американцы.

Итон — старинный колледж для отпрысков аристократических семей; находится в местечке Итон, расположенном на Темзе, западнее Лондона.

Здесь экспонировались работы лишь живых художников и скульпторов.

Речь идет о ежегодной художественной выставке в Лондоне, устраиваемой Королевской академией художеств.

Канны — город и курорт на юге Франции, на берегу Средиземного моря (соврем. Канн).

Одеон — драматический театр в Париже.

Кампанья — обширная болотистая низменность вокруг Рима.

Имеется в виду Рим, который был расположен первоначально на семи холмах.

Фешенебельный район Лондона.

Рен Кристофер (1632–1723) — знаменитый английский архитектор.

Веста — у древних римлян божество домашнего очага; главный ее храм, где поддерживался вечный огонь, находился на римском форуме.

Речь идет о церкви периода норманского завоевания; король Стефан правил Англией в 1135–1154 годах.

В английских приходских церквах местный помещик (сквайр) имел отдельную, лучшую скамью, которую он с семьей занимал во время богослужения.

Мадам де Помпадур — Жанна-Антуанетта Пуассон маркиза де Помпадур (1721–1764), фаворитка французского короля Людовика XV в 1745–1764 годах.

Лондонский «сезон», то есть время, когда в столице собиралось светское общество, приходился на май-июль.

«Морнинг пост» — одна из ведущих лондонских ежедневных газет (1772–1937).

Имеется в виду, очевидно, клуб Сент-Джеймс, который автор посещал в течение шести месяцев в 1877–1878 годах и о котором рассказывал в письме к сестре (29 декабря 1877) следующими словами: «…очень приятное заведение, где бывают главным образом иностранцы (из высших слоев) и молодежь из Corps Diplomatique (дипломатического корпуса). Здесь завсегдатаи молодые атташе и секретари посольства».

Серпентайн — искусственное озеро в Гайд-парке. Этим же путем идет персонаж повести «Урок мастера», а в очерке «Лондон» (декабрь 1888) Джеймс, любивший Серпентайн, рекомендовал именно этот маршрут для прогулок.