Чарльз Диккенс - Очерки Боза, Наш приход

— Бог ты мой! Это мистер О'Блири! — воскликнула миссис Тибс в сторону.

— Злодей! — произнес, негодуя, мистер Ивенсон.

— Во-первых, — продолжал ибериец, — надо отравить подозрением душу мистера Гоблера.

— Разумеется, — согласилась Агнес.

— Что он говорит? — снова спросил Ивенсон, задыхаясь от любопытства и шепота.

— Говорит, чтобы она отравила мистера Гоблера, а то он ее подозревает, — сообщила миссис Тибс, ошеломленная этой безжалостной гекатомбой.

— А в отношении миссис Тибс… — продолжал О'Блири.

Миссис Тибс задрожала.

— Тише! — в глубокой тревоге воскликнула Агнес как раз в то мгновение, когда с миссис Тибс чуть было не приключился обморок. — Тише!

— Сюда кто-то поднимается, — сказала Агнес ирландцу. — Сюда кто-то спускается, — прошептал Ивенсон хозяйке пансиона.

— Спрячьтесь в малую гостиную, сэр, — сказала Агнес своему сообщнику, у вас хватит времени, пока тот пройдет всю кухонную лестницу.

— В большую гостиную, миссис Тибс! — шепнул изумленный Ивенсон своей не менее изумленной спутнице; и оба кинулись в гостиную, ясно слыша шаги, приближающиеся и сверху и снизу.

— Что случилось? — воскликнула миссис Тибс. — Прямо как во сне. Я не вынесу, если нас тут застанут!

— Я тоже, — согласился Ивенсон, который не любил, когда смеялись на его счет. — Тише, они уже у двери.

— Вот здорово! — шепнул один из новопришедших. Это был Уисботл.

— Чудесно, — так же тихо ответил его спутник — Альфред Томкинс. — Кто бы мог подумать?

— Я же говорил, — многозначительно шептал Уисботл. — Господи помилуй! Да он уже два месяца вокруг нее увивается. Я все видел сегодня вечером, когда сидел у фортепьяно.

— Поверите ли, я ничего не заметил, — перебил Томкинс.

— Не заметили! — продолжал Уисботл. — Господи помилуй! Я видел, как он шептался с ней, а она плакала, а потом, готов поклясться, услышал, как он ей что-то говорил про ночь, когда мы все ляжем.

— Они говорят о нас! — воскликнула миссис Тибс вне себя от ужаса: страшное подозрение поразило ее, и она вдруг поняла, в каком положении они очутились.

— Знаю. Я знаю, — тоскливо ответил Ивенсон, сознавая, что спасения нет.

— Что делать? Мы не можем оба оставаться здесь, — шептала миссис Тибс в состоянии частичного помешательства.

— Я вылезу через камин, — ответил Ивенсон, в самом деле собираясь это проделать.

— Невозможно, — в отчаянии сказала миссис Тибс. — Там заслонка.

— Ш-ш! — перебил ее Джон Ивенсон.

— Ш-ш! Ш-ш! — раздалось где-то внизу.

— Что это за дьявольское шипение? — сказал Альфред Томкинс, сильно сбитый с толку.

— Они там! — воскликнул сообразительный Уисботл, когда из кладовой донесся шорох.

— Слышите? — прошептали молодые люди.

— Слышите? — повторили миссис Тибс и Ивенсон.

— Пустите меня, сэр, — донесся из кладовой женский голос.

— Агнесочка! — вскричал второй голос, явно принадлежавший Тибсу, ибо ни у кого другого подобного голоса не было. — Агнесочка, прелестное созданье!

— Тише, сэр! (Слышен прыжок.)

— Аг…

— Отстаньте, сэр. Как вам не стыдно! Подумайте о вашей жене, мистер Тибс. Отстаньте, сэр!

— Моя жена! — воскликнул доблестный Тибс, находившийся, очевидно, под влиянием джина и греховной страсти. — Я ее ненавижу! Ах, Агнесочка! Когда я служил волонтером в тысяча восемьсот…

— Я сейчас закричу. Тише, сэр, слышите? (Еще прыжок и возня.)

— Что это? — испуганно вскрикнул Тибс.

— Что — что? — спросила Агнес, замирая.

— Это.

— Вот что вы натворили, сэр! — зарыдала испуганная Агнес, когда у дверей спальни миссис Тибс раздался стук, с которым не смогли бы тягаться и двадцать дятлов.

— Миссис Тибс! Миссис Тибс! — вопила миссис Блосс. — Миссис Тибс, проснитесь, во имя всего святого! (Тут снова раздалось подражание дятлу, усилившееся в десять раз.)

— Боже… Боже мой! — воскликнула удрученная половина порочного Тибса. — Она стучится ко мне. Нас обязательно найдут. Что они подумают?

— Миссис Тибс! Миссис Тибс! — снова завизжал дятел.

— Что случилось? — гаркнул Гоблер, вылетая из задней гостиной, как дракон в цирке Астли.

— О мистер Гоблер! — вскричала миссис Блосс с уместной истеричностью в голосе. — Кажется, мы горим; либо в дом забрались воры. Я слышала такой страшный шум!

— Черт побери! — снова гаркнул Гоблер. Он мотнулся в свою берлогу, удачно подражая вышеозначенному дракону, и немедленно возвратился с зажженной свечой. — Как! Что происходит? Уисботл! Томкинс! О'Блири! Агнес! Какого черта? На ногах и одеты?

— Удивительно! — сказала миссис Блосс, которая сбежала вниз и взяла мистера Гоблера под руку.

— Пусть кто-нибудь немедленно позовет сюда миссис Тибс, — сказал Гоблер, входя в большую гостиную. — Что? Миссис Тибс и мистер Ивенсон.

— Миссис Тибс и мистер Ивенсон! — по очереди воскликнули все, когда была обнаружена несчастная пара: миссис Тибс в кресле у камина, мистер Ивенсон неподалеку от нее.

Сцену, которая за этим последовала, мы предоставляем воображению читателя. Мы могли бы рассказать, как миссис Тибс тут же лишилась чувств и потребовались соединенные усилия мистера Уисботла и Альфреда Томкинса, чтобы удержать ее в кресле; как мистер Ивенсон объяснял и его объяснениям никто не верил; как Агнес опровергла обвинения миссис Тибс, доказав, что мистер О'Блири просил помочь ему добиться благосклонности ее хозяйки; и как мистер Гоблер вылил ушат холодной воды на чаяния О'Блири, объявив, что он (Гоблер) уже сделал предложение миссис Блосс я уже получил согласие; как эта дама рассчитала Агнес; как расчетливый мистер О'Блири покинул дом миссис Тибс, забыв рассчитаться; я как этот разочарованный молодой джентльмен ругает Англию и англичан и клянется, что добродетель и благородство повсюду исчезли с лица земли, «кроме Ирландии». Повторяем, мы могли бы рассказать многое, но мы склонны к самоотречению и потому рассудили за благо предоставить все это воображению читателя.

Особы, которую мы описали под именем миссис Блосс, нет более с нами. Существует миссис Гоблер: миссис Блосс покинула пас навеки. В укромном приюте в Нюингтон-Батс, вдали от шумной сумятицы этого гигантского пансиона, который мы называем светом, счастливец Гоблер и его милейшая супруга наслаждаются уединением, упиваясь своими болезнями, своим столом, своими лекарствами, хранимые благодарственными молитвами всех поставщиков животной пищи на три мили в окружности.

Мы охотно закончили бы на этом наш рассказ, если бы не тяжкий долг, исполнить который мы обязаны. Мистер и миссис Тибс разъехались по взаимному согласию с условием, что миссис Тибс будет получать одну половину тех сорока восьми фунтов пятнадцати шиллингов десяти пейсов, которые, как мы объяснили ранее, составляли годовой доход ее мужа, а мистер Тибс — другую. Он проводит вечер своей жизни, удалившись от дел, и ежегодно тратит всю свою скромную, но почетную пенсию. Он поселился среди аборигенов Уолворта, и из весьма авторитетных источников известно, что анекдот о волонтерах был досказан до самого конца в одной из небольших харчевен этого почтенного околотка.