Георгий Полонский - Перевод с английского

Виолетта Львовна стремительно повернулась:

- Чепуха, не извиняйтесь… Знаете, гениально сказал Федор Иваныч Тютчев, я держусь за эти стихи, как за спасательный круг:

Когда дряхлеющие силы

Нам начинают изменять

И мы должны, как старожилы,

Пришельцам новым место дать,

Спаси тогда нас, добрый гений,

От малодушных укоризн,

От клеветы, от озлоблений

На изменяющую жизнь;

От желчи горького сознанья,

Что нас поток уж не несет

И что другие есть призванья,

Другие вызваны вперед…

И без всякой паузы она спросила:

- Мне бы только понять: кто вы, эти другие? Какие вы? - Взгляд ее остановился на Виталии - вопрос, видимо, был к нему.

Раздались два-три хлопка в награду ей за чтение, за пафос, но тут же смолкли пристыженно.

Виталий улыбнулся.

- Вы меня спрашиваете?

- Вас, юноша, вас! К вам перешли мои дети - так что я не из пустого любопытства.

Но что он мог ей ответить?

Дверь 6-го "Б" изнутри заперта ножкой стула. А снаружи стоит нянечка и, дергая дверь, ведет через нее переговоры:

- До трех считаю. Если не опростаете помещение - зову директора. Вот и весь сказ. Один… Два…

- Ну, тетя Поля! У нас же дело важное, - слышится умоляющий хор.

- Было б важное - с вами бы учитель сидел! Два с половиной… Три! Пошла! - И она, оставаясь на месте, шаркает тапочками, изображая удаляющиеся шаги.

Слышен голос Пушкарева:

- Ну и плевать. Можно у меня собраться… Хотите?

- А всем можно? А твои предки - не завернут нас?

- Мамы дома нет. Пусто!

Возгласы одобрения и энтузиазма.

Дверь распахнулась, и в класс юркнула тетя Поля со шваброй наперевес.

И вот они поднимаются на Ленин этаж. Частично бегом, частично на лифте. Как лифт не оборвался, как он выдержал - остается технической загадкой: в тесной кабине сплющилось полкласса.

Как выдержала соседка Пушкаревых, болезненная женщина, в оторопелом молчании глядевшая на эту орду, - тоже неясно.

Дубовая вешалка жалобно скрипела, коридорный коврик превратился в замызганную тряпку, мокрые следы потянулись с места общего пользования, а по стеночке выстроились портфели всех фасонов и мастей. Потом их, впрочем, разобрали, чтобы на них сидеть: не хватило стульев, тахты и подушечек.

Леня мчится на кухню - поставить чайник, обновить заварку и попутно решить задачку: во сколько смен уложится чаепитие 6-го "Б", если дано - три чашки, два стакана и две банки из-под майонеза…

В кухню заглядывают девочки.

- Леня, а позвонить можно?

- Можно, все можно…

И начались телефонные разговоры с родителями:

- Мама, ты не волнуйся, я поздно приду… У одного мальчика, ты его не знаешь… Да нет, здесь все наши… Ну почему обязательно праздник? Во-первых, сегодня суббота, а во-вторых, у нас дело!… "Какое, какое"! Представь себе, международное!… Сперва мы тоже смеялись, а повернулось по-серьезному… Да, да, ела, сыта…

- Мамуля, отмени сегодня музыку! Скажи ей, что я заболела, ладно?… Ну и пожалуйста! Ну и не говори. А я все равно не пойду… Потому что, если все мы раз в жизни собрались, надо быть кретинкой, чтоб променять свой класс на музыку!

- Тетя Леля! Скажите папе, когда он придет, чтоб меня не ждал. Каша под подушкой, он знает… Да дело у меня! Мы письмо из Америки получили… Там надо кое-кому помочь!

У телефона - близнецы Козловские.

- Ба, я тебе русским языком говорю: ежиха спит, она не проснется! И вообще, это кем надо быть, чтобы бояться ежей! - возмущается Коля.

Толя отнимает у него трубку, но перед этим произносит: "Даже не догадывается, наивная, кого ей бояться надо…" И в телефон:

- Ба, а Тортилу ты ведь не боишься? Дай ей салату, ба! А для рыб еда на окне, только кинуть - и все!

- А бабка не знает, где Тортила! - пугается Коля.

- Ба, она под кроватью, наверно! Или в коробке из-под маминых ботинок…

Трубка булькает возмущенно: бабушка, наверно, не хочет ползать под кроватью за черепахой.

Из комнаты вылетает Гродненский.

- Ну скоро вы? Время-то идет! Лень, вели, чтоб кончали трепаться…

В кухню, где Леня закрутился в хозяйственных хлопотах, является Курочкин:

- Леня, мы пока из русско-английского словаря выписываем слова, правильно? Какие могут пригодиться… Ну, так "президент", "наемники", "оружие","фашисты", "сволочи"…

- Ругательства в международных письмах не пропускают, - с достоинством заметила, гася за собой свет в уборной, Аленка Родионова.

- Лень! - опять зовет Гродненский. - Они хотят твой альбом семейный смотреть! Где ты - голым ребенком…

Ясное дело - Леня пулей летит в комнату, вырывает у Тамары Петровой этот ужасный снимок и кричит:

- Все! Начали! Тихо!

Легкомыслие сменяется боевой готовностью.

Леня оглядел лица товарищей и вдруг погрустневшим голосом предложил:

- Давайте позвоним Коробову, а? Когда таких вещей касается, - у него лучше всех котелок варит, пускай идет помогать…

Посветлевшее лицо старосты Ани Забелиной без слов говорит, что она за это предложение.

Гродненский, однако, мрачно цыкнул языком, - отсутствие одного зуба позволяло ему цыкать шикарно и скептически:

- Андрей не пойдет. У него это… горло разболелось.

- Зависть у него разболелась, понятно?! - крикнула Галка. - Что не ему написали из Америки!

- Не пойдет он, - повторил Гродненский. - Я его знаю.

- А позвонить надо. А то нехорошо… - играя в объективность, сказала Забелина.

Пушкарев хмуро объявил:

- Голосуем. Кто за то, чтобы позвонить? - и сам первый поднял руку.

Так получилось, что Виталию пришлось провожать Виолетту Львовну домой. И нести ее портфель. И приноравливаться к ее шагу. И, пряча улыбку, выслушивать ее рассказы о 6-м "Б"…

О, эти ее рассказы…

- А чем славится Тарасюк - вам не говорили? Он шашист. Он играет в стоклеточные шашки виртуозно, ну просто гроссмейстер, но - странное дело! - ему тяжело даются абстрактные понятия. Он не успевает за учителем… Вот как я сейчас не успеваю за вами! Помедленней, хорошо?… А есть дети с умозрительным складом ума. Алена Родионова блестяще даст вам формулировку правила, а на задачке, которая по тому же правилу решается, она может скиснуть… Но это вы сами увидите; сейчас надо говорить о том, что за кулисами, чего на уроках не понять…

Вот братья Козловские - совершенно особенные люди. Помешаны на всякой живности! Их родители сознательно удирают в долгие командировки, потому что дома житья нет от черепах, хомяков, кроликов… кажется, есть даже одна змея! Если как-нибудь невзначай обнаружится, что вы читали и любите Брема или что у вас есть, скажем, интерес к хищникам, к любому их отряду, - братья будут ваши, а их преданность кое-чего стоит. Кстати, это только кажется, что Толя и Коля - два одинаковых человека. Да, они почти Бобчинский и Добчинский, но Анатолий - порывистый, резкий, а Николай - тот мягче, как-то более пластичен душевно…