Нацумэ Сосэки - Ваш покорный слуга кот

– Да, несколько дней стоит страшная жара — хоть и сидишь неподвижно, а все равно потом обливаешься… У вас все по-старому?

Нос хозяйки блестел от пота.

– Да, спасибо. Какие могут быть перемены в такую жару. Но эта жара какая-то особенная. От нее весь раскисаешь.

– Я раньше никогда не спала днем, но сегодня из-за жары…

– Спите? Это хорошо. Что может быть лучше, когда человек и днем может спать и ночью, — как всегда беззаботно болтал Мэйтэй, но этого ему показалось недостаточно, и он добавил: — Мне, например, совсем не хочется спать, уж такая у меня натура. Когда я вижу таких, как Кусями-кун, который, когда к нему ни придешь, всегда спит, мне становится завидно. Не иначе, жара плохо влияет на его больной желудок. Здоровому человеку — и то в такой день, как сегодня, тяжело держать голову на плечах. Тем не менее раз она уже там, оторвать ее невозможно.

Мэйтэй-кун не знал, как ему распорядиться с головой, это на него непохоже.

– А таким, хозяюшка, как вы, у которых на голове еще такая тяжесть, — должно быть, совсем невозможно сидеть. Тут от одной прически хочется лечь.

Хозяйка подумала, что гость догадался о том, что она сейчас спала, по тому беспорядку, который царил у нее на голове, и, смущенно проговорив: «Ох, и злой у вас язык», — принялась оправлять прическу.

Не обратив на ее слова никакого внимания, Мэйтэй продолжал:

– Вчера я, хозяюшка, попробовал изжарить у себя на крыше яичницу.

– Как же вы ее жарили?

– Черепица на крыше страшно раскалилась, и я подумал, что грешно не воспользоваться этим. Я растопил на ней масло, а потом разбил яйца.

– Ну и ну.

– Однако солнце все-таки было не настолько жарким, как мне хотелось. Яйца никак не поджаривались, поэтому я спустился вниз и принялся читать газету. Потом ко мне пришли гости, и я совсем забыл о своей затее. Утром снова вспомнил и полез на крышу — наверное, думаю, уже все в порядке?

– И что же?

– Не только поджарилась, а все расплылось.

– Ой, ой, ой, — сокрушенно воскликнула хозяйка, нахмурив брови.

– Странная вещь: в разгар лета было так прохладно, а вот сейчас жарко.

– Верно. Недавно в летнем кимоно даже прохладно было, а дня два назад резко потеплело.

– Крабы ползают боком, а погода в этом году пятится назад. Как будто говорит: «Вместо того чтобы идти вперед, не лучше ли повернуть назад?»

– Что вы сказали?

– Да так, ничего. Просто движение погоды вспять очень напоминает Гераклова быка. — Мэйтэй сел на своего конька и понес околесицу.

Хозяйка, разумеется, ничего не поняла. Но, наученная горьким опытом, она воздержалась от расспросов и лишь протянула: «А-а». А раз она не переспросила, выходит, что старания Мэйтэя оказались напрасными.

– Хозяюшка, вы слышали что-нибудь о Геракловом быке?

– Нет, такого быка я не знаю.

– Не знаете? Давайте-ка я вам расскажу.

Хозяйка не сумела отказаться.

– Как-то в глубокой древности Геракл вел быка.

– Этот Геракл был пастухом?

– Нет, пастухом он не был, как не был владельцем «Ироха». В те далекие времена в Греции еще не было ни одной мясной лавки.

– Ах, вы о Греции. Так бы и сказали. — Из всего сказанного хозяйке было знакомо только название страны: Греция.

– Но ведь я же сказал: Геракл.

– А раз Геракл, то значит Греция?

– Ну да, Геракл — это греческий герой.

– Ах, вот почему я его не знаю. Так что же сделал этот человек?…

– Этот человек, как и вы, хозяюшка, захотел спать и крепко уснул…

– Ах, что вы…

– Пока он спал, к нему подошел сын Вулкана.

– Что такое Вулкан?

– Вулкан — это кузнец. Сын кузнеца украл того быка. Но как? Он тащил его за хвост. Поэтому, когда Геракл проснулся, то сколько он ни ходил вокруг, сколько ни кричал, найти быка так и не смог. Да и невозможно было его найти. Ведь сын Вулкана вел быка с таким расчетом, чтобы заставить Геракла, если тот вздумает пойти по следам, двигаться вперед, а сам тащил быка назад. Сын кузнеца — а придумал здорово, — закончил Мэйтэй-сэнсэй свой рассказ, уже совсем позабыв о том, что разговор идет о погоде.

– Кстати, что поделывает хозяин? Спит, как всегда? Дневной сон, воспетый в китайских стихах, благороден, но когда у таких, как Кусями-кун, он становится привычкой, то приобретает какой-то налет пошлости. Короче говоря, спать днем все равно что умирать каждый день на несколько часов. Хозяюшка, простите, что я вас беспокою, но разбудите его, пожалуйста, — попросил Мэйтэй.

Хозяйка охотно согласилась.

– Я просто не знаю, что с ним делать. Это же вредно для здоровья. Ведь он только что поел. — И она собралась было подняться, как Мэйтэй с невинным видом возвестил:

– Хозяюшка, вы сказали о еде, и я сразу вспомнил, что еще не обедал.

– Ох, как же это я не догадалась, ведь самое время обеда… вот только ничего я вам предложить не могу, разве что рис с чаем.

– Нет, риса с чаем мне не надо.

– Ну, знаете, у нас никогда нет ничего, что пришлось бы вам по вкусу, — довольно неприветливо ответила хозяйка.

Мэйтэй, для которого подобный ответ не был неожиданностью, сказал:

– И от риса с чаем, и от риса в кипятке позвольте мне отказаться. По дороге сюда я заказал кое-что, вот сейчас принесут, тогда буду обедать.

– О, — только и воскликнула хозяйка, но в этом «о» прозвучало и удивление, и обида, и благодарность за то, что ее избавили от хлопот.

В этот момент из кабинета неуверенной походкой вышел хозяин. Он был не в духе, потому что едва уснул, как этот необыкновенный шум разбудил его.

– Вечно шумишь, поспать человеку не дал, — сказал он, мрачно зевая.

– Ах, вы изволили проснуться. Извините покорнейше нас за то, что мы пробудили вас от сна. Но ничего, изредка, можно. Садись давай. — Даже не поймешь, кто здесь гость, а кто хозяин.

Хозяин молча сел, достал из деревянного с инкрустацией портсигара папиросу и закурил. Вдруг его взгляд остановился на валявшейся в углу шляпе Мэйтэя.

– Шляпу себе купил?

Мэйтэй вскочил с места и с гордым видом продемонстрировал ее хозяину и хозяйке.

– Как она вам?

– О, красивая! Очень мелкое плетение и такая мягкая, — ответила хозяйка, поглаживая шляпу.

– Шляпа эта, хозяюшка, очень удобная. Что ей ни скажи, она тотчас же выполняет. — Мэйтэй ткнул панаму кулаком. И действительно, на ней образовалась вмятина величиной с кулак. Хозяйка испуганно вскрикнула, но Мэйтэй уже сунул кулак вовнутрь шляпы и сильно надавил на нее, и тотчас же похожая на котелок тулья шляпы сделалась острой. Мэйтэй взял шляпу за поля и сдавил ее с двух сторон. Шляпа стала плоской, как ком теста под скалкой. Затем Мэйтэй свернул ее трубкой, как обычно свертывают циновку, и сунул за пазуху. «Вот видите».

– Удивительно! — воскликнула хозяйка, которая с восторгом следила за Мэйтэем, словно перед ней был великий фокусник Китэнсай Сэйти. Мэйтэй тоже почувствовал себя фокусником и вытащил из левого рукава шляпу, которую только что положил за пазуху. С возгласом: «А ей хоть бы что!» — расправил ее и, надев на указательный палец, принялся вертеть. Я думал, что на этом фокус кончается, но он бросил шляпу на пол и шлепнулся на нее задом.