Нацумэ Сосэки - Ваш покорный слуга кот

– Это ученик нашей гимназии.

– Если он ваш ученик, то почему он забирается на чужой двор?

– Видите ли, сюда случайно залетел мяч.

– А почему он не попросил разрешения взять этот мяч?

– Я непременно дам ему соответствующее наставление.

– Ну, если так, то ладно.

Я-то предполагал, что буду свидетелем величественного зрелища — схватки тигра с драконом, но переговоры закончились быстро и благополучно. Хозяин горазд только говорить, а когда нужно действовать, он оказывается тихоня тихоней. Эта сцена напомнила мне мое собственное превращение из тигра в кошку. То, о чем я сейчас рассказал, и есть маленькое событие. А теперь, когда я рассказал о маленьком событии, порядок требует, чтобы я рассказал о большом событии.

Отворив дверь на веранду, хозяин лежал ничком в комнате и о чем-то размышлял. Видимо, он разрабатывал план обороны. В «Ракуункане» шли занятия, и на гимнастической площадке царила необычайная тишина. В одной из аудиторий учащиеся слушали лекцию по этике. Через окно отчетливо доносилось каждое слово. Я прислушался и по голосу великолепного лектора узнал полководца, который вчера явился из стана врагов для ведения переговоров:

– …и общественная польза — дело очень важное. Поезжайте туда, и вы не найдете там ни одной страны, где бы не уделяли особого внимания общественной пользе. И во Франции, и в Германии, и в Англии — всюду, куда бы вы ни отправились, каждый человек, как бы низко он ни стоял на общественной лестнице, блюдет это правило. Увы, как это ни печально, у нас, в Японии, мы не можем тягаться в этой области с заграницей. Из моих слов некоторые господа могут сделать вывод, будто идея общественной пользы является для нас чем-то новым, импортированным с Запада. Но это было бы ошибкой. Один древний мудрец сказал, что благородный муж непременно добивается поставленной цели. А цель благородного мужа — верность государю и стране. Я, например, не лишен человеческих слабостей, и иногда у меня возникает желание петь. Но у меня такой характер, что если в соседней комнате кто-нибудь поет, в то время как я занимаюсь науками, мне это мешает. А поэтому даже в тех случаях, когда я знаю, что громкая декламация какого-либо стихотворения из «Антологии Танской поэзии» весьма благотворно повлияет на мое настроение, я все же воздержусь от этого соблазна из опасения нарушить покой моего соседа. Вы тоже, господа, должны блюсти общественный порядок, должны избегать поступков, способных причинить вред другому человеку или послужить для него помехой…

Когда лектор произнес эти слова, хозяин, внимательно слушавший его, ухмыльнулся. Я должен объяснить значение этой ухмылки. Прочитав эти строки, циник, вероятно, сочтет эту ухмылку скептической. Но хозяин никогда не был настолько плохим человеком, чтобы относиться к подобным вещам скептически. Хозяина скорее можно определить, как человека с недоразвитым интеллектом. А ухмылялся он в данном случае только от радости. Ему казалось, что поскольку сам преподаватель этики дает ученикам такие благородные наставления, он, хозяин, отныне будет на вечные времена избавлен от яростного обстрела снарядами «дум-дум». Он полагал, что облысение его откладывается на неопределенное время, что умопомрачение его, пусть не сразу, но понемногу пройдет само собой. Ему не придется класть на голову мокрое полотенце и греться у котацу, ему не придется спать на камне под деревом. Вот какие соображения вызвали у хозяина ухмылку, и нет ничего удивительного в том, что он отнесся к этой лекции всерьез, ибо он твердо верил, что в двадцатом веке, как и в прежние времена, сполна выплачивают долги.

Наконец раздался звонок, лекция окончилась. Окончились занятия и в других классах. И тогда рассованная по многочисленным классам толпа в восемьсот человек с восторженными воплями ринулась на улицу. Она напоминала пчел, покидающих разоренный улей. Ученики с шумом и гамом выскакивали из дверей и из окон. Это было началом большого события.

Начну с диспозиции в стане противника. Ошибается тот, кто думает, будто в такой войне не бывает диспозиции. Люди обычно считают серьезными сражениями лишь сражения, разыгравшиеся на реке Шахэ под Мукдэном и у Порт-Артура. А дикари романтического склада вообще признают только битвы героев-исполинов: Ахиллеса, который карабкался на стены Трои, размахивая трупом Гектора, или Чжан-фэя [161] Чжан-фэй — один из героев «Троецарствия», китайского повествовательного произведения XIV века. , который с секирой в руках выстоял у Чанбаньцяо против миллионной армии Цао Цао. Каждому вольно выдумывать что заблагорассудится, но было бы неправильно полагать, что все сражения подобны этим. Такие дурацкие войны могли происходить разве только в древности, во времена гуннов. А теперь, в мирное время, подобные варварские побоища, да еще в центре столицы Великой Японской Империи, могли бы иметь место только во сне. При самых крупных беспорядках дело не идет дальше разгрома полицейских будок. Поэтому войну между хозяином «Логова отдыхающего дракона» и восемьюстами отважными мальчишками из «Дома падающего облака» можно рассматривать как одно из величайших сражений в истории Токио. В «Цзо-чжуане» [162] «Цзо-гжуань» — китайская историческая летопись V-IV вв. до н. э. Никакого описания диспозиции в ней не содержится. описание битвы при Яньлине начинается с описания диспозиции противника. С древних времен все знаменитые летописцы следуют этому примеру. И нет ничего удивительного в том, что я тоже начинаю свой рассказ с описания диспозиции врага. Итак, о диспозиции пчел. Один отряд расположился рядами перпендикулярно изгороди. По-видимому, он имел задание заманить хозяина во фронтовую полосу. «Сдается?» — «Нет, нет, что ты!» — «Так никуда не годится!» — «Эй, выходи!» — «Не сдается?» — «Должен сдаться!» — «А ну, полай!» — «Гав-гав-гав! Гав-гав! Гав-гав-гав-гав!» Затем весь отряд дружным хором испустил боевой клич. Справа, на некотором расстоянии от отряда, на гимнастической площадке, укрепилась артиллерия. Она заняла выгодные позиции. Один из офицеров целится мячом в «Логово дракона». В один ряд с ним, на расстоянии в десять метров друг от друга, расположились другие артиллеристы. Кто-то объяснял, что это — игра в бейсбол, и никакого отношения к готовящемуся сражению не имеет. Я всего лишь невежественный кот, и я не знаю, что такое бейсбол. Однако я слыхал, что игра эта импортирована к нам из Америки и является сейчас самым популярным развлечением в гимназии и высших школах. В Америке всегда придумывают всякие глупости, поэтому мы должны быть благодарны американцам за то, что они познакомили нас с игрой, которую можно спутать с артиллерийской стрельбой и которая причиняет много неприятностей соседям. Я, правда, не вполне уверен, что сами американцы рассматривают бейсбол как спортивную игру. Но даже в чистом виде игра, представляющая опасность для окрестного населения, может быть при желании использована в военных целях. Я своими глазами видел, как игроки с помощью этой игры достигали эффекта артиллерийского обстрела. Все зависит от того, какой придерживаться точки зрения. Если одни люди из нежных чувств к ближнему занимаются аферами, а другие радуются умопомрачению, называя его вдохновением, то почему нельзя вести войну, делая вид, что это игра в бейсбол? Тот, кто объяснял, что это всего лишь игра в бейсбол, имел в виду, наверное, бейсбол обыкновенный. Но бейсбол, о котором пишу я, — особенный, к нему прибегают лишь в тех случаях, когда требуется артиллерия. Посмотрим, как осуществляется стрельба снарядами «дум-дум». Один из стоящих в ряд артиллеристов берет снаряд в правую руку и швыряет его обладателю лапты. Непосвященным неизвестно, из чего делаются эти снаряды. Это круглый и твердый, как камень, предмет, гладко обтянутый кожей. Как я уже говорил, снаряд, отделившись от руки артиллериста, летит, рассекая воздух, а тот, к кому он направляется, поднимает лапту и отбивает его. Бывает, что обладатель лапты промахивается, и снаряд пролетает мимо. Но обычно снаряд ударяется о лапту, издавая при этом громкий звук, и отскакивает в обратном направлении. Сила удара поистине чудовищна. Снаряд легко мог бы разбить голову хозяину с его слабыми нервами и слабым желудком. Число артиллеристов строго ограничено, но вокруг них всегда толпится множество зевак и запасных игроков. Стоит лапте ударить по снаряду, как все они принимаются хлопать в ладоши и вопить: «Давай, давай!», «Ага, попал!», «Что, хватит с вас или еще хотите?», «Испугались?», «Сдаетесь?» Если бы дело только этим и ограничилось, было бы еще полбеды. Но один раз из трех лапта направляет снаряд в «Логово отдыхающего дракона». Без этого успех наступления был бы неполным. В настоящее время снаряды «дум-дум» производятся повсеместно, но стоят они довольно дорого. Поэтому при ведении боевых операций рассчитывать на достаточное снабжение ими не приходится. На один отряд артиллеристов приходится всего один, в лучшем случае — два снаряда. Артиллеристы не могут расходовать по одному драгоценному снаряду на каждый удар лаптой. Снаряды подбираются специальным отрядом, именуемым «подбирателями». Легко подобрать снаряд, если он попадет в нейтральную зону, но не так-то просто вернуть его, когда он залетает в чужой дом или на засеянное травой поле. Чтобы избежать лишних затрат энергии, артиллеристы обычно стараются бросить снаряд туда, где его легко подобрать. Но в данном случае все было наоборот. Целью была не игра, а война, и снаряды нарочно направлялись в дом хозяина. А поскольку они направлялись в дом хозяина, то подбирателям тоже приходилось вторгаться в запретную зону. Проще всего было перепрыгнуть через изгородь. Но если при этом произвести шум, то хозяин непременно рассердится. В результате он потеряет боевой шлем и вынужден будет поднять руки. И от избытка переживаний голова его должна будет полысеть.