Ханс Фаллада - Волк среди волков

— Не верьте ему! Не рассказывайте ему ничего и никогда! Не выполняйте ни одной его просьбы! Мы служим у ротмистра — до старика нам дела нет.

— Ах, Штудман, да вы пессимист! Я убежден, старик веселый щелкунчик.

— А я убежден, что даже с письмом, которое мы должны были передать, дело нечисто. Ну, да там видно будет. А теперь — идем!

И они идут.

Между тем старик стоял в замке у себя в кабинете и крутил ручку телефона, словно это была ручка кофейной мельницы. Он вызывал добавочный «лесничество». Наконец он услышал писклявый голос лесничего, взявшего трубку.

— Что, вам уши заложило, что ли, Книбуш? Только и знаете, что дрыхнуть. Будьте покойны, уж я позабочусь, чтобы вы могли отдохнуть, только денег на отдых от меня не ждите!.. Да вы вообще-то слышите, Книбуш?

— Так точно, господин тайный советник!

— Слава те господи, значит, еще слышите. Ну так слушайте же! Я сейчас видел обоих свежеимпортированных моим зятьком берлинских мошенников, они слонялись по имению с полотенцами под мышкой. Ясно, они собрались к нам в лес, купаться в рачьих прудах. Сейчас же берите ноги в руки и тихонечко подкрадитесь, а когда оба молодчика будут в воде, только смотрите, не раньше, растолкуйте им, что эти пруды — мои и им там делать нечего! Можете забрать их одежду, вот смеху-то будет; а за вас, Книбуш, я заступлюсь, вы не пострадаете…

— Но, господин тайный советник, не могу же я… Один в чине обер-лейтенанта и на «ты» с господином ротмистром…

— Ну и что с того, Книбуш, что с того? Какое это имеет отношение к тому, что он купается в моих рачьих прудах? Я вам говорю, обделайте это аккуратно и словно от себя… Боже вас упаси сказать, что я вас подослал! Не то увидите… нет, не то ничего больше не увидите…

— Так точно, господин тайный советник…

— Вот еще что, Книбуш! Послушайте, любезный, куда вы так спешите? Когда с вами говорит хозяин, надо обождать, пока вас отпустят, вы, я вижу, никак не дождетесь, чтобы вас совсем отпустили. Книбуш, слышите, что я говорю?

— Так точно, господин тайный советник…

— Так вот вчера звонил следователь из Франкфурта — у Беймера температура выше сорока, он все еще без сознания. Говорят, это вы его так обработали…

— Но не мог же я, господин тайный советник…

— Разумеется, могли, любезный! Вам бы кинуться со всех ног, сделать перевязку, позвать врача, сестру милосердия, по мне хоть повивальную бабку Мюллер — эх он бедняга, да ведь он же просто добренький браконьер, если он в вас стреляет, так только потому, что вы, злодей этакий, не даете ему полакомиться жарким из косули, ведь так? Не может же следователь поставить ему это в вину, а? Ведь он тоже человек, а?

— Ах, господин тайный советник, что же мне теперь делать?..

— Ровно ничего не делать. Но я постою за вас, Книбуш, я уже товарищу следователя свое мнение выложил. Только и вы мне эту штуку аккуратно обделайте. Мяу, Книбуш, и цап-царап… купаться воспрещено, отбирается одежа.

Тайный советник повесил трубку и усмехнулся. Он достал сигару и налил себе рюмочку коньяку.

После трудов праведных неплохо вздремнуть в вольтеровском кресле.

"Почему бы это староста Гаазе дал суду такой неблагоприятный отзыв о Книбуше? — вдруг мелькнуло у него в голове. — Это мне не с руки. Он у меня еще напляшется. Пусть так показывает, как мне того хочется. Нет, тут что-то нечисто, а что нечисто, до этого я еще докопаюсь, целого дня на это не пожалею!"

— Вот, идут, — сказали в деревне и поглядели вслед "берлинским шпикам". — За дураков нас считают, так мы и поверили, что они занимаются сельским хозяйством… Видал, Фаддер, руки у молодого-то? Ни разу в руках вилы не держал! — А вчера при уборке не отставал от других! — Э, все это только для отвода глаз! Мейера уже убрали, говорят, он прямо в Мейенбург угодил! — Так чего же они еще тут торчат? — Ты ведь не знаешь, за кем теперь очередь! — За кем очередь? За ротмистром! — За ротмистром? Да ты спятил! Теперь очередь за лесничим Книбушем! — А я говорю за ротмистром — опять ведь путча ждут, а если где закопано оружие, так это у нас! — Да ведь тот, у которого голова яйцом, с ротмистром на "ты"! — Все хитрости, старый тайный советник все это придумал, нас они надувают сельским хозяйством, а ротмистра этим «ты»!

— Вот, идут! — сказала Аманда Бакс и поглядела вслед обоим. Но они ее не видали. — Что ты о них думаешь, Минна?

— Пока еще не знаю, Аманда, — осторожно сказала Минна-монашка. — Но уж по части уборки комнат большой собаку съел! Как он постель стелет, так бы, кажется, в ней и повалялась…

— А молодой?

— Ты, Аманда, конечно, только молодого и видишь, — съязвила Минна-монашка, скромно закатив глаза. — Позабыла уже своего Мейера? Ты ведь даже за вечерней молитвой не постеснялась встать на его защиту и указать на меня пальцем! А этот его выгнал!

— Слава богу, выгнал! — сказала Аманда. Но прозвучало это очень грустно. — Что ты сегодня днем делаешь?

— Что делаю? — вдруг рассердилась Минна-монашка. — К моим неслухам идти надо. Вот что делаю! Чего доброго еще подпалят крышу у меня над головой, с этой уборкой в конторе и комнатах меня полдня дома нет!

— Радуйся, что у тебя хоть твои неслухи есть, — сказала Аманда Бакс. Мне порой думается, и для меня было бы лучше, будь у меня от него ребенок.

— Фу, чего ты только не скажешь, Аманда, — возмутилась Минна, — ведь ты же девка! И уже на второго глаза пялишь! Грешить — греши, без этого нельзя, только надо, Аманда, в своих грехах каяться!

— Брось слюни-то распускать! — сердито сказала Аманда и пошла прочь, тоже по дороге в лес, что с глубоким удовлетворением отметила Минна-монашка.

— Вот, идут! — сказала и Ютта фон Кукгоф своей подруге Белинде фон Тешов. — Господин фон Тешов ругает их, а я все же нахожу, что они очень комильфо, особенно старший. Что это за дворянство Штудманы — новое или старое? Ты, Белинда, не знаешь?

Фрау фон Тешов с интересом наблюдала из окна за двумя удалявшимися фигурами.

— У них под мышкой свертки — верно, купальные костюмы. Сегодня утром не нашлось времени обедню прослушать, а на купанье время находится. А ты говоришь комильфо, Ютта!

— Ты права, Белинда. Должно быть, еще совсем молодое дворянство, наши предки заведомо никогда не купались. Я как-то видела у Кицовых в замке Фризак старый таз — теперь такой канарейке в клетку ставят.

— Хорст-Гейнц говорит, что может сейчас же расторгнуть договор, в именье не осталось ни одного человека, знающего сельское хозяйство!

— Ему, видно, Мейера вернуть хочется? У Аманды синяки под глазами все увеличиваются.

— Вот идет и она, той же дорогой!

— Кто?

— Аманда! Ну, если она опять что затевает — хоть она и на все руки, придется ее рассчитать!