Айрис Мердок - Под сетью

— Просто пришло в голову. А вот я ничего в жизни не создал.

— Почему вы ликвидировали театр?

— Я его не ликвидировал. Это Анна. Она вдруг решила, что все это ни к чему, и уехала!

— Бедный Хьюго! И тогда вы отдали его ННСП?

— Да, им очень нужно было помещение, я и подумал, почему не отдать.

Мне стало жаль его. Я представил себе, как он стоит в театре, совсем один, а той, что была душой этого дома, больше нет.

— Я не знал, что у вас есть политические убеждения, — сказал я. Наверно, они родились уже после того, как мы перестали встречаться.

— В сущности, никаких политических убеждений у меня нет. Просто идеи Лефти кажутся мне честными. — В устах Хьюго это была очень высокая похвала.

— Вы с ним работаете?

— Боже упаси! Этого я не умею. Я просто даю ему деньги, вот и все.

— Завод ваш, надо полагать, по-прежнему процветает? Я случайно узнал, что парижский муниципалитет тоже в числе ваших клиентов.

— Завод? Я его продал, разве вы не знали?

— Не знал. А почему?

— Да как вам сказать, не верю я в частное предпринимательство. По-видимому, не верю. Вообще я плохо разбираюсь в этих вещах. А если сомневаешься в своем деле, то лучше бросить, вы со мной согласны? Кроме того, пока у меня был завод, я поневоле наживал деньги, а я этого не хочу. Я хочу путешествовать налегке. Иначе никогда ничего не поймешь.

— Я всю жизнь путешествую налегке, — сказал я, — но мне это никогда не помогало что-нибудь понять. А как же кино? Или это совсем другое?

— Из кино я тоже ухожу. Сейчас создается одна новая англо-французская компания, «Баунти — Белфаундер» в нее вольется. Желаю им удачи.

— Понятно, — сказал я, глубоко взволнованный, и добавил: — Но вы все равно останетесь богатым человеком, Хьюго.

— Очевидно, так. Не хочется об этом думать. Как-нибудь да разделаюсь с этими деньгами. Большую сумму дам Лефти. Вам тоже могу дать, если хотите.

— Странный вы человек, Хьюго. Откуда это внезапное стремление обнищать?

— Оно не внезапное. Раньше я просто трусил, да и руки не доходили. Я бы и сейчас, наверно, ни на что не решился, если бы не запутал свою жизнь до такой степени, что даже сам не могу это не замечать.

Я подумал об Анне.

— Вы очень измучились?

— Да, конечно. Чуть с ума не сошел. Но это не оправдывает моего безобразного поведения. Кстати, простите меня, ради бога, что я бросил трубку в тот день, когда звонил на Уэлбек-стрит. Я так удивился, услышав ваш голос, и мне стало ужасно стыдно.

Этого я не понял.

— Почему вам стало стыдно?

— Ну, знаете, я много чего натворил и еще собирался натворить. Вы обо мне слишком хорошего мнения, Джейк. Вы фантазер!

— Ш-ш! — прошипел я, и мы оба умолкли.

В коридоре послышались шаги. Я с ужасом вспомнил, где нахожусь. Тихие шаги приближались. Возможно, нас услышали, когда мы, увлекшись разговором, повысили голос. Я придвинулся вплотную к кровати, чтобы меня нельзя было увидеть от двери. А может, нас и не услышали, просто это ночная сестра делает очередной обход. Шаги замерли возле двери Хьюго, квадрат окошка потемнел. Я вдавился лицом в красное одеяло и затаил дыхание. Мне вдруг подумалось: а что, если Хьюго выдаст меня ночной сестре? Минуту я верил, что он на это способен. Но Хьюго лежал как пласт, дышал глубоко и ровно. Через минуту-другую лицо в окошке исчезло, и шаги медленно протопали к следующей двери. Я перевел дух и поднял глаза на Хьюго, собираясь с мыслями.

Я чувствовал, что мне идет хорошая карта. Хьюго настроен общительно. Теперь надо только выбрать нужные слова, и он мне все расскажет.

Нарушив молчание, я прошептал еле слышно:

— Анна бросила петь.

Хьюго помолчал, потом сухо отозвался:

— Ну и бог с ней.

Видимо, я сделал неправильный ход. Я решил выбрать более прямую дорогу.

— Хьюго, почему вам стало стыдно, когда вы позвонили туда, а я подошел к телефону?

Хьюго ответил не сразу. Он теребил свои бинты и смотрел мимо меня.

— Я дурно вел себя по отношению к ней.

— В каком смысле? — Я выдохнул этот вопрос, стараясь свести свое присутствие до минимума. Я хотел услышать монолог. Вдали передо мной мелькнула ускользающая фигура Анны.

— Приставал к ней просто безобразно, — сказал Хьюго.

— Она вас любила? — шепнул я, чувствуя, как самый воздух дрожит мелкой дрожью.

— О нет, это было безнадежное дело. Вы знаете, — добавил Хьюго, иногда мне казалось, что она неравнодушна к вам.

Все мускулы моего тела расслабились один за другим, как засыпающие зверюшки; я вытянул ноги. Задумавшись над картиной, которую вызвали к жизни слова Хьюго, я от души его пожалел. Но задумываться было некогда. Мне нужны были факты, а для раздумий потом времени хватит. Сейчас я ощущал в себе почти научную объективность.

— Почему вам так казалось? Ну, что она ко мне неравнодушна?

— Она много о вас говорила, расспрашивала меня о вас.

— Не завидую, — сказал я и мысленно улыбнулся. Хуже нет, как выслушивать от объекта своих симпатий расспросы об объекте ее симпатий, если только это не вы сами.

— Меня радовало, что я мог быть ей полезен, — сказал Хьюго до противности смиренным тоном.

Внезапно меня резануло подозрение — уж не притворяется ли он.

— Когда вы ее теперь увидите? — спросил я. — Это правда, что она уезжает?

— Не знаю. Я понятия не имею о ее планах. Она как погода. Разве можно предсказать, что сделает завтра Сэди?

— Да, только вы имеете в виду Анну, — сказал я.

— Я имею в виду Сэди! — сказал Хьюго.

Имена обеих женщин прозвучали, как зов охотничьего рога, что эхом отзывается по всему лесу. Четкий узор в моем мозгу внезапно раскололся, и осколки разлетались во все стороны, как вспугнутые птицы.

Я встал на одно колено и придвинулся лицом к лицу Хьюго.

— О ком мы сейчас говорили?

— О Сэди, конечно. А то о ком же?

Я впился пальцами в одеяло. Мысль, повернутая в обратную сторону, уже рисовала мне совершенно новую картину.

— Хьюго, — сказал я, — ради бога, выясним все до конца.

— Тише! — сказал Хьюго. — Вы бы еще закричали.

— Кого вы любите? Которую из них?

— Сэди, — сказал Хьюго.

— Вы уверены?

— О черт! Мне ли не знать. Из-за этой женщины я терплю все муки ада! Но я думал, вы это знаете.

— Она мне говорила, — сказал я. — Да, говорила. Но я, конечно, ей не поверил. — Я отодвинулся от кровати и сжал голову руками.

— Почему «конечно»? — спросил Хьюго. — Ведь она даже пригласила вас специально для защиты от меня. Только вы сбежали. — В голосе его была горечь.

— Она заперла меня в квартире. Этого я не мог стерпеть.

— О господи! Если б она меня заперла в своей квартире!

— Я не мог ей поверить, просто не мог.

— Она говорила вам, что я вел себя по-свински?

— Да что-то упоминала о том, что с вас станется к ней ворваться.