Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие

— Да нет, — сказал он, — вообще-то он мне не очень нравится, но подозревать его — незачем. Да, доходы упали, и все же…

— Вы говорили, он хороший работник.

— Он мне все объяснил, когда мы с ним завтракали. Правда, я не все понял, сложное дело. Условия там всякие…

— М-да… — проговорила Флик, и они помолчали. Билл переменил тему.

— Я тоже думаю.

— Вот как?

— Да. Я думаю, что у вас там делают. Почему в газетах ничего нет?

— Дядя Джерри не допустит. Он боится скандала.

— Никакого ответа… А если вообще не ответят, что вы делать будете?

Флик встряхнула головкой, ее васильковые глаза задорно сверкнули. Биллу это очень нравилось. Он непременно припоминал вспугнутого котенка.

— Пойду куда-нибудь служить. Я хорошо печатаю, знаю стенографию. Дяде помогала. Во всяком случае, за Родерика не выйду.

— Еще бы! — согласился Билл и назидательно прибавил: — Нельзя выходить замуж без любви. Надо подождать, любовь того стоит. Когда-нибудь вы встретите человека…

— Встречу?

— Конечно. Р-р-аз — и готово! Как молния.

— Вы думаете?

— Я уверен. Когда я встретил Алису…

— Расскажите мне о ней, — прервала его Флик. — Какая она?

— Какая?.. — Билл не умел описывать богинь. — Ну, скажем… Да я вам тысячу раз говорил!

— Правда, говорили, — признала Флик.

— Хорошо, когда есть кому рассказать, — продолжал хозяин. — От Джадсона толку мало. Другое дело — вы. Настоящий друг! Вам я…

— Она бы чинила вам носки? — спросила гостья.

Билл растерялся. Недавно он понял, что штопка — одно из самых достойных занятий (для женщины, конечно), и ему не хотелось находить недостатки в Алисе. Но против правды не пойдешь. Алису, штопающую носки, он не мог себе представить.

— Понимаете, — сказал он, — она в другом духе… такая светская.

И с удивлением заметил, что тон у него виноватый.

— А, вон что! — откликнулась гостья.

Они помолчали. На решетку выпали угольки. Терьер взвизгнул во сне; вероятно, ему снилась охота.

— Вы пишете ей по вторникам? — беспечно осведомилась Флик.

— Ой, Господи! — Билл уронил трубку. — Совсем забыл.

— Идите, пишите, а то почту упустите.

Билл с удивлением заметил, что секунду, одну секунду ему было лень вылезать из кресла. Письма он писал в столовой — только там стол не качался, как лилия; а приятно ли уходить из такого уютного уголка?

Однако лучшее, высшее «я» быстро одержало победу. Он встал и вышел. Флик отложила работу и стала смотреть на огонь. Потом, нетерпеливо дернувшись, снова взялась за иголку и штопала минут пять, когда пришел Джадсон.

— Здравствуйте! — сказала Флик. — А мы уже беспокоились. Случилось что-нибудь?

Джадсон опустился в кресло, покинутое Биллом. Он был явно расстроен и явно нуждался в сочувствии.

— Да уж! — отвечал он. — Вам я расскажу, вы поймете. Кто-кто, а вы смеяться не будете.

— Конечно!

— Ну вот. Вы знаете не хуже меня, что бывают тяжелые минуты. Особенно в этой жуткой стране. Ветер дует, все промозгло… В общем, надо выпить, а то простудишься. Спросите любого врача. Правильно? Надо?

— Если вам от этого лучше…

— Вот. А разве тут выпьешь? Билл — прямо как полиция.

— Он говорит, он о вас заботится.

— Уж он скажет! — холодно отозвался Джадсон.

— Потом, он обещал вашей сестре.

— Противно смотреть! — взволновался Джадсон. — Смотреть противно, как он перед ней пресмыкается. Она на него чихать хотела.

— Да?

— А то как же!

— Я думала, они — жених и невеста.

— Все может быть. Но вы уж мне поверьте, она его просто использует. Вообще-то она ничего, меня не обижает, но одно дело — брат, другое — прочие люди. Ей бы только пококетничать. Вечно у нее человек десять на привязи. Помяните мое слово, бросит его, как миленького! Врежет — будь здоров.

Хотя предмет беседы очень нравился Флик, она решила, что продолжать ее нечестно, и с большим трудом предложила новую тему.

— Ай-я-яй! — заметила она. — Да, что вы хотели рассказать? Ну, помните! Вы еще говорили, что я пойму, не буду смеяться.

— Да, да, — согласился Джадсон, переходя в минор. — Значит, так: в плохую погоду надо выпить. А тут не разгуляешься. Решил я попытать счастья на стороне.

— Что ж вы сделали? — спросила Флик, представляя себе, как он падает на улице, чтобы ему дали хлебнуть бренди.

— Пошел к этому Слинсби.

— К Слинсби! Зачем?

— Ну, он служит у Парадена, а Билл — Параденов племянник, а я — друг Билла. Все-таки, связь. В общем, пошел. А время выбрал плохо. Он очень сердился, только что рассчитал стенографистку.

— Почему?

— He знаю. Он вообще сердитый. Лучше бы уйти, а я ждал, выпить хотелось. В общем, досидел до шести, смотрю — выпускает кошку и говорит: все, закрываем. Ну, я говорю, мне делать нечего, я еще с вами побуду.

— Наверное, к этому времени он вас нежно полюбил, — предположила Флик.

— Да не знаю, — отвечал Джадсон. — Вроде он был какой-то мрачный.

— Странно. А почему, как вы думаете?

— Кто его разберет! Мне-то было не до того, я выпить хотел.

— Кстати, — перебила Флик, — у вашей истории конец хороший?

— Э?

— Я говорю, выпили вы?

Джадсон скорбно рассмеялся.

— Выпить-то выпил… Я к тому и веду. Сели мы в его машину…

— У него есть машина? Какая?

— Не помню. «Винчешир», что ли.

— «Винчестер-мерфи»?

— Вот, вот. Серая такая, здоровая, вроде лимузина.

— То есть дорогая?

— Уж не без того. Нет, вы подумайте! Купается, можно сказать, в деньгах, возьми и пригласи пообедать. Так нет же! Поехали мы к нему, у него свой дом…

— Дом? И машина, и дом? А где?

— На Бертен-стрит? Нет, на Бретон-стрит. Рядом с этим, как его…

— Беркли-сквер?

— Именно. Повернуть направо, пройти немного, по левую руку. Большой такой дом. Ну, мы вышли, открыл он дверь и смотрит, вроде ждет. Я вошел. Подождал немного и спрашиваю, как человека: «Выпить можно?» — «Да, — говорит, — без всяких сомнений».

— Странно, — задумчиво сказала Флик.

— Да уж!

— Нет, как странно! Дорогая машина, такой район…

— И знаете, что он мне дал?

— Там жуткие иены.

— Какао! — мрачно вымолвил Джадсон. — Чашку какао на подносике. Ну, я оцепенел, как говорится, а он и скажи, что Билл его предупреждал, я совершенно не пью. Это Билл! Да мы пятнадцать лет дружим! Я говорю, он что-то спутал, может, у вас есть виски? А он говорит с такой усмешечкой: какао гораздо питательней, оно согревает и еще содержит жиры. «Простите, — говорит, — мне надо переодеться к обеду».

— Не понимаю, — сказала Флик, — получается, что он очень богат.

— А то! Вот и гнусно…

— Мистер Параден ему столько не платит. Интересно, какой оклад у таких вот представителей?

— Ясно, — оживился Джадсон. — Вы думаете, он мухлюет? Очень может быть.

— Конечно, он мог получить наследство.