Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер

Перевод И. Бернштейн.

— Дживс, — позвал я, восстав из ванны. — Сплотите ряды.

— Слушаю, сэр.

Я от всей души одарил его благосклонной улыбкой. В ту пору я на недельку-другую закатился в Париж, а там что-то такое разлито в воздухе, эдакая joie de vivre, [91] Радость жизни (фр.). которая переполняет сердце и настраивает на игривый лад.

— Выложите наш джентльменский костюм средней нарядности, подходящий для богемных пиршеств, — распорядился я. — Сегодня я обедаю с одним знакомым живописцем на том берегу Сены.

— Очень хорошо, сэр.

— Да, и если кто меня будет спрашивать, Дживс, скажите, что я объявлюсь ближе к тому часу, когда нисходит безмятежный сумрак.

— Слушаю, сэр. Пока вы принимали ванну, звонил мистер Биффен.

Удивительно, как за границей то и дело натыкаешься на знакомых, иной раз не видел однокашника тысячу лет и не чаял не гадал встретиться — и вдруг, нате пожалуйста! Где я меньше всего опасался наткнуться на старину Биффи, так это в Париже. Было время, мы с ним на пару предавались светской жизни, обедали, ужинали в одной компании чуть не каждую ночь напролет. Но где-то года полтора назад у него померла крестная и оставила ему в наследство имение в Хертфордшире, он туда перебрался, стал носить гетры, якшаться с коровами и вообще являть собой деревенского сквайра и землевладельца. С тех пор мы почти не виделись.

— Старина Биффи в Париже?! Он-то что здесь делает?

— Он со мной не поделился, сэр, — ответил Дживс холодноватым, как мне показалось, тоном, будто бы даже слегка неприязненно, а ведь прежде они были вполне на дружеской ноге.

— Где он остановился?

— Отель «Авенида», рю дю Колизэ, сэр. Он сообщил, что намерен выйти прогуляться и заглянет сюда на исходе дня.

— Ладно, если меня еще не будет, скажете ему, чтобы подождал. А теперь, Дживс, ме ганс, мои шапо, и дорогу хозяину! Пока, пока!

День был бесподобный, времени у меня оставалось еще навалом, и я в конце концов у Сорбонны вылез из такси, решив остаток пути проделать пешком. Но не успел протопать и трех шагов, как вот тебе раз! Прямо передо мной на тротуаре — Биффи собственной персоной. Если бы мой последний шаг не повис в воздухе, я бы с разгона прямо в него уперся.

— Биффи! — воскликнул я. — Вот так так!

Он уставился на меня, мигнув выпученным глазом, — ну вылитая хертфордширская корова, получившая во время завтрака неожиданный тычок под ребро.

— Берти! — наконец взвыл он хриплым голосом. — Слава Богу! — Он вцепился в мой рукав. — Не оставляй меня! Я потерялся.

— Что значит — потерялся?

— Вышел пройтись, но мили через две понял, что не имею понятия, где нахожусь. Так с тех пор и хожу тут кругами, уж и не знаю, сколько часов.

— Почему же ты не спросил дорогу?

— Так я не знаю ни слова по-французски.

— Кликнул бы такси.

— Я обнаружил, что оставил все деньги в гостинице.

— Мог бы доехать до гостиницы, а потом сойти вниз и расплатиться.

— Верно. Но я еще вдруг обнаружил, что забыл, как она называется, будь она неладна.

Вот вам типичный Чарлз Эдвард Биффен во всей своей красе. Второго такого обормота и недотепы на свете не сыщешь. Видит Бог, — и тетя Агата не даст соврать — я и сам не ахти какой мудрец. Но в сравнении с Биффи я просто величайший мыслитель всех времен и народов.

— Я бы дал шиллинг, ей-богу, — говорит Биффи, — если бы мне кто сказал название этой чертовой гостиницы.

— Будешь должен мне. Отель «Авенида», рю дю Колизэ.

— Берти! Это потрясающе! Как ты узнал, разрази меня гром?

— Ты сам сегодня утром продиктовал этот адрес Дживсу.

— Точно! Я и забыл.

— Ладно, пошли. Выпьем по стаканчику, а потом я посажу тебя в такси и отправлю в гостиницу «Авенида». В обед я занят, но еще полно времени.

Мы забрели в одно из одиннадцати кафе, расположенных впритык друг к дружке на той улице, и я заказал две порции восстановительного.

— А что ты делаешь в Париже? — спросил я у Биффи.

— Берти, старина, — ответил он скорбно. — Я приехал сюда искать забвения.

— По-моему, в этом ты добился успеха.

— Ты не понимаешь! Дело в том, старина, что мое сердце разбито. Сейчас я тебе все расскажу.

— Нет-нет! Не надо! Но было уже поздно.

— В прошлом году, — начал он, — я подался в Канаду на лососиную ловлю.

Я заказал еще по порции. Если уж слушать рыбацкие байки, необходимо взбодриться.

— На лайнере по пути в Нью-Йорк я познакомился с одной девушкой. — Биффи звучно глотнул, точно бульдог, который торопится заглотать одну половину котлеты, чтобы скорее схватить вторую. — Берти, старина. Я не могу тебе ее описать. Нечего даже и пытаться.

И то хоть слава Богу.

— Она была замечательная. Мы с ней прогуливались по палубе после ужина. Она театральный работник. Или вроде того.

— Что значит — вроде того?

— Ну, знаешь, натурщица, манекенщица, — в таком духе. Накопила несколько фунтов и отправилась искать работу в Новом Свете. Она мне все о себе рассказала. У ее отца молочная лавка в Клапеме. А может, в Криклвуде. Одно из двух, либо молочная лавка, либо обувной магазин, это я точно запомнил.

— Да, спутать немудрено.

— Просто я хочу, чтобы ты понял, что у нее хорошие, здоровые буржуазные корни. Ничего легкомысленного. Такой женой всякий мужчина может гордиться.

— И чья же она жена?

— Ничья — пока. Я хотел, чтобы стала моей, но потерял ее.

— Рассорились?

— Да нет же. Говорю тебе: потерял. В прямом смысле. Последний раз я видел ее на нью-йоркской таможне. Мы с ней стояли возле чемоданов, и я только-только успел спросить, не согласится ли она выйти за меня замуж, а она ответила, что да, она согласна, и все складывалось просто замечательно, но тут появился какой-то неприятный тип в форменной фуражке и стал приставать ко мне из-за сигарет, которые он нашел на дне моего чемодана, а я о них совершенно забыл и не внес в декларацию. Было уже довольно поздно, наш пароход пристал в одиннадцатом часу, и я сказал Мэйбл, чтобы она ехала к себе в гостиницу, а я за ней завтра заеду и отвезу ее куда-нибудь позавтракать. Но больше я ее так никогда и не видел.

— Значит, в гостинице ее не было?

— Она, может, и была. Но…

— Ты хочешь сказать, что сам туда не явился?

— Берти, старина, — мученическим тоном произнес Биффи, — Бога ради, не подсказывай мне, что я хочу сказать, а чего не хочу сказать. Дай мне все рассказать самому, иначе я запутаюсь, и придется начинать сначала.

— Ну уж нет. Валяй излагай сам, — согласился я поспешно.

— Так вот. В двух словах, Берти, — я забыл название гостиницы. Добрых полчаса объяснялся с таможенниками насчет сигарет, а когда освободился, в голове — хоть шаром покати. Помнилось мне вроде бы, что я это название на чем-то записал, но, по-видимому, это мне только казалось, ни на одной бумажке у меня в карманах его не было. Нет, безнадежное дело. Я ее потерял.