Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер

— Благодарю вас, Дживс.

— Не стоит благодарности, милорд. Билл посмотрел на него и вздохнул.

— Вам, например, придется уйти, это во-первых. Я не смогу платить вам жалованье.

— Я буду рад служить вашему сиятельству без вознаграждения.

— Это чертовски благородно с вашей стороны, Дживс, я ваше предложение очень ценю. Более яркого проявления доброго феодального духа я в жизни не встречал. Но как, — горестно вопросил Билл, — я смогу обеспечить вас рыбой?

Капитан Биггар прервал этот обмен галантностями. Он некоторое время безмолвно злился, если слово «злился» приложимо к Белому Охотнику, у которого вот-вот выступит пена на губах. Но теперь высказался по поводу Дживсовой рыбы так резко, что слова замерли на устах Билла, и он остался неподвижен и нем, с выпученными глазами, как будто совершенно неожиданно пораженный молнией.

— Вы должны вернуть мои деньги!

— Его сиятельство уже уведомил вас, что по причине его финансовой несостоятельности это невозможно.

— Пусть займет.

Билл обрел власть над своими голосовыми связками.

— У кого? — с раздражением поинтересовался он. — Вы говорите так, как будто занять деньги проще, чем с печки упасть.

— Его сиятельство имеет в виду, — уточнил Дживс, — что джентльмены в подавляющем большинстве проявляют склонность умывать руки, когда делается попытка получить У них денежную ссуду.

— Тем более, если надо оторвать от себя такую немыслимо большую сумму, как три тысячи пять фунтов двадцать шиллингов и шесть пенсов.

— Вот именно, милорд. Когда речь идет о столь огромных цифрах, люди уподобляются глухому аспиду, который не слышит голоса укротителя, сколько тот его ни укрощай. [32] …сколько тот его ни укрощай. — Про глухого аспида см. в Библии Псалом 57, ст. 5–6.

— Одним словом, среди моих знакомых не найдется ни одного возможного заимодавца, — заключил Билл. — Ничего не выйдет. Мне очень жаль.

У капитана Биггара из ноздрей начали вырываться языки пламени.

— Вам еще больше будет жаль, и я скажу вам, когда, — прорычал он. — Когда вас с вашим расчудесным секретарем поставят за загородкой для подсудимых в Уголовном суде и судья воззрится на вас сквозь свои бифокалы, а я буду сидеть в публике и строить вам рожи. Вот когда вам станет всерьез жаль… и еще потом, немного спустя, когда судья огласит приговор под одобрительные возгласы присяжных и вас отправят в места отдаленные отрабатывать свои два года или сколько там вам дадут, на каторжных работах.

У Билла сам собой открылся рот.

— Э, нет, постойте-ка, — возразил он. — Вы не пойдете на такое… на такую…на что, Дживс?

— На такую крайнюю меру, милорд.

— Вы, конечно, не пойдете на такую крайнюю меру?

— Это вы так думаете.

— Никто не хочет неприятностей.

— Между тем, что хочешь и что получишь, большая разница, — буркнул капитан Биггар и, скрежеща зубами, вышел в сад, чтобы немного поостыть.

Позади себя он оставил такую тишину, какую обычно называют зловещей. Первым ее нарушил Билл.

— Ну и угодили мы в историю, Дживс.

— Действительно, можно сказать, что в наших делах наметился довольно острый кризис, милорд.

— Этот тип требует фунт мяса.

— Да, милорд.

— А у нас мяса нет.

— Совершенно верно, милорд. Положение весьма неприятное.

— Ну и субъект этот Биггар. Похож на гориллу, которая мается животом.

— Да, пожалуй, просматривается некоторое сходство с этим зверем, страдающим упомянутой вами болезнью.

— А обратили вы на него внимание за ужином?

— Какую особенность его поведения за столом имеет в виду ваше сиятельство?

— Я вспомнил, как он уминал жареную утку. Просто что-то страшное. Набросился на нее, как тиф на добычу. Мне показалось, что этот человек не ведает жалости и снисхождения.

— Бесспорно, ему не хватает душевной доброты, милорд.

— Есть такое слово, оно в точности ему подходит. На «кар» начинается. Не картуз. Не карлик. Каратель, вот кто. В этом субъекте есть что-то от карателя. Я понимаю его досаду из-за того, что он не получил своих денег. Но какой ему прок губить меня?

— Он от этого, очевидно, рассчитывает получить моральное удовлетворение, милорд.

Билл задумался.

— А что, в самом деле нет никого, у кого бы можно было занять немного наличности?

— Никого из тех, чьи имена сразу приходят в голову, милорд.

— А как насчет того финансиста, что живет в Дитчингаме, как его, сэр… ну, вы понимаете…

— Сэр Оскар Уоппл, милорд? Застрелился в прошлую пятницу.

— Так. Тогда не будем его беспокоить. Дживс кашлянул.

— Быть может, мне дозволительно внести предложение?..

— Да, Дживс?

Слабый лучик надежды зажегся в сумрачном взоре Билла. И голос его, хотя по-прежнему едва ли заслуживал определения «жизнерадостный», однако же перестал походить на голос покойника, доносящийся непосредственно из могилы.

— У меня мелькнула мысль, милорд, что окажись у нас в руках билет капитана Биггара, и наше положение станет гораздо прочнее.

Билл потряс головой.

— Не понимаю. Билет? Какой еще билет? Вы говорите так, как будто мы на железнодорожной станции.

— Я подразумеваю тот билет, который в должности секретаря вашего сиятельства я лично вручил капитану Биггару в качестве квитанции как подтверждение его ставки на Люси Глиттерс и Мамашу Уистлера.

— А-а, его билет! — уразумел Билл.

— Вот именно, милорд. Поскольку он покинул ипподром в большой спешке, билет должен быть при нем, а эта бумажка — единственное доказательство, что он вообще ставил деньги на кого бы то ни было. Стоит нам только изъять ее у него, и ваше сиятельство получит возможность произвести с ним расчеты на любых приемлемых для вас условиях.

— Понятно. Да, это было бы неплохо. Значит, мы должны раздобыть у него его билет, так?

— Так, милорд.

— Можно мне задать один вопрос, Дживс?

— Разумеется, милорд.

— Каким образом?

— Что называется, прямым действием.

Билл вытаращил глаза. Открывался совершенно новый подход к проблеме.

— Вы имеете в виду навалиться на него? Сграбастать его? Взять за горло?

— Вы совершенно точно выразили мою мысль, милорд. Билл все так же хлопал глазами.

— Но помилуйте, Дживс. Вы видели его? Грудь колесом, мышцы так и играют.

— Я согласен, что капитан Биггар — мужчина в теле, милорд. Но на нашей стороне будет преимущество внезапности. Сейчас он вышел в сад. Вполне естественно предположить, что обратно он войдет тем же путем, каким вышел, то есть через стеклянную дверь с террасы. Если я задерну портьеры, ему придется проходить сквозь них. Он будет нащупывать проход, но в этот момент один рывок обрушит портьеры вместе с палкой ему на голову, и он окажется как бы спеленут по рукам и ногам.