Пэлем Вудхауз - Том 18. Лорд Долиш и другие

Тем не менее деньги нужны срочно. Еще несколько часов, и будет поздно.

Ситуация представлялась безнадежной. Вывод малоприятный, однако приходилось с ним смириться. Лунка далеко, лимит ударов исчерпан, оставалось лишь ждать и надеяться, что телефонный справочник или толстое полотенце, подложенные в мои короткие штанишки, помогут хоть немного смягчить неизбежное.

Погруженный в печальные размышления, я оказался возле двери в гостиную. Двери как таковой, собственно, не было, только проем, скрытый занавеской. Проходя мимо, я внезапно услышал голос.

— Ну, да, — произнес он. — Само собой.

Потрясенный, я замер на месте. Голос принадлежал Эгги.

Сначала я решил, что мне почудилось. Уж слишком вовремя он появился — как чертик из коробки, в тот самый момент, когда нужен больше всего. Будь я Аладдином с лампой в руках, и то бы так не удивился, когда из нее вдруг повалил дым.

Я на цыпочках подкрался к занавеске и осторожно заглянул внутрь.

Эгги, на этот раз никакого сомнения. Он сидел на краешке стула и посасывал набалдашник трости. Напротив сидела мисс Бринкмайер, спиной ко мне, но лицо Эгги я видел достаточно ясно. Как всегда в это время суток, оно отдавало зеленью, что, впрочем, не сильно его портило. Эгги принадлежал к числу тех, чьим выразительным аристократическим чертам зеленый цвет только идет.

— Рада, что вы согласны со мной, — говорила мисс Бринкмайер с необычным для нее дружелюбием, словно нашла, наконец, родственную душу. — Преподаватель риторики должен разбираться в таких вещах…

Загадка разъяснилась. Сложив два и два, я легко понял, в чем дело. Энн говорила, что нашла для Эгги работу, младенец Кули упомянул о сегодняшнем уроке риторики, а утром, когда пришел лакей с докладом, Бринкмайерша тоже сказала что-то в этом роде.

Так что все просто, и я нисколько не удивился, обнаружив Эгги в подобном качестве. С тех пор, как в фильмах появился звук, в Голливуде шагу не ступишь, если не потратишься на уроки правильного английского. Предприимчивые британцы здесь так и кишат, и. не найдя другой работы, как правило, дают уроки дикции и риторики. Дипломы и рекомендации никого не интересуют, вполне достаточно быть англичанином. Я слышал даже об одном с заячьей губой, который тем не менее неплохо зарабатывал.

— В звуковых картинах, — продолжала Бринкмайерша, — правильное произношение — это все. Не помогут ни внешние данные, ни актерское мастерство, ни личное обаяние, если ваш голос отпугивает зрителей.

— Верно.

— Как, например, у этого ребенка. Вам случалось смотреть фильмы с его участием?

— Пока нет, — замялся Эгги. — Знаете, то одно, то другое…

— Вот видите! Вы ведь приехали из Англии…

— Да, конечно.

— Из Лондона?

— Да.

— И до сих пор, надо полагать, жили там.

— Более-менее.

— А фильмов с Джо Кули ни разу не видели. Вот что я имею в виду. Мистер Бринкмайер твердит, что голос у этого постреленка нормальный, мол, смотри, сколько он собрал в Канзас-Сити или там где-нибудь еще, и все такое прочее, а я отвечаю, что Америка — еще не весь мир.

— Вы совершенно правы.

— Нельзя сбрасывать со счетов Великобританию и колонии. В Лондоне у нас полный провал, говорю я мистеру Бринкмайеру, и вот теперь вы, англичанин, подтверждаете мои слова. Вы его даже не видели.

— Нет.

— Думаю, и никто у вас там не видел, судя по сборам. А почему? Потому что у него такой жуткий среднезападный акцент, пушкой не прошибешь!

— М-да…

— Я давно уже втолковываю мистеру Бринкмайеру, что, если речь мальчика хоть немного не отшлифовать, сборы начнут падать.

— Да, безусловно.

— Разумеется, речь вовсе не идет о постановке идеального оксфордского произношения. Существует ведь нечто среднее, как говорят образованные люди повсюду, к примеру Роберт Колман и другие.

— Угу, — снова кивнул Эгги.

— Вот этому я и хочу, чтобы вы его научили.

— Ясно.

— Впрочем, я не знакома с вашими методами, — продолжала она. — Мисс Баннистер сказала, что вы самый известный преподаватель в Лондоне и готовили даже дикторов для Би-Би-Си…

Эгги вздрогнул, едва не подавившись тростью.

— Э-э… Энн сказала? — промямлил он.

— Да. Она упомянула также, что у вас лучше всех получается сглаживать ланкаширский акцент. Вот я и подумала, что влияние Огайо также окажется вам по зубам.

— Само собой, — надул он щеки. — Посмотрим, что можно сделать… Э-э… как поживает мисс Баннистер?

Последнее его замечание, в отличие от других, было встречено отнюдь не благосклонно. Мисс Бринкмайер холодно выпрямилась, поджав губы. Не знаю, что она имела против Энн, но явно ее недолюбливала.

— Я еще не видела сегодня мисс Баннистер… — процедила она.

— Вот как?

— …а когда увижу, у меня будет, что ей сказать.

— Э-э… что-нибудь случилось? — заволновался Эгги.

— Я предпочла бы не обсуждать эту тему.

— Да, конечно, — смутился он.

Последовало молчание. Возникшая неприятная нота временно прервала нить беседы. Мисс Бринкмайер сидела насупившись и скрестив руки на груди, Эгги задумчиво сосал трость.

— Так вот, — снова начала она, — как я уже сказала, мне незнакома ваша методика. Не имею ни малейшего понятия, с какого конца специалисты обычно берутся за подобные проблемы…

Эгги воспрял духом.

— Могу объяснить, — перебил он. — Методов сколько угодно. Существуют самые разные школы. У одних, знаете ли, одна система, у других — другая… Лично я, например, предпочитаю начать с хорошей порции виски с содовой…

— Что?

— …или даже с двух порций. Это отлично освежает мозг и настраивает на процесс обучения. Так что, если у вас найдется шотландское виски…

— Не найдется.

— Тогда хотя бы ржаное, — нашелся Эгги.

Мисс Бринкмайер грозно нахмурилась.

— Мы не держим в доме спиртных напитков.

— Что, никаких? — изумился он.

— Никаких.

— О!

Что еще мог сказать человек, самые заветные мечты которого были так грубо и непоправимо разбиты?

— Мы с мистером Бринкмайером регулярно посещаем Храм Нового Рассвета.

— О? — повторил Эгги.

Он яростно припал к набалдашнику трости, будто пытаясь высосать из него хоть каплю укрепляющей влаги.

— Да, — величественно кивнула мисс Бринкмайер. — Мне стоило немалых трудов убедить брата примкнуть к числу последователей, но в конце концов он уступил и теперь во всем следует советам сестры Стотт.

Эгги вынул трость изо рта, выпрямился, прочистил горло и произнес чистым звучным голосом:

— Следует советам сестры Стотт!

— Да, именно так, — подтвердила Бринкмайерша.

— Вы слышите? — гордо спросил он. — Я могу это сказать.

— Не понимаю.

— Совсем неплохо, правда?

— Что неплохо?

— То, как я говорю. — До Эгги, наконец, дошло, что здесь требуются некоторые объяснения. — Мне просто вспомнился вчерашний разговор. Пришла девица и принялась нести совершеннейший вздор. Я ей сказал без единой запинки и про поросят, и про Берджесс-стрит, и все такое прочее, а она пыталась меня убедить, что это ровным счетом ничего не значит. Представляете? Сначала я немного испугался, но теперь вижу, чего стоят все ее фальшивые аргументы. Просто абсурдно подозревать, что с человеком не все в порядке, когда он может запросто сказать «на Берджесс-стрит стоял Освальд», а тем более такую заковыристую фразу, как «Следует советам стестры Стотт»… то есть, сестры Стротт… э-э… — Он сделал паузу, собираясь с силами. — Что может быть проще… Он стледует… э-э…