Ги Мопассан - Новоселье

Мэтр Саваль, вернонский нотариус, страстно любил музыку. Еще молодой, но уже плешивый, всегда тщательно выбритый, в меру полный, в золотом пенсне вместо старомодных очков, деятельный, любезный и веселый, он слыл в Верноне музыкантом. Он играл на рояле и на скрипке, устраивал музыкальные вечера, на которых исполнялись новые оперы.

У него даже был, как говорится, намек на голос, всего лишь намек — крошечный намек; но он владел им с таким вкусом, что слова: «Браво! Упоительно! Потрясающе! Чудесно!» — срывались со всех уст, как только он ронял последнюю ноту.

Он состоял абонентом одного парижского музыкального издательства, которое доставляло ему все новинки, и время от времени рассылал высшему обществу городка пригласительные билеты такого содержания:

«Мэтр Саваль, нотариус, покорнейше просит Вас пожаловать к нему в понедельник вечером на первое исполнение в Верноне оперы Саис [1] Саис — опера Маргариты Оланье, поставленная в 1881 году; сюжет — из арабской жизни. ».

Несколько офицеров с хорошими голосами составляли хор. Пели также две — три местных дамы. Нотариус исполнял обязанности дирижера с такой уверенностью, что капельмейстер 190-го пехотного полка отозвался о нем как-то в Европейском кафе:

— О, господин Саваль — это мастер! Как жаль, что он не избрал музыкального поприща!

Когда имя его упоминалось в гостиных, всегда кто-нибудь замечал:

— Это не любитель, это артист, настоящий артист!

И двое — трое вторили ему с глубоким убеждением:

— Да, да, настоящий артист! — особенно подчеркивая слово «настоящий».

Всякий раз, как на парижской большой сцене давалась новая опера, г-н Саваль отправлялся туда.

Так и в прошлом году он, по обыкновению, собрался послушать Генриха VIII [2] Генрих VIII — опера французского композитора Сен-Санса (1835—1921), написанная в 1883 году. . Он выехал с экспрессом, прибывающим в Париж в 4.30 дня, и предполагал вернуться с поездом 12.35, чтобы не ночевать в гостинице. Дома он облачился в парадное платье — черный фрак с белым галстуком, а поверх надел пальто с поднятым воротником.

Как только г-н Саваль ступил на Амстердамскую улицу, ему стало необыкновенно весело.

«Парижский воздух, — подумал он, — положительно не похож ни на какой другой. В нем есть что-то бодрящее, живительное, хмельное, что-то внушающее странное желание подурачиться и выкинуть какую-нибудь шутку. Стоит только выйти из вагона, как мне начинает казаться, что я выпил бутылку шампанского. Какою жизнью можно было бы зажить здесь, вращаясь среди людей искусства! Как счастливы те избранники, те великие таланты, которые прославились в таком городе! Вот жизнь так жизнь!»

И он стал строить планы: хорошо бы завести несколько знакомых среди знаменитостей, чтобы потом рассказывать о них в Верноне и изредка проводить с ними вечерок во время поездок в Париж.

Вдруг его осенила мысль. Он слышал рассказы о маленьких кафе на внешних бульварах, где собираются прославленные художники, литераторы, даже музыканты, и он не спеша стал подниматься к Монмартру.

У него было свободных два часа. Ему захотелось взглянуть на все это. Он прошел мимо пивных — пристанищ низкопробной богемы, всматривался в лица завсегдатаев, стараясь узнать среди них людей искусства. Наконец, прельстившись названием, он зашел в Дохлую Крысу [3] Дохлая Крыса. — В 1870—1880 годах в Париже появилось множество кабачков с необычными дотоле названиями — «Черный Кот», «Кабаре Каторги» и т. д., являвшихся местом встреч парижской богемы. .

Пять-шесть женщин, облокотясь на мраморные столики, шептались о своих любовных делах, о ссоре Люси с Гортензией, о подлости Октава. Это были женщины уже немолодые: одни слишком жирные, другие слишком худые, изможденные, истасканные. Можно было бы поручиться, что они почти облысели. Они пили пиво, как мужчины.

Г-н Саваль сел поодаль и стал ждать, ибо приближался час предобеденной рюмочки абсента.

Вскоре вошел высокий молодой человек и сел рядом с ним. Хозяйка назвала его господином Романтеном. Нотариус вздрогнул. Не тот ли это Романтен, что получил первую медаль в последнем Салоне [4] Салон — ежегодная выставка картин в Париже. ?

Молодой человек жестом подозвал официанта:

— Подай мне обед, а потом снеси в мою новую мастерскую на бульвар Клиши, дом пятнадцать, три дюжины пива и окорок, который я заказал утром. Сегодня мы празднуем новоселье.

Г-н Саваль сразу же потребовал себе обед. Потом снял пальто, довольный, что все увидят его фрак и белый галстук.

Сосед, казалось, не замечал его. Он взял газету и стал читать. Г-н Саваль посмотрел на него искоса, сгорая желанием завязать разговор.

Двое молодых людей в красных бархатных куртках, с острыми бородками a la Генрих III [5] Генрих III (1551—1589) — французский король. , вошли и сели против Романтена.

Первый из них спросил:

— Значит, сегодня вечером?

Романтен пожал ему руку:

— Разумеется, старина! И все обещали быть: Бонна [6] Бонна (1833—1922) — французский художник-портретист. , Гийеме [7] Гийеме (1842—1918) — французский художник, один из друзей Мопассана. , Жервекс [8] Жервекс (1852—1929) — французский художник. , Беро [9] Беро (1849—1935) — французский художник, один из друзей Мопассана, посвятившего ему новеллу «Шали». , Эбер [10] Эбер (1817—1908) — французский художник, портретист и автор исторических полотен. , Дюэз [11] Дюез (1843—1896) — французский художник. , Клерен, Жан-Поль Лоранс. Закатим сногсшибательный кутеж. И какие женщины будут! Вот увидишь. Решительно все актрисы, разумеется, не занятые в спектакле.

Подошел хозяин заведения:

— Часто вы устраиваете такие новоселья?

Художник ответил:

— Еще бы! Каждые три месяца, — как только наступает срок квартирной платы [12] Как только наступает срок квартирной платы. — Квартирная плата взималась во Франции поквартально, и художник каждые три месяца сбегал с квартиры. .

Г-н Саваль не выдержал и робким голосом проговорил:

— Простите за беспокойство, сударь, но я слышал ваше имя и очень хотел бы узнать: не тот ли вы г-н Романтен, произведениями которого я так любовался в последнем Салоне?

Художник ответил:

— Он самый, собственной персоной, сударь.

Тут нотариус ловко ввернул комплимент, дав тем самым понять, что и он не чужд искусству.

Польщенный живописец ответил любезностью. Завязался разговор.

Романтен снова вернулся к новоселью и стал расписывать великолепие предстоящего пиршества.

Г-н Саваль расспросил обо всех приглашенных, добавив:

— Какое было бы необыкновенное счастье для постороннего человека встретить сразу столько знаменитостей у такого выдающегося художника, как вы!