Антон Чехов - Том 11. Пьесы. 1878-1888

Т р и л е ц к и й. А какую я важную корреспонденцию поместил в «Русском курьере», господа! Читали? Вы читали, Абрам Абрамыч?

В е н г е р о в и ч 1. Читал.

Т р и л е ц к и й. Не правда ли, замечательная корреспонденция? Вас-то, вас, Абрам Абрамыч, каким я людоедом выставил! Такое про вас написал, что вся Европа ужаснется!

П е т р и н (хохочет). Так это вот про кого?! Вот кто этот В.! Ну, а кто же Б.?

Б у г р о в (смеется). Это я-с. (Вытирает лоб.) Бог с ними!

В е н г е р о в и ч 1. Что ж! Это очень похвально. Если бы я умел писать, то непременно писал бы в газеты. Во-первых, деньги за это дают, а во-вторых, у нас почему-то принято пишущих считать очень умными людьми. Только не вы, доктор, написали эту корреспонденцию. Ее написал Порфирий Семеныч.

Г л а г о л ь е в 1. Вы откуда это знаете!

В е н г е р о в и ч 1. Знаю.

Г л а г о л ь е в 1. Странно… Я писал, это правда, но откуда вам это известно?

В е н г е р о в и ч 1. Всё можно узнать, лишь бы только желание было. Вы заказным посылали, ну а приемщик на нашей почте имеет хорошую память. Вот и всё… И разгадывать нечего. Мое еврейское ехидство тут ни при чем… (Смеется.) Не бойтесь, мстить не стану.

Г л а г о л ь е в 1. Я и не боюсь, но… мне странно!

Входит Г р е к о в а.

Те же и Г р е к о в а.

Т р и л е ц к и й (вскакивает). Марья Ефимовна! Вот это так мило! Вот это так сюрприз!

Г р е к о в а (подает ему руку). Здравствуйте, Николай Иваныч! (Кивает всем головой.) Здравствуйте, господа!

Т р и л е ц к и й (снимает с нее тальму). Стащу с вас тальмочку… Живы, здоровы? Здравствуйте еще раз! (Целует руку.) Здоровы?

Г р е к о в а. Как всегда… (Конфузится и садится на первое попавшееся стуло.) Анна Петровна дома?

Т р и л е ц к и й. Дома. (Садится рядом.)

Г л а г о л ь е в 1. Здравствуйте, Марья Ефимовна!

И в а н И в а н о в и ч. Это Марья Ефимовна? Насилу узнал! (Подходит к Грековой и целует у нее руку.) Имею счастье видеть… Весьма приятно…

Г р е к о в а. Здравствуйте, Иван Иваныч! (Кашляет.) Ужасно жарко… Не целуйте мне, пожалуйста, рук… Я себя неловко чувствую… Не люблю…

П л а т о н о в (подходит к Грековой). Честь имею кланяться!.. (Хочет поцеловать руку.) Как поживаете? Дайте же руку!

Г р е к о в а (отдергивает назад руку). Не нужно…

П л а т о н о в. Почему? Недостоин?

Г р е к о в а. Не знаю, достойны вы или недостойны, но… вы ведь неискренно?

П л а т о н о в. Неискренно? Почем же вы знаете, что неискренно?

Г р е к о в а. Вы не стали бы целовать моей руки, если бы я не сказала, что я не люблю этого целования… Вы вообще любите делать то, чего я не люблю.

П л а т о н о в. Сейчас уж и заключение!

Т р и л е ц к и й (Платонову). Отойди!

П л а т о н о в. Сейчас… Как ваш клоповый эфир, Марья Ефимовна?

Г р е к о в а. Какой эфир?

П л а т о н о в. Я слышал, что вы добываете из клопов эфир… Хотите обогатить науку… Хорошее дело!

Г р е к о в а. Вы всё шутите…

Т р и л е ц к и й. Да, он всё шутит… Итак, значит, вы приехали, Марья Ефимовна… Как ваша maman поживает?

П л а т о н о в. Какая вы розовенькая! Как вам жарко!

Г р е к о в а (встает). Для чего вы мне это всё говорите?

П л а т о н о в. Поговорить хочу с вами… Давно с вами не беседовал. Зачем же сердиться? Когда же, наконец, вы перестанете на меня сердиться?

Г р е к о в а. Я замечаю, что вы чувствуете себя не в своей тарелке, когда видите меня… Не знаю, чем я вам мешаю, но… Я делаю вам удовольствие и по возможности избегаю вас… Если бы Николай Иваныч не дал мне честного слова, что вы здесь не будете, то я не приехала бы сюда… (Трилецкому). Стыдно вам лгать!

П л а т о н о в. Стыдно тебе лгать, Николай! (Грековой.) Вы плакать собираетесь… Поплачьте! Слезы приносят иногда облегчение…

Г р е к о в а быстро идет к двери, где встречается с А н н о й П е т р о в н о й.

Те же и А н н а П е т р о в н а.

Т р и л е ц к и й (Платонову). Глупо… глупо! Понимаешь ты? Глупо! Еще раз и… мы враги!

П л а т о н о в. Ты-то тут при чем?

Т р и л е ц к и й. Глупо! Ты не знаешь, что ты делаешь!

Г л а г о л ь е в 1. Жестоко, Михаил Васильич!

А н н а П е т р о в н а. Марья Ефимовна! Как я рада! (Пожимает Грековой руку.) Очень рада… Вы такая редкая у меня гостья… Вы приехали, и я вас люблю за это… Сядемте…

Садятся. Очень рада… Спасибо Николаю Ивановичу… Он потрудился выклянчить вас из вашей деревеньки…

Т р и л е ц к и й (Платонову). А если я ее люблю, положим?

П л а т о н о в. Люби… Сделай такое одолжение!

Т р и л е ц к и й. Не знаешь ты, что ты говоришь!

А н н а П е т р о в н а. Как вы поживаете, моя дорогая?

Г р е к о в а. Благодарю.

А н н а П е т р о в н а. Вы утомлены… (Смотрит ей в лицо.) Проехать двадцать верст мудрено без привычки…

Г р е к о в а. Нет… (Подносит к глазам платок и плачет.) Нет…

А н н а П е т р о в н а. Что с вами, Марья Ефимовна?

Пауза.

Г р е к о в а. Нет…

Трилецкий ходит по сцене.

Г л а г о л ь е в 1 (Платонову). Надо вам извиниться, Михаил Васильич!

П л а т о н о в. Для чего?

Г л а г о л ь е в 1. Вы спрашиваете?! Вы были жестоки…

С а ш а (подходит к Платонову). Объяснись, а то я уйду!.. Извинись!

А н н а П е т р о в н а. Я сама имею обыкновение плакать после дороги… Нервы расстраиваются!..

Г л а г о л ь е в 1. Наконец… Я хочу этого! Нелюбезно! Не ожидал я от вас!

С а ш а. Извинись, тебе говорят! Бессовестный!

А н н а П е т р о в н а. Понимаю… (Смотрит на Платонова.) Успел уж… Извините меня, Марья Ефимовна. Я забыла поговорить с этим… с этим… Я виновата…

П л а т о н о в (подходит к Грековой), Марья Ефимовна!

Г р е к о в а (поднимает голову). Что вам угодно?

П л а т о н о в. Извиняюсь… Публично прошу прощения… Сгораю от стыда на пятидесяти кострах!.. Давайте же руку… Клянусь честью, что искренно… (Берет ее руку.) Помиримся… Не будем хныкать… Мир? (Целует руку.)

Г р е к о в а. Мир. (Закрывает платком лицо и убегает.)

За ней уходит Т р и л е ц к и й.

Те же, кроме Г р е к о в о й и Т р и л е ц к о г о.

А н н а П е т р о в н а. Не думала, что вы позволите себе… Вы!

Г л а г о л ь е в 1. Осторожность, Михаил Васильич, ради бога осторожность!

П л а т о н о в. Довольно… (Садится на диван.) Бог с ней… Я сделал глупость, что заговорил с ней, а глупость не стоит того, чтобы о ней много говорили…

А н н а П е т р о в н а. Для чего Трилецкий пошел за ней? Не всем женщинам приятно, если видят их слезы.

Г л а г о л ь е в 1. Уважаю я в женщинах эту чуткость… Особенного ничего ведь вы… не сказали ей, кажется, но… Один намек, словечко…

А н н а П е т р о в н а. Нехорошо, Михаил Васильич, нехорошо.

П л а т о н о в. Я извинился, Анна Петровна.

Входят В о й н и ц е в, С о ф ь я Е г о р о в н а и В е н г е р о в и ч 2.

Те же, В о й н и ц е в, С о ф ь я Е г о р о в н а,

В е н г е р о в и ч 2 и потом Т р и л е ц к и й.

В о й н и ц е в (вбегает). Идет, идет! (Поет.) Идет!