Слава Сергеев - Народный артист И. Ващенко

Короче, результатом всего этого стала комната на Мосфильмовской улице в квартире одного старого сморчка с родственниками аж в Австралии. Я нашла его в газете “Из рук в руки” случайно, в разделе “разное” и по-моему, он в первые три дня действительно имел на меня какие-то виды, хотя прямо, слава богу, не лез. Заходы делались издалека, в виде туманных намеков на одиночество и прочее не-с-кем-поговорить. Но я быстро дала ему понять, что его надеждам найти сиделку на старости лет в моем лице не суждено сбыться, и он завял. Дед был в целом ничего, бывший нотариус по специальности, и иногда рассказывал такие вещи, за которые любой писатель типа Марининой дал бы ему сразу тыщу долларов, но имел один большой минус - профессия и связанное с ней глубокое неуважение к человеческой натуре сделала из него завзятого курильщика. Он смолил практически непрерывно, и мы с Алиской вдыхали всю эту гадость, хотя для нас он пошел на дополнительный расход и перешел с вонючей “Явы” на, как ему казалось, более благородный “Союз - Аполлон”. Кстати, этот дед на первых порах стал очень серьезным козырем в нашей борьбе с Ващенко, который совершенно неожиданно для меня обнаружил уважение к старости и на первых порах немного стеснялся устраивать мне скандалы при пожилом и незнакомом человеке.

Но вот однажды дед куда-то уехал. Кажется, к брату. У него был брат под Москвой, военный физик, тоже страшный мизантроп и вдобавок матершинник. Я такого мата до того ни от кого слыхала. Не мат, а фразеологический словарь какой-то. Ожегов… Уж как они достигают таких высот в своих “ящиках” - не постигаю. У психологов надо спросить.

Ващенко, узнав об отъезде хозяина, сразу прискакал. Я вообще, как только к деду переехала, стала снова для него очень интересна. По принципу “старая баба в новой обстановке - почти что баба новая”. Можно сказать, что наши отношения на Мосфильмовской приобрели второе дыхание.

Ну вот, трахнулись мы, сидим, значит, у деда на кухне, поставили чайник, беседуем. А тут как раз Алиска из школы пришла. И Ващенко, от полноты, видимо, чувств вдруг стал ее воспитывать. Отцовские чувства проснулись. И что-то, слово за слово, они начали ссориться. А Ващенко это же еще тот Ушинский, он когда в воспитательный раж входит, не видит, кто перед ним. Ему что ребенок, что взрослый - все одно. Он когда свою дочку начинает воспитывать - святых выноси…

Постепенно и на меня накинулся. Мол, я плохая мать. Я поначалу, вы сами понимаете, была настроена миролюбиво, да и Алиска ему, надо сказать, сперва довольно лениво отвечала, - мол, чего там, дядя Игорь, мы будем судить да рядить, пейте свой чай… Но когда он заявил, что не разрешит своей дочке, когда та приедет из Ростова в Москву на каникулы, общаться с Алиской, судья на ринге зафиксировал нарушение правил, и я засвистела.

- Игорь, остановись, - сказала я. - Тебя заносит. Извинись перед Алиской.

Вот этого “извинись”, конечно, говорить не следовало, так как остановиться Ващенко еще мог и даже извиниться при хорошей погоде тоже мог, но вот сделать и то и другое вместе - ни за что, и главное - требовать от него этого было совершенно бессмысленно и даже опасно.

Ошибку свою я поняла почти сразу, но было уже поздно.

В выступлении оратора обозначилась пауза. Через некоторое время она стала зловещей. Я успела выключить чайник и сделать всем бутерброды. Минут через пять он посмотрел на меня.

Это был взгляд Цезаря на приближающегося с кинжалом Брута. За взглядом последовал водопад упреков. Чего я только не услышала. За традиционным “переспала со всем ЦДХ” (напоминаю, ребенок сидел рядом) следовали воспоминания о недружественном поведении в каких-то гостях два года назад, за упреками в корыстолю-

бии - рассказ о блестяще подготовленной и молниеносно проведенной операции по продаже в нашей галерее картин его основных конкурентов по ЦДХ.

Причем самое интересное, что мы с Алиской слушали все это совершенно спокойно - потому что в принципе это был обычный выпуск новостей, не более. Но когда он сказал, что дед, хозяин квартиры - это, вероятно, мой старый или даже нынешний любовник, я неожиданно для самой себя метнула в него стоявший на столе чайник. Я сама не поняла, как это получилось. Автоматически… Взяла в руку, вроде бы налить чай, прицелилась и… дернула чеку.

Чайник, как в замедленной сьемке, описал над столом полукруг, вскользь (слава богу) задел Ващенко и в ореоле горячих брызг с грохотом упал на пол.

Последовала немая сцена.

Затем мы услышали крик. Я не сразу поняла, кто кричит. Хотя можно было догадаться. Кричал, разумеется, Ващенко. Или, точнее будет сказать - верещал. Кстати, ничего оригинального, никакого озарения, или, как говорят в его кругу, инсайта, он, разумеется, не испытал. Хотя замечу - мог бы.

- Ду-у-р-а! - орал он и в принципе был прав.

А если бы я попала чуть левее, скажем, в торс?!

Я немного обожгла ему бок - задрав рубашку, он продемонстрировал нам с Алиской больное место. Сейчас я понимаю, что я, можно сказать, рублем его одарила, медалью “Ветеран Цусимы”, но тогда все было как в тумане.

Я покинула поле боя первой, просто накинула плащ, схватила Алиску и мы выскочили на лестницу, хотя условно говоря, были дома.

Стоит добавить, что по пути к уже упоминавшейся Галке Кондратенко, у которой я решила попросить временного убежища, у нас дважды проверяли документы уличные менты, - видимо, столь живописно я выглядела…

Окончание истории такое же, как и ее начало, в жанре “королевского жирафа”, как, впрочем, и все остальное. Последний раз в прежнем качестве мы встретились зимой 1999 года на ежегодной художественной выставке в Манеже. Встретились хорошо, я, неожиданно для себя, даже обрадовалась, выпили, поговорили за живопись, за искусство, и он предложил после закрытия выставки куда-нибудь поехать.

И тут черт меня дернул спросить: что, мол, значит - куда-нибудь?.. “Черт дернул”, потому что я знала уже, что у него в Новогиреево кто-то живет. Мир, как говорится, не без добрых людей, сообщили. И главное, какая мне разница, в общем-то, живет у него кто-нибудь или нет - мы же, считай, почти разошлись - но, спросила… А этот придурок мне возьми да и скажи:

- Натуля, ты же знаешь, я тебя люблю, а там у меня просто так, отдых… Вот я до Нового года отдохну, а дальше мы с тобой снова воссоединимся.

Так и сказал - воссоединимся.

И уже глаза на мокром месте. Расчувствовался, что все так хорошо придумал…

И вот товарищи, честно вам скажу: не скажи он этого “отдых”, все бы обошлось. А тут, ну как я могла такое стерпеть? Рассчитал все - отдыхает до Нового года с одной, дальше живет - с другой…

Ну я ему и врезала. Опять. Не помню уже, что и как там конкретно было… Славин Серега рассказывал. Только что, говорит, стояли мур-мур-мур, как голубки, а через минуту - смотрю - Наташка его уже за ухо схватила и выкручивает.