Томас Хьюз - Школьные годы Тома Брауна

Они поспешили к себе, ужасно напуганные: мысль о том, что их могут исключить, никогда раньше не приходила им в голову и была совершенно невыносимой.

Выходя, они столкнулись в дверях с Холмсом, крепким жизнерадостным старостой из другого корпуса, который направлялся к Доктору, и слышали, как тепло и сердечно Доктор поздоровался с ним, — совсем не так, как с ними. Потом дверь закрылась, и они возвратились к себе в кабинет с тяжёлым сердцем и твёрдым решением не нарушать больше правила.

Пять минут спустя учитель их класса — образцовый молодой учитель, который только недавно прибыл в школу — постучал в дверь кабинета Доктора. Доктор сказал:

— Войдите! — и продолжал, обращаясь к Холмсу, — понимаете, официально мне ничего не известно об этом случае, и если я обращу на него внимание вообще, то должен буду публично исключить мальчика. Я не хочу делать этого, мне кажется, что что-то хорошее в нём всё же есть. У нас нет другого выхода, кроме телесного наказания.

Он сделал паузу, чтобы пожать руку учителю, то же сделал и Холмс, а потом приготовился уйти.

— Я понял. Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, Холмс. И помните — основательная порка в присутствии всего корпуса.

Когда за Холмсом закрылась дверь, Доктор в ответ на озадаченный взгляд своего помощника коротко пояснил:

— Вопиющий случай наезда. Вартон, глава корпуса, очень хороший парень, но хрупкого сложения и большой силой не обладает, а сильная физическая боль — единственный способ с этим бороться. Поэтому я попросил заняться этим Холмса. Он очень надёжный и старательный, и силы у него достаточно. Я бы хотел, чтобы столько же было у всех шестиклассников. Без этого здесь нельзя, если мы намерены поддерживать порядок вообще.

Я пишу эту книгу не для учёных педантов, которые, конечно, тут же навострят свои длинные уши и завоют, а вернее, закричат по-ослиному, в осуждение этой истории. Ладно, не возражаю. Но вот что я хотел бы добавить для вас, мальчики: в тот же вечер Холмс созвал общее собрание своего корпуса и произнёс речь по поводу того случая, а потом задал виновнику «основательную порку»; и много лет спустя тот нашёл Холмса, чтобы поблагодарить его и сказать, что это было самое доброе дело, которое кто-либо когда-либо сделал для него в жизни, и что это стало поворотной точкой в формировании его характера. Он вырос очень хорошим парнем, и школа могла им гордиться.

Потом они заговорили о другом, и Доктор сказал:

— Я хочу поговорить с вами о двух учениках из вашего класса, Исте и Брауне. Я только что беседовал с ними. Что вы о них думаете?

— Ну, прилежными учениками их не назовёшь, они очень легкомысленные, а энергия у них бьёт через край. Но всё-таки они мне нравятся. Думаю, что, в сущности, они хорошие ребята.

— Я рад, что вы так думаете. Я и сам того же мнения. Но они меня сильно беспокоят. Они активные, смелые ребята, среди фагов в моём корпусе они заводилы. Мне было бы жаль их терять, но я не смогу оставить их в школе, если они не остепенятся. Уже через год они могут стать очень вредным примером для младших.

— Надеюсь, вы их всё же не отошлёте, — сказал учитель.

— Я тоже надеюсь, что до этого не дойдёт. Но сейчас после каждого полувыходного я так и жду, что на следующее утро мне придётся пороть кого-нибудь из этих двоих за какую-нибудь глупую легкомысленную выходку. Я буквально вздрагиваю при виде их обоих.

С минуту они молчали. Потом Доктор заговорил снова:

— Они не чувствуют, что в школе у них есть серьёзные обязанности. Как дать им это почувствовать?

— Мне кажется, что, если поручить одному из них заботиться о каком-нибудь маленьком мальчике, они бы остепенились. Браун самый отчаянный из двоих, думаю, Ист без него не попадал бы в такое количество историй.

— Хорошо, — сказал Доктор с чем-то, похожим на вздох, — я подумаю об этом.

И они заговорили о другом.

Вот и пришёл поворотный момент в школьной карьере нашего героя, и случилось это так. Вечером первого дня следующего полугодия Том, Ист и ещё один мальчик из Школьного корпуса высадились из старого Регулятора возле гостиницы «Парящий Орёл» и тут же помчались прямо в комнату заведующей хозяйством. Они были в отличном настроении, как все настоящие мальчишки в первый день полугодия, независимо от того, насколько они привязаны к дому.

— А вот и мы, миссис Викси, — закричал один из них, бросаясь к деловитой маленькой темноглазой женщине, которая была занята раскладыванием белья уже прибывших мальчиков по отдельным ячейкам, — тут как тут, и веселы как обычно! Давайте мы поможем убрать эти вещи!

— Мэри, — закричал другой (к ней обращались и так, и этак), — кто из наших уже приехал? А Доктор позволил Джонсу вернуться? А сколько у нас новеньких?

— А мы с Истом получим кабинет Грея? Вы обещали постараться, чтобы он достался нам! — закричал Том.

— А я буду теперь спать в четвёртом номере? — заорал Ист.

— А как поживает старина Сэм, и Богль, и Салли?

— Да что же это такое! — закричала Мэри, когда ей удалось, наконец, вставить слово. — Мальчики, вы затормошите меня до смерти! Пожалуйста, идите в комнату экономки и поужинайте. Вы же знаете, сейчас у меня нет времени для разговоров. Неужели в корпусе больше не с кем поговорить? А вы, Мастер Ист, положите эти вещи на место, вы и так уже перемешали вещи трёх новеньких.

И она кинулась за Истом, который увернулся от неё и отскочил от открытых чемоданов с добычей в руке.

— Смотри, Томми, вот потеха! — закричал он, размахивая над головой прелестными ночными чепчиками чудесной работы, сшитыми любящими пальцами где-то в далёком сельском доме. Заботливая мать и сёстры, которые с болью в сердце прокладывали эти тонкие стежки, едва ли думали, какую беду они накличут на юную голову, для которой предназначены. Но заведующая хозяйством была мудрее, она быстро выхватила чепчики из рук Иста до того, как он успел рассмотреть, какое имя на них вышито.

— Мастер Ист, я действительно рассержусь, если вы не уйдёте, — сказала она, — там наверху вас ждёт отличная холодная говядина и пикули, а здесь вы, старые мальчики, мне в первый вечер не нужны.

— Да здравствуют пикули! Пошли, Томми; пошли, Смит. Мы всё равно выясним, кто этот юный граф. Надеюсь, он будет в одной спальне со мной. Мэри всегда злая в первую неделю.