Джордж Оруэлл - Скотский уголок

И снова спорить было не о чем. Нет, никто не хотел, чтобы вернулись времена Джонса. Если возврат к старому каким-то образом зависел от воскресных дебатов, значит, воскресные дебаты следовало отменить. Работяга, успевший за это время собрать свои мысли, выразил общий настрой: «Товарищ Наполеон знает, что говорит». Кстати, с этого дня к его прежнему девизу «Работать еще лучше» добавился новый: «Наполеон всегда прав».

А между тем установилась теплая погода, пришла пора весенней пахоты. Ангар с чертежами будущей мельницы заколотили, сами чертежи скорее всего затерли половой тряпкой. По воскресеньям в 10.00 животных собирали в большом сарае, и каждое получало задание на неделю. Из могилы был извлечен череп Майора, который поместили под флагштоком, рядом с ружьем. После подъема флага животные проходили торжественным маршем мимо черепа незабвенного кабана и уже затем направлялись в сарай. Прежний порядок, когда все сидели вместе, был отменен. Наполеон, Деловой и еще один свиненок по кличке Шибздик, прирожденный поэт-песенник, занимали первые места на помосте, за ними полукругом располагались псы-охранники, за псами — остальные свиньи. Все прочие животные устраивались на полу сарая, лицом к помосту. Наполеон отрывисто, по-солдатски зачитывал наряды на работу, после чего все пели «Скот домашний, скот бесправный» (один раз) и расходились.

Через три недели после изгнания Цицерона, в очередное воскресенье, животные не без удивления услышали на утреннем инструктаже, что ветряная мельница все-таки будет строиться. Наполеон не объяснил, чем вызвана перемена его решения, просто предупредил, что потребуется удвоить, а то и утроить усилия; не исключено, добавил он, что будут урезаны пайки. Как выяснилось, специальная комиссия из числа свиней осуществила за три недели детальную проработку проекта. Строительство ветряка и в целом модернизация производства, по расчетам, должны были занять два года.

Вечером того же дня Деловой приватным образом разъяснил каждому, что Наполеон, в сущности, ничего не имел против мельницы. Наоборот, именно он выдвинул эту идею, Цицерон же выкрал у него всю техническую документацию и уже по ней набросал чертежи на полу ангара. Так что ветряк был, можно сказать, любимым детищем товарища Наполеона. Тогда почему, спросил кто-то, он даже слышать не хотел ни о какой мельнице? Деловой лукаво прищурился. Оказывается, товарищ Наполеон пошел на хитрость. Он делал вид, что не хочет слышать ни о какой мельнице, с помощью этого маневра он рассчитывал избавить ферму от Цицерона, который при его коварстве действовал на всех разлагающе. Теперь, когда нечего бояться очередного свинства с его стороны, можно смело приступать к строительству. Деловой объяснил, что это называется тактикой. «Тактика, товарищи, тактика!» — радостно повторял он, суча ножками и подергивая хвостиком. Животные не очень-то понимали смысл этого слова, но Деловой говорил так убедительно, а случившиеся рядом три пса рычали так угрожающе, что они не стали задавать лишних вопросов.

Весь год животные ишачили с утра до вечера. И все же они были счастливы. Любые тяготы и жертвы казались не напрасными: трудились-то на себя и на благо своих детей, а не на кучку двуногих грабителей и бездельников.

Весной и летом ферма жила в режиме десятичасового рабочего дня. В августе Наполеон отменил выходные; правда, было объявлено, что воскресный труд — дело сугубо добровольное. Однако всем, кто уклонится от работы, будут вдвое урезаны пайки. При всем при том часть плановых заданий оказалась сорвана. Не потянули с урожаем (по сравнению с прошлым годом), не посадили корнеплоды, затянув весеннюю вспашку. Зима обещала быть трудной.

С ветряной мельницей вышли непредвиденные осложнения. Рядом с фермой находился известняковый карьер, а в одной из надворных построек обнаружились запасы песка и цемента, так что со стройматериалами проблемы не было. Зато возникла проблема, как дробить породу. Без кирки или лома вроде не обойтись, а как, спрашивается, их держать, когда ты стоишь на четвереньках? После недель бесплодных попыток кто-то додумался использовать силу тяжести. На дне карьера лежали огромные глыбы, и вот, обвязав их веревками, коровы, лошади, овцы, а в наиболее критические моменты даже свиньи, — словом, всем миром, натужно, пядь за пядью втаскивали глыбу наверх, а затем сбрасывали с откоса, так что она сама раскалывалась. Дальнейшее, как говорится, было делом техники. Куски известняка доставляли к месту назначения, кто как — лошади на тележках, Бенджамин и Мюриэл в легкой старенькой двуколке, а овцы — волоком.

Так или иначе, дело продвигалось медленнее, чем хотелось бы. Порой целый день уходил на то, чтобы из последних сил втащить наверх здоровенную глыбу… а потом она скатывалась к подножию холма и не разбивалась. Без Работяги, который один стоил всей команды, ничего бы не вышло. Бывало, глыба уже готова сорваться обратно в карьер, увлекая за собой отчаянно кричащих животных, но тут Работяга упирался всеми четырьмя ногами и удерживал неподъемный вес. Одно загляденье было наблюдать, как он упрямо, с медлительностью улитки, лезет вверх, буравя копытами каменистый склон, как легкие работают словно кузнечные мехи, как ходуном ходят мощные бока, лоснящиеся от пота. Хрумка не раз просила его не перенапрягаться, но Работяга пропускал ее слова мимо ушей. У него на все был один ответ, а точнее два: «Работать еще лучше» и «Наполеон всегда прав». Он передоговорился с петухом, чтобы тот будил его за сорок пять минут до общего подъема. Если же выдавалось немного свободного времени — а его теперь не много выдавали, — Работяга спускался в карьер, загружал тележку и тащил ее в гордом одиночестве.

К концу лета, когда запас известняка сочли достаточным, началось строительство ветряной мельницы под чутким руководством свиней.

Несмотря на тяжелые условия работы, жаловаться в общем-то было грех. Если еды не прибавилось (по сравнению с пресловутыми временами правления мистера Джонса), то, по крайней мере, и не убавилось. Одно то, что животным не надо было кормить пятерых дармоедов, перевешивало любые минусы. Не говоря уже о том, что труд стал более эффективным и экономичным. К примеру, прополка сорняков осуществлялась с тщательностью, о которой люди могли только мечтать. Или такой момент: поскольку животные сами у себя не воровали, отпала необходимость огораживать поля под зерновыми культурами, а значит, не уходили лишние силы на установку и починку плетней. Однако к исходу лета начались перебои то с одним, то с другим. Не хватало парафина, подков, гвоздей, бечевы, лепешек для собак, — а главное, не было никакой возможности самим обеспечить себя всем этим. Со временем понадобятся семена и минеральные удобрения, кой-какая техника и, наконец, оборудование для ветряной мельницы. Где, спрашивается, все это взять?