Франс Бенгстон - Викинги

В том краю проживал один тан по имени Тосте, достойный человек и хороший моряк, который, не­смотря на то, что ему было уже немало лет, все еще управлял своим судном и каждое лето отправлялся к чужеземным берегам. У него были родичи в Лимерике в Ирландии среди викингов, которые поселились там, и он каждый год плавал на Запад, чтобы торго­вать с ними и помогать их вождю, потомку Рагнара Волосатого, собирать дань с ирландцев и с их монас­тырей и церквей. В последнее время, однако, дела у викингов в Ирландии шли не так хорошо, с тех пор, как Муиркьяртах Кожаный Плащ, король Коннута, проплыл вокруг острова, повернув свой щит в сторо­ну моря, что было знаком неповиновения. Потому что теперь местные жители защищались лучше, чем раньше, и следовали за своими королями с большей охотой, так что взимать с них дань стало довольно трудным делом; и даже церкви и монастыри, которые раньше были легкой добычей, теперь построили вы­сокие каменные башни, в которых запирались свя­щеннослужители и из которых их нельзя было до­стать ни при помощи огня, ни силой оружия. В свете всего этого многие спутники Тосте придерживались сейчас того мнения, что было бы намного выгоднее пойти викингами в Англию или Францию, где дела шли хорошо и где можно было взять больше, затра­тив меньше сил. Но Тосте предпочитал делать то, что он привык делать, считая себя слишком старым для того, чтобы начинать экспедиции в страны, в которых он, возможно, не будет чувствовать себя столь же непринужденно.

Его жену звали Аза. Она происходила из страны приграничных лесов и обладала длинным языком и, к тому же, довольно сварливым характером, так что иногда можно было слышать, как Тосте говорил, что на ее примере он не может убедиться в том, что время сглаживает характер, как об этом говорят. Но она была умелой хозяйкой и хорошо приглядывала за фермой в отсутствие Тосте. Она родила ему пятерых сыновей и трех дочерей, но их сыновья были не слишком удачливы. Самый старший из них погиб на свадьбе, когда, захмелев от пива, попытался доказать, что сможет проехать на спине у быка; второго сына смыло волной за борт во время его первого путешес­твия. Но наименее удачливым из всех был их четвер­тый сын, которого звали Аре. Однажды летом, когда ему было девятнадцать лет, жены двух его соседей забеременели от него в то время, как их мужья нахо­дились в плавании, что привело к большим неприят­ностям и заставило Тосте понести большие расходы, когда мужья вернулись домой. Это угнетало Аре и смущало его; а потом он убил одного человека, кото­рый слишком долго подшучивал над его проворством, и ему пришлось бежать из страны. Ходили слухи, что он нанялся к шведским купцам и плавал с ними на Восток, специально, чтобы не встречать больше тех, кто знал о его неудаче, но с тех пор о нем ничего не было слышно. Однако Азе во сне приснилась черная лошадь с окровавленными боками, поэтому она знала, что он мертв.

После этого у Азы и Тосте осталось только двое сыновей. Старшего из них звали Одд. Это был низко­рослый, неказистый и кривоногий юноша, но силь­ный, с мозолистыми руками и спокойным характером; вскоре он стал сопровождать Тосте в его путешестви­ях и показал себя как хорошим моряком, так и упор­ным бойцом. Дома, однако, его поведение зачастую было не таким хорошим, поскольку долгие зимы ка­зались ему скучными и они с Азой постоянно скан­далили. Иногда слышали, как он говорил, что лучше будет есть прогорклую солонину на борту корабля, чем святочный обед у себя дома, на что Аза замечала, что он никогда не брал меньше других с тарелки, которую она перед ними ставила. Он так много дре­мал в течение дня, что часто жаловался на плохой сон ночью, не помогало, по его словам, даже и то, что он частенько брал с собой в постель одну из девушек-служанок. Азе не нравилось, что он спит с ее служан­ками, она говорила, что из-за этого они могут слиш­ком много возомнить о себе и будут дерзкими со своей хозяйкой, она считала, что было бы лучше, если бы Одд завел себе жену. Но Одд отвечал, что с этим вовсе не стоит спешить, в любом случае, его вкусам Удовлетворяли только ирландские женщины, а при­везти одну из них к себе домой он не мог, потому что, если бы он это сделал, они с Азой вскоре передрались бы как кошка с собакой. Когда он так говорил, Аза °чень сердилась, она спрашивала, неужели это ее собственный сын может так обращаться со своей матерью, и выражала пожелание о своей скорой смер­ти, на что Одд обычно отвечал, что она может жить, а может и умирать, и что он не будет ей советовать, какое из этих двух состояний выбрать, а со смирени­ем воспримет как то, так и другое.

Хотя он и не был слишком остер на язык, Азе не всегда удавалось оставить последнее слово за собой, и она частенько говорила о том, как ей не повезло, что она лишилась троих хороших сыновей и осталась именно с тем сыном, без которого легче всего смогла бы обойтись.

Одд успешнее ладил со своим отцом, и как только наступала весна, и запах дегтя начинал носиться в воздухе между навесом, под которым стояли корабли, и пристанью, настроение его улучшалось, и иногда он даже пытался, хотя у него и не было к этому особых талантов, сочинить стишок-другой — о том, что га­гачьи луга поспели для пахоты, или о том, как морские кони скоро понесут его к солнечному берегу.

Но он так и не стал знаменитым бардом, и меньше всего — среди тех дочерей соседних танов, которые были в брачном возрасте; редко можно было увидеть, чтобы он обернулся назад, отплывая от родных бе­регов.

Его брат был самым младшим из всех детей Тосте и любимцем матери. Звали его Орм. Он быстро под­растал, становясь длинным и костлявым, огорчая Азу своей худобой; всякий раз, когда ему не удавалось съесть намного больше, чем любому из взрослых, она начинала думать, что скоро потеряет его, и часто говорила, что его плохой аппетит несомненно станет причиной его гибели. Орм вообще-то любил поесть и не возражал против беспокойства матери относитель­но его аппетита, но Тосте и Одд иногда протестовали' против того, что она оставляла для него все самые лакомые кусочки. В детстве Орм болел пару раз, с тех пор Аза была уверена в том, что у него слабое здоровье, поэтому она постоянно суетилась вокруг него и приставала с заботливыми предостережения­ми, уверяя его, что у него опасные судороги и что ему просто необходимы священные луковицы, магические заклинания и прикладывания тарелок с горячей гли­ной, хотя на самом деле вся беда заключалась в том, что он просто-напросто переел пшеничной каши со свининой.

По мере того, как он подрастал, тревога Азы все увеличивалась. Она надеялась, что со временем он станет знаменитым человеком и вождем клана, она делилась с Тосте своей радостью по поводу того, что он становился крупным, сильным парнем, рассуди­тельным человеком, во всех отношениях достойным потомком своих предков по материнской линии. Она, однако, очень боялась всех тех опасностей, которые могут его подстерегать на большой дороге мужествен­ности, и часто напоминала ему о тех несчастьях, ко­торые постигли его братьев, заставляя его обещать ей всегда остерегаться быков, быть осторожным на борту корабля и никогда не ложиться в постель с чужими женами. Но помимо всех этих опасностей было еще так много всего, что могло его погубить, что она даже была в затруднении, что же еще ему посоветовать. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, и уже можно было отправляться в плавание с другими, Аза запре­тила ему делать это, на том основании, что он еще слишком молод и у него слабое здоровье, а когда Тосте спросил ее, не хочет ли она воспитать сына вождем кухни и героем старых женщин, она пришла в такую ярость, что Тосте сам испугался и позволил ей посту­пать по-своему, радуясь, что хоть ему самому разре­шили отъезд, и надо сказать, что с отъездом он не задержался.